Всеволод Соловьев - Две жертвы
— Я — графиня Девіеръ…
Ганнуся схватилась за голову и пошатнулась.
— Поклянитесь мнѣ Богомъ, что вы его законная жена, жена Михаила Девіера!..
— Такъ кто-же я иначе?! — изумленно сказала графиня. — Зачѣмъ вы меня спрашиваете? Чего вамъ отъ меня надо? Зачѣмъ вы пришли сюда?..
Мысли ея снова начинали спутываться. Она вернулась къ своей кровати, сѣла на нее и опустила голову.
Ганнуся слабо вскрикнула. Петровна поспѣшила къ ней и шепнула:
— Матушка, ради Создателя крѣпись… о ребеночкѣ подумай!.. поспѣшимъ, не то насъ застанутъ, тогда все пропало!..
Въ эту минуту желѣзная дверь, въ которую вошли онѣ, съ шумомъ распахнулась и въ темницу вбѣжалъ Девіеръ. Онъ остановился на мгновеніе, оглядѣлъ всѣхъ и, не произнося ни слова, со всего размаху, своимъ сильнымъ кулакомъ, ударилъ по головѣ Петровну.
Та тихонько и какъ-то странно ахнула и повалилась на полъ.
Графиня сидѣла на кровати, безсмысленно глядя передъ собою и ничего не понимая.
Ганнуся даже не замѣтила, не видѣла какъ графъ ударилъ Петровну, какъ та повалилась. Она видѣла только его страшное, искаженное лицо. Она ступила къ нему и задыхаясь, указывая на графиню, проговорила:
— Правда-ли, что она — жена твоя?
Онъ стиснулъ зубы. Онъ хотѣлъ-было броситься на нее, но вдругъ остановился.
— Правда! — крикнулъ онъ.
— А я… я…
— А ты — моя любовница, которая мнѣ надоѣла и которую за шпіонство я проучу какъ слѣдуетъ!
Ганнуся кинулась было къ двери, но онъ отстранилъ ее.
— Назадъ! — крикнулъ онъ. — Ты пришла познакомиться съ этой женщиной… ну, и прекрасно, и оставайся теперь съ нею…
Вдругъ онъ замолчалъ. Несмотря на свое бѣшенство, несмотря на полумракъ, царившій въ подземельи, онъ увидалъ, что съ Ганнусей дѣлается что-то странное: одной рукой она держалась за сердце, другую простирала впередъ, будто ища что-то передъ собою…
Вотъ она покачнулась и со всего размаху грохнулась на полъ.
— Пустое, очнешься! — проворчалъ Девіеръ, вышелъ изъ темницы и съ проклятіемъ заперъ за собою дверь.
XV
Но Ганнуся не очнулась. Когда черезъ нѣсколько часовъ, по приказу Девіера, двое изъ самыхъ преданныхъ ему разбойниковъ его шайки вошли въ темницу, они нашли въ ней безумную графиню, сидѣвшую на полу передъ двумя безжизненными тѣлами. При входѣ ихъ графиня отошла отъ труповъ, легла на кровать и закуталась одѣяломъ.
— Счастливыя! — шептала она:- имъ хорошо! просила, просила… не хотятъ меня взять съ собою!..
Петровна не вынесла удара разсвирѣпѣвшаго Девіера, этотъ ударъ пришелся ей прямо по виску и уложилъ на мѣстѣ дряхлую старуху. Ганнуся не вынесла пытки послѣднихъ дней и ея наболѣвшее сердце разбилось въ ту самую минуту, когда ее началъ повидать разумъ.
Черезъ два дня въ Высокомъ пышно справлялись похороны. На этотъ разъ съѣхавшіеся сосѣди могли видѣть лицо покойницы. Въ этомъ блѣдномъ страдальческомъ лицѣ трудно было узнать красавицу Ганнусю; но все-же это была она. Это ея длинныя черныя рѣсницы оттѣняли прозрачныя, будто восковыя щеки, это ея роскошные волосы чернѣлись изъ-подъ цвѣтовъ и легкаго газа…
— Умерла! и эту уморилъ… такъ тому и быть слѣдовало!.. — шептали въ толпѣ, окружавшей гробъ.
Но какимъ-то образомъ, неизвѣстно откуда, скоро по губерніи начали распространяться слухи, что первая жена графа жива, что онъ держитъ ее подъ замками, въ подземельи, и что Анна Григорьевна умерла отъ огорченія, узнавъ про это. Говорили, но никто не рѣшался провѣрить этихъ слуховъ. Графъ Михаилъ по прежнему нагонялъ на всѣхъ страхъ, а самъ никого не боялся.
