Михаил Ишков - Коммод. Шаг в бездну
Стук в дверь отвлек девушку от грустных размышлений.
— Кокцея, открой, — послышался из‑за двери голос императора.
Девушку бросило в дрожь, в глазах помутилось. Что‑то необъятно — громадное, темное, страшное надвинулось на нее. Она почувствовала себя Андромедой, прикованной к скале и ожидающей появления из морской пучины страшного дракона, который собирался полакомиться ею.
В этот момент из‑за двери вновь послышалось.
— Да открой же ты, или я прикажу взломать дверь.
Чей это голос? Ужасного чудовища или отважного Персея, явившегося спасти ее? В легенде ничего не говорилось о том, что дракон может оказаться героем, а герой драконом. Кокцея вздохнула и отодвинула щеколду.
Коммод вошел в спальню, сразу у порога сгреб ее, поднял, попытался поцеловать. Кокцея отвернула голову, сжала губы.
— Что случилось, Кокцея? — удивился император. — Или я тебе не мил?
Последний вопрос вызвал у девушки приступ злобы. Она разрыдалась.
— Когда я увидала тебя, решила, что ты Персей, явившийся спасти меня от жуткого чудовища. Теперь вижу, что ты и есть чудовище.
— Почему? — искренне изумился Коммод. — Что же во мне такого чудовищного?
— Ты хочешь взять меня силой! — крикнула Кокцея. — Я должна исполнить долг женщины, который требует от меня мой повелитель? А потом?
— Что потом? — не понял Коммод.
— Ну, после того, как я исполню долг, и ты ублажишь свою плоть?
Коммод, явно раздраженный, подступил к ней, забившейся в угол. Был он высок, обнажен до пояса, в тусклом свете масляных ламп отчетливо проступал его хорошо развитый, умащенный маслом и растираниями торс. Лицо его, прежде добрейшее и счастливое, теперь странным образом потемнело, глаза сузились, на скулах заиграли желваки.
— Я не понимаю, чего ты хочешь? — спросил он. — Что значит потом? «Потом» бывают разные. Может, отправлю на кухню, а может, щедро наградив, верну домой. А может, навечно прильну к тебе и никогда более не отпущу от себя. А у тебя, до встречи со мной, — неожиданно заинтересованным тоном спросил цезарь, — какие намечались «потом»?
— Меня сватал наш сосед, отставной центурион Брокастий.
— И ты, конечно, была рада выскочить за него замуж? — усмехнулся император.
— Еще чего! — фыркнула Кокцея. — Нужен мне этот старый пень. Ему уже за шестьдесят
— А за кого ты хотела бы выйти замуж? — заинтересовался Коммод.
— Ну… — неопределенно ответила девушка и искоса, с некоторым интересом глянула на юношу.
Глаза у того расширились. Он отступил, вскинул руку и, словно обращаясь к небесам, возвестил.
— Боги! Великие боги! Каким удачным днем вы одарили меня. Благодарю тебя, Амур и нимфы! Наконец‑то я нашел суженную. Кто бы мог подумать, что моя избранница поселилась в далеком уголке империи, в нищей деревянной хижине у излучины великой реки. Кому бы в голову пришло, что ее удел кормить свиней хлёбовом, ухаживать за птицей, страдать от невозможности вырваться из круга пошлых, глупых сельских занятий, который под стать рабам, а не рожденной от семени Венеры. Или Дианы. — Он повернулся к ней и торжественно спросил. — От кого ты была рождена, Кокцея? Я — от Юпитера Капитолийского, потому и выгляжу таким грозным, беспощадным.
Неожиданно он сменил позу, засмеялся, хлопнул в ладоши.
— Это просто здорово! Кто бы мог подумать, что жизнь наградит меня чем‑то подобным. Меня, мрачного, потерявшего надежду на личное счастье правителя. Мы тотчас сыграем свадьбу, Кокцея. Немедленно!
Он повернулся к двери и громко позвал.
— Клеандр! — позвал он.
Тот опять же появился мгновенно, словно стоял за дверью. А может, действительно стоял и подглядывал в щелочку? Мало ли?
— Готовь обряд бракосочетания, — затем Коммод спросил у удивленно смотревшей на него Кокцеи. — Маму позовем?
— Чью? — не поняла девушка.
— Твою, конечно. Моя умерла четыре года назад. Не выдержала разлуки с отцом. Тот после мятежа Авидия Кассия отставил ее от себя. Так как насчет мамы?
— Ты это серьезно?
— Вполне.
— Зови. И брата.
— Это само собой. Как себя чувствует Матерн? — спросил он у Клеандра. — Способен ли он принять участие в торжественном обряде?
Клеандр пожал плечами.
— Разбудим, посмотрим, приведем в чувство. Но, господин…
— Что там еще? — поморщился цезарь.
— Послы германцев, господин. Они ждут встречи с тобой.
