Ассирийский мушаркишу - Александр Васильевич Чернобровкин
Барана купил он, а я подогнал большой кувшин ячменного эля, потому что прошлогоднее вино стало совсем паршивым, а молодого еще нет. Животное зарезали и большую часть сварили в бронзовом котле, а меньшую по-быстрому запекли на углях на железной решетке. С этой местной разновидности шашлыка и начали трапезу. Во дворе за столом в тени сели на две лавки жених, тесть, братья невесты и три соседа. Женщины подавали на стол. Мясо, запеченное и отваренное, ели с пресными лепешками. Оно было горячим, обжигало пальцы. Как догадываюсь, мои сотрапезники редко едят мясо, только по праздникам. Я-то во время работ за городом постоянно подстреливал какую-нибудь съедобную птаху, чаще утку. Готовили ее вместе с перьями под костром, предварительно, обмазав глиной. К вечеру была вытомлена очень хорошо, мясо прямо таки таяло во рту. Да и вкус лучше, чем у баранины, которую надо готовить со специями.
К тому времени солнце поднялось в зенит. Гости разошлись по домам, а родственники невесты помогли перенести ее приданое в дом мужа. Мы с Ашму шли впереди налегке. Ее лицо сияло от счастья. На подружек и других девушек, которые вывалили из всех дворов на нашем пути, смотрела свысока. Завидуйте: отхватила такого парня! Высокий, богатый и без родственников. То есть будет хозяйкой в доме, а не выполнять приказы свекрови. Только ради этого триумфального шествия стоило выходить замуж.
Зайдя в мой двор, сразу подрастеряла уверенность, а когда отец и братья ушли, свалив ее приданое в гостиной, и вовсе сникла, хотя продолжала по инерции улыбаться. Я привел ее в спальню, где стояла широкая деревянная кровать с перьевым матрацем и подушками.
— Теперь это наше с тобой ложе, — сказал я, стоя сзади жены и положив руки на ее теплые плечи, маленькие, с тонкими костями.
Она и сама об этом догадалась. Ждала, что будет дальше. Молодежь сейчас не такая продвинутая, как в эпоху интернета, не советует родителям, что надо делать в постели, но хорошо знает, откуда дети берутся.
Я повернул Ашму лицом к себе, снял с нее через голову праздничную тунику, ту самую, в какой была в первую нашу встречу. Больше никакой одежды на девушке не было. Смугловатое тело было стройным и худеньким, с маленькими сиськами с темными сосками. Внизу черный треугольник спутанных курчавых волос. Я отнес жену на кровать, застеленную свежей серовато-белой простыней, скинул с нее сандалии, которые сейчас с задниками, идущими вперед, укорачиваясь, дальше половины ступни, и зашнуровывающимися. После чего разделся сам и быстро завел ее.
Вспомнив вчерашнюю случку лошадей, взял ее теплую сухую правую руку, заставив обхватить тонкими пальцами мой затвердевший член, и сказал:
— Введи сама, как тебе лучше.
Ашму послушно подтянула полусогнутые ноги выше. Раздвинув головкой члена мягкие губки, ввела его в устье влагалища и замерла: дальше сам. Я надавил, преодолевая упругость девственной плевы — и вошел на всю глубину, оказавшуюся неожиданной для такого маленького тела. Ашму дернулась легонько и замерла, привыкая к новым ощущениям. Я постарался, чтобы были приятными. Постепенно подстроилась, расслабилась и даже начала шевелить узкой попкой, когда было сладко. Не знаю, чего она ждала, но уверен, что реальность, как обычно, оказалась иной. Надеюсь, хоть в чем-то лучше.
9
За три недели мы заготовили и перевезли на поле достаточное количество фосфоритной муки. Дальше я через Хантиля вышел на тех, у кого есть свежий или недопревший навоз, и скупил весь. Сейчас был не сезон, поэтому продали с радостью и по дешевке. Органическое удобрение привозили арбами на мои поля, где раб Какия и три брата Ашму, нанятые мной по ее (тестя) просьбе, перемешивали навоз с фосфоритной мукой и разбрасывали по полям настолько равномерно, насколько могут люди, не заинтересованные в конечном результате. В садах закончился сбор вишен и яблок, а груши и оливки еще не дозрели, поэтому я здорово выручил родственников, дав им заработать. Через неделю оба поля были засыпаны странной, по мнению жителей Халеба, смесью, и я рассчитался с рабочими. Надо было еще кое-что сделать, но закончились деньги. Можно было тряхнуть неприкосновенный запас. Решил не делать этого. Придется распарывать сагайдак и потом зашивать, а мне не хотелось привлекать к нему внимание. Пусть кажется старым, дешевым, ненужным никому, кроме хозяина, привыкшего к этой вещи.
Постараюсь заработать на войне. Намечались боевые действия в расположенной неподалеку от нас провинции Куммухи. Раньше это было одно из хеттских царств, которое платило дань то Ассирии, то Урарту в зависимости от того, кто в данный момент был опаснее. Четыре года назад Шаррукин разгромил мятеж в соседнем царстве Мелида и присоединил ее столицу к Куммухи, правителя которой Муватталли считал своим надежным союзником, но, как было принято, приставил к нему кипу, как называлась должность смотрящего. Вассальный правитель не имел права принимать важные решения без одобрения ассирийского надсмотрщика и даже письма от правителя должен был читать только в его присутствии. Надежный союзник Муватталли вдруг начал мутить с Урарту. Кипу донес об этом в Вавилон, где сейчас находилась резиденция Шаррукина, за что был убит. Видимо, Муватталли решил, что терять больше нечего, и отказался платить дань Ассирии.
В итоге в Халеб пришел приказ прислать расквартированный в городе гарнизон из сотни всадников и четырех сотен пехоты к южной границе Куммуха, куда сейчас выдвигалась из глубины империи армия под командованием старшего сына и наследника Синаххериба. Обычно Шуррукин сам командовал во время походов, но, видимо, начал сдавать в силу преклонного возраста. Ему уже пятьдесят восемь. По нынешним меркам долгожитель. О его сыне Синаххерибе отзываются, как о прекрасном администраторе, который управлял империей, когда отец пропадал в военных походах, но, как полководца, считали сильно уступающим отцу. Может быть, льстили последнему.
Я и еще десятка два жителей Халеба присоединились к отряду в роли добровольцев, надеясь разжиться. Я ехал на Буцефале, остальные топали на своих двоих. В день делали километров сорок, чтобы через неделю быть на месте. Последние три дня двигались вдоль правого берега реки Евфрат, которая в этих местах, зажатая между холмами, неширокая и быстрая, была совершенно не похожа на ту, к какой я привык в предыдущую эпоху. Возле города Каркемиш, столицы соседней провинции Бит-Адини, через которую шли, к нам присоединился отряд из двух сотен всадников и трех сотен пехоты.
Основные силы подошли через два дня.
