Атаман всея гулевой Руси - Николай Алексеевич Полотнянко
Крестьяне, не торопясь, поснедали. Савва поглядывал на них, потом тихо промолвил:
– Вот и попутчики. Как мыслишь?
– А что, добрые люди, – согласился Максим.
Мальцы подружились с Пятнашом, бегали с ним взапуски. Пёс был тоже доволен весельем. Максим предложил Савве сесть на Солового, но тот отказался, сказав, что его седалище привычно к мягким подушкам, а на жёстком хребте мерина ему долго не усидеть.
Стали попадаться и встречные. Мимо них проскакали трое вершных казаков. Затем вскоре показался небольшой обоз в пять телег, груженных бочками. Вокруг обоза трусили трое ратников на мосластых конях.
– С Суры везут живую рыбу, стерлядь, к царскому столу, – промолвил всеведущий Савва.
– Пути-то! – поразился Максим. – Не затухнет?
– Уже целый век возят, научились. Надсмотрщики есть над каждой бочкой, воду меняют, траву кладут обережную.
Шли они нешумно, и разом все услышали какую-то возню в лесу, треск сучьев, сопение и ворчание.
– Стой, ребята! – велел Влас. – У тебя, Максим, как, оружие есть?
В ответ тот выдернул из-под вьюка саблю.
– Все остаются на месте и ждут нас. Мы скоро вернемся. – Влас взял из телеги рогатину. – Поспешай!
Они углубились в лес, двигаясь на звуки.
– Ветер на нас, не учуют, – шепнул Влас. – Там свиньи желуди роют. Посмотрим, где вожак.
На большой поляне между дубов усердно рыли землю кабаниха с полосатыми юркими поросятами и несколько довольно крупных подсвинков. Секача не было видно, но из зарослей осинника доносились звуки схватки. Скорее всего, в эту дружную семейку припожаловал непрошеный гость и сейчас хозяин прогонял его прочь.
Влас показал пальцем на подсвинка, который отошёл от стада и ожесточённо рыл землю, добывая вкусные корешки. Он был так увлечён своим делом, что не заметил приблизившихся охотников. Влас резко взмахнул рукой и бросил рогатину в зверя, угодив ему под лопатку. Подсвинок пронзительно завизжал, подпрыгнул и рухнул на траву.
– Добей! – Влас толкнул Максима вперед.
Тот в несколько прыжков достиг подранка, который уже поднялся на колени, и размашистым ударом вогнал клинок под лопатку рядом с торчащей рогатиной. Зверь рухнул замертво.
Максим достал клинок из туши, а Влас умело накидывал верёвочные петли на ноги подсвинка.
– Где секач? – хрипло произнес он.
– Никого нет. Все разбежались.
Влас просунул рогатину под веревки, и они поволокли добычу к дороге. Их встретили радостными криками, Пятнаш лаял и прыгал, стараясь укусить зверя, которого охотники положили на землю.
– Дойдём до первого же родника и остановимся на ночь, – решил Влас. – Нужно тушу разделать, да и отдохнуть следует: три седьмицы прём, как угорелые.
Удачная охота его возбудила, он сделался разговорчив.
– Хорошо, что секач увяз в драке, а то мог бы на нас броситься. Я ведь охотник. Но сейчас в наших местах мало зверя стало. Наш боярин никому проходу не дает, ему лишь бы бить, стрелять. Медведей собаками травит, в усадьбе у него целый загон для того сделан. Соберутся гости, напьются мёда, и пошла потеха. А мне медведей жалко, безобидные они и на людей похожи. Хотя и среди них душегубы встречаются. А разве среди людей их нет? А кабанчик хорош, даже не растерял за зиму сальцо.
К вечеру они набрели на родник, уже обжитый людьми. Вода из него лилась по деревянному желобу и была сладка на вкус.
Влас в душе был рад, что прилепившиеся к нему путники не суются со своими советами, и стал распоряжаться.
– Телеги ставь вплотную вдоль опушки. Прошка, за скотиной приглядывай!
Максим лег на сухую траву, закрыл глаза, и сразу в память вошла Любаша, весёлая, простодушная. Не уберёг он её и сейчас горько корил себя за это. Надо было не бежать сломя голову из деревни, а толком всё разузнать. Мужики могли и сбрехать, и теперь, если она жива, Любаша проклинает его как обманщика. Но что теперь поделаешь, слишком далеко ушёл он от Теши, говорят, Сура не сегодня-завтра покажется.
– Ишь ты! – воскликнул Савва, поднимаясь во весь рост с земли. – Кажись, к нам ещё гости пожаловали.
С дороги к их стану подворачивали телеги с поклажей, за которыми шли с десяток мужиков и жёнок.
– Что за людишки? – обеспокоился Влас. – Как бы пря с ними какая не случилась.
Первым к стану подъехал страховитый на вид мужик в красной рубахе и сапогах – знать, не холоп. За спиной у него болталась пищаль.
– Кто такие? Откель? Куда бежите? – строго начал допрашивать он мужиков.
Влас посмотрел на вершинного, почесал пятерней голову, отвернулся и сплюнул.
– Ты чего косоротишься? Отвечай, коли спрашивают!
Влас повернулся к сыновьям.
– Глядите, чтоб всё цело было. А ты кто такой будешь, чтобы сыск учинять? Я крестьянин с сыновьями и жёнками. Эти – по государевой надобности путь держат. А ты, может, лесной помещик? И крепостные твои дубинами пашут, а шестоперами боронят?
– Я приказчик князя Шелонского! А ты, зрю, Рязань косопузая?
– Коломенские мы, боярина Патрикеева.
– Тоды ничо… Мне велено крестьян доставить в новое поместье князя. А места здесь воровские, язычники христиан забижают.
– Это брехня, – вмешался Савва. – Здесь мордва да чуваши, смирнее народа нет. Многие крещены.
– Мы чуток в сторонке от вас заночуем.
– Земля здесь вольная. Только, чур, коней не мешать и коров не пугать.
– На чужое мои не позарятся.
– Бережёного Бог бережет.
Люди князя с неохотой покидали стан Власа: вода в казане бурлила, и воздух вокруг был пропитан запахом кабанятины.
Скоро на синем небе выпрыснули звезды, запели комары, которых нисколько не отгонял дым от костра. В стороне приезжие тоже развели костры, распрягли лошадей.
– У приказчика и рожа воровская, и навычки, – сказал Савва. – Ты, Максим, за своим Соловым приглядывай, ладный конёк, незаезженный. А с приказчика спрос невелик – угонят конька, пиши пропало.
– Присаживайтесь к огню, мясо упрело! – крикнул Влас. – А то от одного толокна животы свело.
Кабанятину брали руками с листьев лопухов. Кто подсаливал, а кто на чеснок налегал, после него ощущение сытости держалось дольше. Утром попьешь водички, и опять вроде сыт.
Поели, отвалились от котла, накидали псу гору костей.
– Повезло нам с тобой сегодня, Максимка, – рыгнув, сказал Влас. – Завтра такого случая не будет, это точно.
– Будем сурскую стерлядь исть, – ответил Максим. – Скоро Промзино Городище. А что, действительно Грозный царь здесь бывал? А, Савва?
– Иван Грозный на Казань несколько раз ходил, и причина тому была: казанцы таскали русских людей к себе, торговали ими по всей Туретчине. Приступал царь и к самой Казани, да одолеть не смог. Вот тогда и повелел он поставить крепость насупротив её, и построили Свияжск
