Кристи Филипс - Хранитель забытых тайн
– Потому что думал, что для нашего колледжа вы будете огромным приобретением.
Он замолчал и уставился в пол, словно не знал, стоит ли продолжать. Наконец он поднял голову и заглянул Клер в глаза.
– А еще я боялся, что, если вы не приедете к нам работать, я не увижу вас больше никогда.
– Что-о?
Она не сразу поняла смысл его слов. Так значит, вот оно что! Она все-таки ему нравится. О, как долго она ждала этого признания! Клер почувствовала, что краснеет, но не от стыда, а скорее от удовольствия.
– Это правда?
– Правда, – ответил он, усмехнувшись, и эта усмешка показалась ей совершенно очаровательной.
– А Габриэлла?
– Мы разошлись пару месяцев назад. У нее своя жизнь, у меня своя, и оказалось, что сложить это вместе не получается.
– Но Каролина Сатклифф...
– Каролина Сатклифф самая большая сплетница во всем Кембридже. Я дал себе слово никогда и ничего не говорить с ней о себе, о своей личной жизни. И советую вам делать то же самое, иначе будете иметь удовольствие слышать, как совершенно незнакомые люди станут пересказывать вам все ваши личные секреты. Я понятия не имею, почему Габриэлла не сообщила ей, что мы с ней разбежались, думаю, у нее были на этот счет свои причины. В общем, вы меня поняли: рядом с Каролиной надо держать ухо востро. К несчастью, она жена одного моего старого друга, и я не могу так вот прямо дать ей понять, что мне неприятно ее общество, тем более что у нас могут быть в колледже общие дела. От нее так просто не отвяжешься, последствия непредсказуемы, а уж сесть с вами рядом за столом – значит породить лавину сплетен. Вот я и не сажусь за стол рядом с вами, хотя очень хотел бы.
– А я считала, что вы избегаете меня потому, что я вам почему-то не нравлюсь.
– Это не так.
– И что мы будем делать теперь? – тихо спросила она.
Эндрю снова покачал головой, на этот раз виновато.
– Тут у нас правила просты и понятны. Ничего не поделаешь, придется держаться друг от друга подальше. Не по работе, конечно, мы все-таки коллеги, но во всех других отношениях. Поймите, я забочусь не столько о себе, сколько о вас.
Он вдруг поднял голову и приложил ухо к двери.
– Слышите?
– Что?
– Шаги.
Через секунду ручка на двери повернулась, и дверь медленно отворилась. В проеме стоял мистер Пилфорд.
– Вот это да! – хмыкнул он, – Что это вы тут делаете в столь поздний час?
Глава 51
На панихиду Клер опаздывала. Она еще бежала через Большой двор, а колокол церкви уже звонил. Впереди, под аркой Часовой башни, Клер увидела каких-то людей, кажется, их было четверо. Даже издалека ей показалось в этой группе нечто странное: стоят как будто вместе, но друг с другом не разговаривают. Подойдя поближе, она узнала магистра, декана и Эндрю. Словно заколдованные какой-то невидимой силой, они неподвижно застыли, уставившись на четвертого, стоящего к ней спиной. Когда она уже была совсем близко, Эндрю заметил ее и повернул к ней голову, а человек, обращенный к ней затылком, следуя за его взглядом, тоже обернулся.
Сердце Клер подпрыгнуло и юркнуло куда-то в пятки; разинув рот, она споткнулась и едва не растянулась на ровном месте: перед ней стоял не кто иной, как сам Дерек Гудмен. Загорел, коротко подстригся, отрастил холеные усы, одет в ладно сшитый костюм. Господи, неужели это Дерек... правда, немножко все-таки другой, посвежевший какой-то, словно только что прилетел с Капри. Да что это она, разве это возможно? Ведь она собственными глазами видела, как в то утро полиция катила на тележке его тело. А теперь он стоит перед ней на Большом дворе, под мрачным, типично ноябрьским небом, и колокола церкви заливаются звоном по поводу его собственных похорон.
Ее прибытие словно сняло заклятие, обратившее всех четверых в немые статуи.
– Доктор Донован, – быстро сказал Эндрю, словно опасаясь, как бы Клер не ляпнула чего-нибудь лишнего, – позвольте представить вам мистера Дэвида Гудмена, брата доктора Гудмена.
Он сделал небольшую паузу.
– Они близнецы.
Снова пауза.
– Из Лос-Анджелеса.
– Рад познакомиться, – сказал Дэвид Гудмен.
– Взаимно, – ответила Клер.
Она все еще не верила собственным глазам, но у нее с души словно камень свалился.
