Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин
Расцеловавшись с молодой женой, отправил ее на «Резвой» в Николаев, а сам в тот же день ушел к Херсонесу на эскадру. Флаг и брейд-вымпел командующего заполоскал на стеньгах «Варшавы».
На «Варшаве» Лазарев собрал командиров кораблей эскадры.
Расхаживая по салону, он жестко пропесочил за нерадивость и нерасторопность одних, похвалил других за инициативу, сметку:
— Главные дела наши начнутся скоро. — Лазарев остановился в углу, пытливо оглядел всех собравшихся, чуть нахмурился. — Крейсерство идет на Кавказе из рук вон плохо, корабли ветхи, да и укрыться им негде в шторм, матросу подолгу холодно и голодно. — Сделал паузу и продолжал: — Англичане, всем нам известно, давят на турок, за деньгами не стоят. А те творят разбой, чем дальше, тем больше. Дела эти надобно поправлять и поспешать не мешкая. Для сего прошу, господа командиры, выдать свои соображения по крейсерству рапортами…
Поздним вечером в салоне флагмана долго горел светильник. Надо поделиться с другом впечатлениями от встречи после долгой разлуки с любимой средой обитания. Только человек, испытавший проверку морем, может понять его. «Ты сам должен догадываться, до какой степени сердце, в море закоренелое, радоваться при подобных случаях может!» А вот и причина ликования — красавцы корабли, куда отправился «я на «Варшаве» к эскадре, крейсирующей у Херсонеса, отдать дань благороднейшей нашей стихии, на которой взлелеяны с молодых лет. «Варшава» ходит лучше всех кораблей, выбили из нее 8 узлов в крутой бейдевинд, и смотрит во всех отношениях кораблем царским, каких в Балтике никогда не видывали, да и в Англии тоже…»
После «Варшавы» командующий поднял брейд-вымпел на пароходе «Громоносец». Здесь больше независимости от волны и ветра, свобода маневра курсом и скоростью.
Служба у берегов Кавказа не баловала моряков. На всем побережье не было ни одного порта. Штормы неделями изматывали экипажи. В зимнее время бора[94] выбрасывала корабли на берег. Корабли разламывались, обледенев, гибли со всеми экипажами.
Нынешняя кампания впервые прошла успешно, без потерь. Крейсерство начали нести самые прочные и быстроходные корабли. Матросов теперь довольствовали сверх нормы даже теплой одеждой и лимонным соком. Служба у берегов Кавказа закаляла моряков. Значительно поубавилось охотников воровским путем проникнуть к горцам. Но в сердце командующего ноет, как заноза, беспокойство. Нет-нет да высказывал тревогу Авинову:
— Нынче ты читал в «Ведомостях» о речи Кодрингтона в парламенте? В Англии многие желают войны с Россией, из зависти, что мы столь быстро шагаем вперед. Мое твердое мнение складывается, что схватки с англичанами нам не миновать, весь вопрос во времени.
Авилов разделял настроение начальника и товарища:
— Ты прав, англичане не смирятся с тем, что мы хозяевами стали на Черном море. Только бы повременить, нам на ноги встать. В Петербурге должно нам больше внимания уделять.
Лазарев досадливо отмахнулся.
— Ты же знаешь, сколь я об этом твердил Меншикову и государю в последний раз напоминал. Они как бы согласны, но средств не дают в достатке. — Лазарев потер лоб. — Пошлю князю официальное письмо на случай войны, чем черт не шутит.
Из письма Лазарева начальнику Главного морского штаба Меншикову от 26 марта 1836 года: «…касательно атакования неприятеля, ежели он появится в Черном море, высадки неприятелем десанта на берега, нам принадлежащие, и защиты Севастополя с той целью, чтобы нанести неприятелю наибольший вред…
Успех сражения, чтобы суда, флот наш составляющие, были укомплектованы вполне командами, положенными им по штату…
Ежели проход в Черное море будет с турецкого согласия и главнейшая цель Англии и Франции будет нанесение решительного удара на Севастополь и истребление флота, тогда при флоте сильнейшем нашего они в состоянии будут высадить в Крым десант весьма значительный.
Но, однако же, достижение Черного моря с флотом, имеющим сильный десант, а следовательно, и огромное число купеческих судов, сопряжено при господствующих в Дарданеллах и Босфоре NO ветра с большими затруднениями и немалой потерей времени. Следовательно, лишь только посажение войск на суда в Тулоне или других портах Средиземного моря сделается известным, то войска наши всегда будут иметь время заблаговременно соединиться в Крыму, или там, где назначено будет, для отражения всяких неприязненных покушений неприятеля…
Флот должен принять главнейшее участие в могущем быть сражении при нападении на Севастополь. В противном случае, можно сказать, что ворота им будут отворены».