Онъ продолжалъ свою преступную, разгульную жизнь и черезъ три года, въ 1780 году женился снова, на дочери маіора, Марьѣ Яковлевнѣ Ревякиной.
Намъ неизвѣстна жизнь и судьба этой третьей жены его, извѣстно только, что отъ нея у него было четверо дѣтей — сынъ и три дочери. Извѣстно также, что и этотъ бракъ былъ незаконный, такъ какъ во время его совершенія несчастная графиня все еще томилась въ своей темницѣ. Смерть долго не приходила къ ней на помощь. Она умерла только въ самомъ концѣ 1786 года.
Ея смерть огласилась и тайна подземелья окончательно перестала быть тайной. Но общество не возвышало голоса, власти бездѣйствовали, графъ Михаилъ Девіеръ оставался на свободѣ, продолжая свои разбои. Всѣ эти обстоятельства всплыли на поверхность только черезъ долгіе годы, когда его дѣти стали отстаивать законность своего рожденія въ виду жалобъ, поданныхъ въ сенатъ и сѵнодъ родственниками отца ихъ.
Конецъ карьеры графа Михаила Девіера, по сохранившимся свѣдѣніямъ, носитъ на себѣ такой-же легендарный характеръ, какъ и вся жизнь его. Въ послѣдніе годы XVIII вѣка съ нимъ случилась исторія, схожая съ исторіей его брата Николая, только послѣдствія были иныя.
Какъ-то разъ обѣдалъ онъ у богатаго помѣщика, жившаго верстъ за сто отъ Высокаго. Онъ плѣнился великолѣпной серебряной посудой, которую подавали за обѣдомъ и рѣшилъ во что бы то ни стало завладѣть ею. Онъ подкупилъ дворецкаго, который укралъ для него эту посуду и явился съ нею въ Высокое.
Девіеръ обѣщалъ ему дать «вольную», показавъ его своимъ крѣпостнымъ, но, конечно, не намѣренъ былъ исполнить этого. Получивъ посуду, онъ пожелалъ избавиться отъ опаснаго свидѣтеля. Онъ удержалъ его у себя, обращался съ нимъ ласково, оказывалъ ему знаки довѣрія и, когда наступила зима и Донъ покрылся льдомъ, далъ ему какое-то порученіе въ уѣздный городъ.
Между тѣмъ кучеру было приказано дорогою убить его, а трупъ бросить въ прорубь. Такъ все и совершилось. Но трупъ какъ-то выплылъ, его вытащили, узнали дворецкаго и въ карманѣ его платья нашли зашитое въ кожу собственноручное письмо Девіера, въ которомъ онъ уговаривалъ его украсть посуду и обѣщалъ за это пристанище, деньги и «вольную».
Обворованный помѣщикъ имѣлъ большія связи и рѣшился возбудить дѣло. Девіеру приходилось плохо: онъ могъ кончить ссылкою въ Сибирь. Тогда онъ, не долго думая, повторилъ комедію, ужъ разъ ему удавшуюся. Онъ, какъ и относительна первой жены своей, распустилъ вѣсть о своей смерти, устроилъ свои похороны, а самъ преспокойно продолжалъ жить въ Высокомъ, щедрыми подарками обезпечивая себѣ молчаніе и бездѣйствіе мѣстныхъ властей.
Несмотря на существующіе документы и свидѣтельства современниковъ, сразу даже не вѣрится подобнымъ исторіямъ, относящимся къ нашему, сравнительно недавнему, прошлому. Поражаютъ не изверги, въ родѣ Девіеровъ — такіе изверги найдутся вездѣ и во всѣ времена — поражаетъ состояніе общества, при которомъ могутъ завѣдомо, открыто оставаться безнаказанными самыя страшныя злодѣянія, и не знаешь, кто отвратительнѣе: безнаказанный-ли извергъ, или общество, которое его покрывало и держало въ средѣ своей изъ-за самыхъ позорныхъ побужденій.
Но зачѣмъ поражаться этими былями нашего прошлаго?! Стоитъ только попристальнѣе поглядѣть вокругъ себя, чтобы ясно увидѣть, что общество развивается и улучшается крайне медленно, что подъ новой вылощенной оболочкой скрывается таже преступная слабость, тѣ-же позорные инстинкты.
1883 г.
