Ушаков - Сергей Анатольевич Шаповалов
Радость сразу утихла. Уступило место недоумению и растерянности.
– Это как же так? – спросил каперанг Сенявин. – Не могли бы вы, Фёдор Фёдорович, разъяснить ещё раз. В союзе с турками мы должны воевать против французов?
– Точно так, – кивнул Ушаков.
– Но французы всегда поддерживали Турцию в войне против России. Половина флота османов построена в Марсели или в Тулоне. Французы пушками их снабжали. Многие артиллерийские офицеры в османском флоте из французов…
– Согласен с вами. Сам в недоумении, – развёл руками Ушаков. – Но вот, недавно получил письмо от нашего посла из Константинополя, Василия Степановича Томара. Он мне пытается объяснить странное поведение султана Селима. Султан напуган идеями французской республики. Есть уверенность, что восставший против Блистательной Порты видинский паша Пасван-Оглу финансировался и снабжался оружием через французского посланника. Пугает султана и слишком деятельный бригадный генерал Наполеона. Боится, что тот вместо союзничества начнёт отбирать территории Османской империи. У него есть опасения, что на Ионических островах Франция готовит плацдарм для вторжения на Балканы. Италию французы уже захватили, могут оттяпать Грецию, Македонию и Болгарию. Французские гарнизоны стоят не только на Корфу, но и в прибрежных городах Парге и Превезе. Есть опасение, что Янинский Али-паша может переметнуться на сторону французов.
– Ещё интересная новость, – торжественно сказал Ушаков. – В связи с захватом французской революционной армией острова Мальта, Орден Святого Иоанна Иерусалимского обратился к российскому императору с просьбой предоставить убежище его рыцарям. На самого же Императора Павла Петровича возложен сан Великого Магистра! – Император стал главой ордена? – удивились офицеры.
– Обо всем этом вам расскажет генерал Уваров. Он только что прибыл из Петербурга.
Высокий, хорошо сложенный генерал с красивым, слегка вытянутым лицом вышел вперёд и сделал быстрый поклон.
– Честь имею, господа офицеры. Прибыл только что с донесением от самого императора. Отныне на гербе России Мальтийский крест. А сама остров Мальта является частью Российской империи.
– Расскажите нам подробнее, что произошла в Петербурге, – попросил Ушаков.
– Император с благословения Папы Римского организовал Российско-католический приорат ордена Иоанна Иерусалимского.
– Интересно, – задумчиво покачал головой Ушаков.
– Великим приором российским поставлен принц Конде, – продолжал генерал Уваров. – Чрезвычайным послом мальтийского ордена назначен граф Лета. Ордену передан в дар Воронцовский дворец.
– Здесь написано, – сказал Ушаков, показывая письмо. – Святые дары, а вместе с ними резиденция ордена Святого Иоанна Иерусалимского перенесены в Петербург.
– Да, действительно, святые дары торжественно переданы на хранение в Петербург, – подтвердил Уваров.
– Расскажите, как все это происходило, – попросил Ушаков.
– Представьте, к Зимнему дворцу подкатило сорок карет в сопровождении всадников в латах и плащах с мальтийскими крестами. Поистине – торжественное зрелище. Император, принял графа Лета в тронном зале, и тот передал ему предложение возложить на себя титул протектора ордена. Нынче все в Петербурге стремятся вступить в рыцарство. Большие командорские кресты уже получил граф Безбородко, князь Куракин, Великий князь Александр. Вот и вам, Фёдор Фёдорович я обязан торжественно передать сию награду. – Генерал всем показал бархатную алую подушечку, на которой возлежал белый мальтийский крест, украшенный чёрной лентой. – Отныне, вы комендор Мальтийского ордена.
Присутствующий на собрании батюшка со «Святого Павла» перекрестился и громко пробасил:
– Прости, Господи. Орден же этот – католический. А император-то наш из православных. Что же это творится, господа?
– Мало того, – продолжал Уваров, – император Российский, в связи с оккупацией безбожными войсками священного Ватикана, предлагает Высокий престол перенести в столицу России.
– Ватикан в Россию? – чуть не задохнулся от гнева батюшка, замахал руками, как птица крыльями. Ничего не смог произнести, кроме: – Ну, господа, это что же твориться? Теперь нам всем в католическую веру осталось податься?
Все кругом заспорили: хорошо это или плохо.
– Петербург станет центром Мира, центром Европы! – восхищались одни.
– Все это – провокация, – убеждали другие. – Европа всегда ненавидела Россию. Из русских торгашей не сделать.
– Господа! – утихомирил офицеров Ушаков. – Не наше это дело – спорить о политике. Наше дело – защищать отечество. О политике пусть заботятся те, кому это доверено Богом. Нам предстоит дальний поход. Прошу завтра представить рапорта о состоянии кораблей и экипажей. Составить требование по боеприпасам, провианту и парусному вооружению.
* * *
Следующие две недели проходили в подготовке к походу. Я как-то не вписывался в общую работу. Ничего не понимал в морском деле. Чтобы я зря не болтался под ногами, меня загружали письменной работой: копии рапортов, списки личного состава, отчёты корабельной комиссии…. В штабе мне выделили стол, обитый зелёным сукном, чернильный прибор с перьями и стопку чистой бумаги, серые штабные конверты, и подсвечник с дюжиной свечей, так, как приходилось засиживаться допоздна. Я впал в уныние.
Терпеть не мог всю эту канцелярию. В Питере она мне надоела до чёртиков, теперь и здесь приходилось тем же заниматься. Мне тоже хотелось готовить корабельную артиллерию, проверять комплекты к орудиям, подсчитывать заряды, участвовать в пробных стрельбах…
– Лейтенант Добров, вы же ни разу не готовили корабли к походу, – говорил сурово Ушаков, терпеливо выслушивая моё нытьё. – А вдруг что перепутаете или не досчитаете. Море ошибок не прощает. Вот, поживёте с нами с полгодика, послужите – тогда другое дело. А сейчас – марш в штаб!
Матрос Дубовцев бегал по моим поручениям. Что б я без него делал? Словно нянька заботился обо мне: что бы я голодным не остался, что бы лёг вовремя. Платье вычистит и выгладит. Исподнее белье у прачки свежее каждый день приносил…. В штабе жара невозможная, Дубовцев с кувшином холодного морса бежит. Дождь зарядит, а мне домой надо, так он кибитку крытую находит. Вечером и утром – всегда самовар горячий. Полотенце чистое, мыла кусок, бритва отведённая.
Как-то я работал над списком личного состава: кто выписан из госпиталя, кто направлен на лечение. Духота стояла нестерпимая. Солнце пробивало тяжёлые портьеры на окнах. Открытые настежь двери не спасали от духоты. Буквы расплывались перед глазами. За шиворот тёк горячий пот. Я не выдержал, встал, отдёрнул портьеру и подставил лицо горячему ветру. А там, за окном плескалось море. В бухте лениво покачивались корабли. Чайки с пронзительным криком носились над волнами. Эх! – подумалось. – Пробежаться бы босиком по горячей гальке, скинуть с себя все, да нырнуть поглубже в прохладную воду.
– Мечтаем? – сзади раздались уверенные шаги. Я обернулся. В штаб вошёл Ушаков с тремя офицерами: Сенявин, Метакса, Сарандинаки. Вдруг, адмирал остановился и повернулся ко мне.
– Добров, эскадра отправляется в длительное плавание. Что вам приказывал император? Все время