По сути, Лазарев заложил основы стратегического плана, активного отпора даже превосходящему противнику. Излагая свое мнение о мерах по укреплению Севастополя, он с первых шагов практически приступил к оснащению Главной базы крепостной артиллерией, но на все нужны деньги, и осенью Лазарев «перехватывает» императора во время его поездки на юг России.
В провинциальном городке Чембары, близ Пензы, Николай I подлечивал сломанную в путешествии ключицу.
Лазарев воспользовался «веселым расположением духа» императора и в первую же встречу изложил нужды флота по строительству Адмиралтейства и укреплений. Доложил о большом некомплекте матросов на кораблях, нехватке кораблей для патрулирования берегов Кавказа. По каждому пункту представил в «записках отдельно для каждого предмета». Через день государь, прохаживаясь по двору, подозвал Лазарева:
— Везет тебе, Лазарев. Получишь три миллиона из турецкой контрибуции для трех кораблей. Еще миллион даю для работ по новому Адмиралтейству. Кстати, кто из инженеров в Севастополе присматривает за производством работ? — Часто император щеголял своей якобы компетентностью в делах инженерных.
Лазарев раздумывал недолго.
— Ваше величество, в Севастополе военных инженеров мы не имеем, а цивильная строительная часть находится в самом жалком состоянии и требует преобразования.
Николай вскинул брови.
— Напиши об этом князю. А что ты предлагаешь для доброго комплекта судов флота служителями?
Давно вынашивал Лазарев планы подготовки исправных матросов для корабельной службы.
— Проблема сия, ваше величество, может быть решаема увеличением числа кантонистов в каждом флотском экипаже. Из юнг вырастут матросы, каких лучше желать невозможно.
— Многовато ты хочешь, где же взять столько кантонистов?
— Увеличением поселений близ Севастополя отставных матросов.
— Где и как? — не понял сразу царь.
— Ваше величество! Многие выходцы из балаклавской колонии греков служат на наших судах без подданства России, и проку от них мало. Они имеют большие связи и родство с теми, кто проживает в Балаклаве. А балаклавские греки известны только своим винокурением и контрабандной торговлей. Смежность их с Севастополем очень вредна, и Севастополь от них ни малейшей пользы не имеет.
Император прервал Лазарева:
— Что же делать?
— Ваше величество, не благоугодно ли будет приказать дать им другие места на Кубани или где ваше величество решит, а места балаклавские, как тоже дарованные, отдать отставным матросам. Их дети могли бы поступать во флот, Севастополь получил бы всякого рода дешевое продовольствие, и прекратилось бы удорожание жизни.
— Все это так. Я знаю, что греки совершенно бесполезны. — Но царь отделался по-хитрому. — Переговори об этом с Воронцовым. Ну что, все у тебя просьбы?
— Ваше величество, близ Севастополя открыты недавно целительные грязи. Многие служители на кораблях, особенно в Абхазской экспедиции, страдают ревматизмами и прочими болезнями. Не благоволите ли, ваше величество, для поправки здоровья таких служителей соорудить лечебницу?
— Ну что ж, пожалуй, только ты отпиши обо всем подробно князю Меншикову.
Когда Лазарев уже откланивался, Николай I предупредил:
— Имей в виду, на будущий год я предполагаю побывать у тебя в Николаеве и Севастополе. Подготовь эскадру к смотру.
На обратном пути Лазарев встретил Воронцова, передал содержание разговора и указание царя. Воронцов нахмурился. Он являлся полновластным хозяином Крыма и не терпел, когда кто-нибудь без предупреждения вторгался в его епархию.
— Чем вам греки насолили, ваше превосходительство? — недовольно сказал Воронцов.
Но Лазарев не сдавался и вскоре сообщил Меншикову о встрече с царем, попросил князя помочь: «Ваша светлость сделает величайшее для Севастополя благодеяние, ежели примет в сем участие и обратит полугреческий Крым (в особенности Севастополь) в страну русскую».
Быть может, несколько категорично взывает Лазарев, но, видимо, в самом деле не одному ему здорово насолили.
После встречи с царем Лазарев спешил в Николаев. Весной, в мае, он стал отцом, появился первенец — дочь Татьяна.