— С ума сошел! В такой момент, когда герой нашел любимую и жаждет сочетаться с ней узами брака?! Размести их где‑нибудь и больше не приставай ко мне с подобными глупостями. Также гони в шею всякого, кто прибудет от Сальвия, Помпеяна или Пертинакса. Все дела завтра, а сейчас — свадьба! Ты слышал — свадьба!.. Я сам оповещу всех, кто живет во дворце. Пусть все знают, что сейчас состоится свадьба Цезаря Луция Коммода Антонина, Отца Отечества, победителя германцев и сарматов, великого понтифика, восемнадцатикратного трибуна, двукратного консула, трехкратного императора с девицей всаднического сословия. Кстати, ты девица?.. — поинтересовался он у Кокцеи. — Впрочем, неважно, сейчас проверим.
Девушка вспыхнула.
— Господин, я честна перед тобой. К тому же мы не всаднического сословия.
— Какая разница. С гражданкой Кокцеей Матерной. Ты ведь гражданка?
— Да. Отец при выходе в отставку получил римское гражданство.
Клеандр принялся строить гримасы, растягивать губы, пожимать плечами, всем своим видом выражая некое сомнение.
— В чем дело? — подступил к нему император.
— Свадьба — это прекрасно. Но зачем шум поднимать. Все‑таки ночь на дворе…
— Действительно, — робко поддержала его из своего угла Кокцея. — Может, завтра?
Коммод задумался, начал расхаживать по комнате, при этом, словно разговаривая сам с собой, шевелил губами. Затем решительно возразил.
— Нет, сегодня, сейчас! Возлечь‑то надо. Шум поднимать не будем. В самом деле, сбегутся родственники, Помпеяны, Юлианы, отцы — сенаторы. Все начнут советовать, учить. Маму тоже звать не будем, — строго заявил он, обращаясь к Кокцеи, — обойдемся братом. И вообще следует поторопиться. Клеандр, одна нога здесь, другая там, чтобы немедленно собрал свидетелей. Очаг я как верховный жрец разожгу сам. Это входит в мою компетенцию. Сам же и благословлю молодых. Скорее, скорее! — заторопил он Клеандра, потом обернулся к невесте. — А ты, милая, переоденься. Позвать Клиобелу.
— Только не эту жирную свинью! — всплеснула руками Кокцея.
— Хорошо, пришли других рабынь, — приказал Коммод и вновь заторопил спальника. — Давай, давай, давай…
Император для скорости дал ему ногой пинка под зад. Клеандр стремглав бросился к двери.
* * *
Среди ночи, когда молодой цезарь вволю натешился и раскинувшись на ложе захрапел, обессиленная, испытывавшая острую боль женщина осторожно спустила ноги на пол и только попыталась встать, как Коммод крепко схватил ее за руку.
— Куда? Лежать!..
— Я выйти хочу… — испуганно ответила Кокцея.
Император громко крикнула.
— Эй! Кто там, у порога?
Дверь отворилась, и в комнату вступил преторианец, выставленный у спальни повелителя.
— Здесь, господин, — откликнулся он.
— Проводишь ее, — Коммод ткнул пальцем в Кокцею. — Потом приведешь обратно.
Не глядя на женщину, он улегся на правый бок и, зевнув, разрешил.
— Ступай.
Глава 4
В конце апреля легат III Августова, легиона Бебий Корнелий Лонг Младший прибыл в Виндобону. Вызвали его нарочным, срочно, без объяснения причин.
Добравшись верхами до Данувия, Лонг и сопровождавший его десяток чернокожих мавританцев переправились по наплавному мосту. На ходу Бебий с одобрением оглядел заметно обнажившиеся берега великой реки. Сушь стояла словно по заказу. Самое время выступать — горные реки обмелели, дороги просохли, так что трудностей с перевозкой метательных орудий не будет. Вообще, двигаться в пешем строю в такой чудесный день, какой выдался сегодня, куда приятнее, чем маршировать под дождем, по грязи.
Бебий со дня на день ждал гонца с предписанием выступать, однако в претории, должно быть, еще не наговорились, решили, что еще один совет не помешает. А может, это инициатива молодого цезаря? Кто знает, что он там надумал во дворце? Слухи ходили разные. Кое‑кто из приезжавших в лагерь трибунов утверждал, что молодой цезарь вовсе не помышляет о броске на север. Более того, вторую неделю не выходит из походного дворца, тешится с какой‑то бабенкой. Кто‑то поклялся, что император даже женился на ней. Все дела, мол, перепоручил своему зятю Помпеяну, начальнику над войсками Сальвию Юлиану и стареющему Пертинаксу, приказав им еще раз проверить обеспечение войск всем необходимым, а также возвести дополнительную переправу на Данувии возле Карнунта, но поднимать легионы не разрешил. Более — менее информированные люди, такие, как, например, ближайший друг, легат XIV Марсова Победоносного легиона Квинт Эмилий Лет, отвечая на письмо Лонга, уклонился от прямого ответа, когда же в поход. Сообщил только, что послы, которых Бебий сразу после смерти Марка Аврелия отправил в ставку, как в воду канули. По слухам они целыми днями пируют с молодым императором.