Мистер Гудмен, должно быть, только что прибыл, поскольку два руководителя колледжа еще не опомнились и стоят, будто воды в рот набрали. В глазах магистра ходят тени явного ужаса: похоже, ему кажется, что сам Вельзевул во плоти явился сюда, чтобы посмеяться над ними. И натянутое выражение лица декана ей тоже легко объяснить, слава богу, пожила в Англии: есть что-то неподобающее в том, что два брата так похожи. Она почти слышит, как он говорит, разводя руками: «Так не бывает!»
Что и говорить, ситуация неловкая, но Дэвид Гудмен выглядит довольно бодро для человека, который собирается принимать участие в похоронах собственного брата.
– Американка... и такая миленькая... вас-то сюда каким ветром занесло? – сострил он. – Ха-ха-ха!
– Мистер Гудмен, – открыл наконец рот магистр, слегка дрожа, однако твердо глядя в глаза почетному гостю, – Прошу вас, позвольте мне выразить наши соболезнования по поводу трагической смерти вашего брата.
Дэвид Гудмен жизнерадостно захихикал.
– Да вы, наверное, шутите, – сказал он, обводя всех недоверчивым взглядом. – Вы что, серьезно хотите сказать, что искренне сожалеете о том, что он умер?
– Разумеется.
– Ну так вот, лорд Ливертон, лично я сказать то же самое не могу. Я четырнадцать с лишним лет не имел ничего общего с братом. С тех самых пор, как он украл у меня машину и увел невесту. Машину загнал в канаву, невесту сделал алкоголичкой, а потом еще попросил денег взаймы.
Он снова расхохотался, да так, словно ему в жизни еще не было так весело.
– Я явился сюда только затем, чтобы своими глазами увидеть, что этот мерзавец действительно умер.
Магистр с деканом одновременно раскрыли рты.
– Может, пора уже зайти в церковь? – ввернул Эндрю.
Церковь была набита битком: преподаватели постарше в первых рядах, младшие сзади, студенты вдоль стенок. Клер пробежала взглядом по знакомым лицам: Каролина Сатклифф, мистер Пилфорд, Элизабет Беннет, Робби Макинтош, Эшли Темплтон, Розамонда Мёрси, Нора Джилс. Даже Фиона Флэнниган здесь. «Возможно, как и Дэвид Гудмен, – подумала Клер, – она пришла убедиться, что Дерек действительно мертв». Порция Гастингс тоже присутствовала, она стояла в задних рядах рядом с каким-то темноволосым мужчиной примерно ее же возраста, который очень смахивал на работника Скотленд-Ярда. А вот и Ходди; они подошли друг к другу и уселись на два свободных стула в заднем ряду.
– Святые угодники! – промычал Ходди, увидев, как по центральному проходу к передним рядам пробирается Дэвид Гудмен.
– Это его брат, – прошептала Клер.
– А я уж было подумал, он сам восстал из мертвых.
– У меня тоже мороз по коже, когда я его увидела.
В этом они не были одиноки. Публика явно была шокирована явлением нового Дерека: по церкви прокатилась волна потрясенного шепота, который достиг крещендо и стих, лишь когда двойник покойного занял свое место. Но это его, похоже, нисколько не обеспокоило; усевшись в одиночестве на пустую переднюю скамью, он оживленно поглядывал по сторонам и жизнерадостно улыбался. Возможно, Дэвид был единственный живой родственник Дерека Гудмена. Или единственный, кто соизволил почтить присутствием его похороны.
Магистр вышел на кафедру, произнес несколько банальных фраз и предоставил слово декану. Декан призвал публику повторить вслед за ним молитву и, закончив, предоставил слово Эндрю. Тот взошел на подиум, сжимая в руках несколько карточек. «Смотрится мрачновато», – подумала Клер. Он подошел к микрофону, поправил его, глубоко вздохнул и прокашлялся.
– Что я могу сказать вам о Дереке Гудмене? – начал он наконец, оглядывая собравшихся, словно ожидая услышать от них ответ. – Первое, и самое главное, и это известно всем нам: он был выдающийся ученый. Докторскую диссертацию он написал, когда ему было всего двадцать пять лет, и никто не удивился, когда вслед за этим он опубликовал сразу две книги подряд: «Реформа и революция: корни британской демократии» и «Плаха: высшая мера наказания в Англии Тюдоров и Стюартов», тем самым доказав, что он блестящий историк и настоящий ученый. Обе книги получили широкое и горячее признание и поставили доктора Гудмена в ряд ведущих специалистов по истории Англии.
Эндрю сделал паузу и заглянул в свои карточки.
– Его статьи часто печатались в самых влиятельных научных журналах, таких как «Прошлое и настоящее» и «Английский исторический журнал»...
Эндрю замолчал. Он снова заглянул в свои карточки, еще раз прокашлялся и сморщил нос, однако продолжать не торопился. В зале возникло ощущение, что он не знает, что говорить дальше. «Возможно, – думала Клер, – Эндрю сейчас размышляет о том, сколько своих статей Дерек Гудмен написал сам. Или даже писал ли он сам свои книги».
