Марта Шрейн - Эрика
— Эй, стой! Кто там? — крикнул другой часовой во дворе.
— Да свои. На двор вот веду, — откликнулся сопровождающий.
Еще поговорили, когда пошли назад. У двери часовой пропустил Александра вперед. Александр резко повернулся и ударил часового по шее. «Снова пригодилось учение старого монаха», — подумал Александр, затаскивая часового в комнату.
Теперь быстро в погреб. Несколько секунд — и он открыл большой замок. Прыгнул, кидая в заранее заготовленный мешок все, что под руку попадалось. Выглянул, вынес мешок и зашел к себе в комнату. Затем снял с часового еще почти новую, но уже засаленную одежду и брезгливо надел на себя.
Одежда двух других часовых ему была не нужна. Им повезло меньше. Он просто метнул в обоих заранее заготовленные ножи. Еще несколько ножей сунул в ножны на широком кожаном поясе.
Ночь была темной. Прихватив оружие и продукты, Александр ушел в лес. Карту местности он стащил еще раньше со стола в комнате начальника.
Днем он решил отсыпаться, а уходить ночами. Но в первую очередь Александр нашел чистую речушку и постирал песком и водой засаленную солдатскую одежду.
— Ничего, дойду до какого–нибудь жилья, а там обменяю на приличную гражданскую одежду, — решил он, двигаясь светлыми ночами к финской границе.
Александр шел целый день, обходя болота. Но только заснул на рассвете, как услышал звуки пилы и топоров. Он вскочил. Утро было еще серым, а какие–то люди уже работали. Он влез на дерево и оглядел местность. Впереди виднелись стены и колючая проволока. На вышке мелькали солдаты. Пулеметы направлены в сторону леса. Охрана бродит с одной и с другой стороны.
— Лагерь! — поразился Александр. — На карте его не было. Значит, только недавно достроили. Что же делать? — лихорадочно соображал он. И увидел, что участок леса оцеплен.
«Надо уходить налегке», — застегнув пояс с ножами, решил он. Достал из мешка махорку, слез с дерева и хладнокровно пошел к ближайшему красноармейцу.
— Эй, у меня махорки много, а спичек нет, не одолжишь? — спросил он, не давая солдату опомниться.
Александр доставал уже махорку, и красноармеец, словно загипнотизированный, смотрел на нее. Тогда Александр, подавая ему махорку правой рукой, левой ударил в солнечное сплетение, затем по шее.
— Иван! Кто там у вас? Махорка есть? Курить хочется, — подходил еще один. Увидел, что товарищ его медленно приседает, решил, что они хотят покурить сидя.
Александр не стал ждать, когда он подойдет ближе, выхватил нож и метнул в солдата. Но не увидел того, кто приближался к нему с боку. «Ах ты гад!», — закричал тот и поднял ружье. Резкий поворот — и Александр ногой выбил ружье у него из рук, но уже раздался выстрел и к ним бежали со всех сторон. Александр успел еще одного ударить ногой в голову, а в другого метнуть нож, но тут с вышки застрочил пулемет.
«Все, влип. Окружат», — понял он и, бросив пояс с ножами, побежал налегке, петляя между деревьями, чтобы его не настигла пуля.
Сзади раздавались беспорядочные выстрелы. Кто–то закричал: «Не стрелять! Своих поубиваете. Живьем взять!» Кольцо вокруг было плотным. Но чем больше была опасность, тем хладнокровней становился Александр. Сначала он решил отбиваться, но потом вышел из–за деревьев и просто пошел навстречу окружавшим его. «Чего же делать, если попался», — решил он, сдаваясь. Уже совсем рассвело.
— В зону его. Там допросят и отвезут куда надо, — крикнул кто–то.
* * *
Александр стоял на своем и разыгрывал туповатого красноармейца.
— Заблудился я, когда до ветру шел. А наши уже ушли. Я кричал, кричал, никто не отвечал. Я и потерялся в лесу. Новенький я. Сюда нечаянно попал. А тут стали все кричать. Я ружье бросил — и бежать.
— А кто солдат наших убил? — строго спросил старший.
— Не знаю, не видел. Ваши стреляли. Чо, я один мог всех убить? — спросил он.
— Ножами их зарезали. А других не понятно как убили — крови нет.
Александр похвалил себя, что вовремя выбросил пояс с ножами.
— Может, какие урки тут гуляют? Я их сам боялся. Мне показалось, я кого–то видел, да думал, медведь, — вдохновенно врал Александр и при этом невинными глазами смотрел на старшего. Тот приказал:
— Ладно, пусть посидит до опознания. Накормите его. А там, если что, отправим в его часть.
— Парень молодой, стриженый, — заступился кто–то за Александра. — Откуда ему знать свою часть. Я на его руки посмотрел. Работает он этими руками. Я всегда на руки смотрю. Свой он.
— Ну, так надо этих искать, что наших зарезали, — с досадой сказал старший.
Александра завели в зону и принесли котелок каши с деревянной ложкой. После харчей начальника лагеря гарнизонная каша, конечно, была ему совсем не по вкусу. Но он сделал вид, что проголодался, и съел все. Один из красноармейцев с любопытством разглядывал его.
— Ты из каких мест–то будешь? — спросил он.
— Я‑то? Я смоленский. А чо?
— Да ешь ты не по–нашему. Вроде как не умеешь. Аккуратно так. Смотрю на твои руки — вроде рабочие, а ешь как барин. Я служил в белой армии, призвали они меня насильно. Потом убежал от них. Помню, сидим, едим после боя. Офицер один молоденький, как ты, проголодался, а надо кашу из котелка есть, тоже деревянной ложкой. Вот так, как ты, ел, не зная, как ее в рот положить.
— А у меня тятька железные ложки делал, из алюминия выливал, узкие такие, которые в рот помещаются, — отговорился Александр.
— А чегой–то ты левой кушаешь, правая ранена?
— Не, я еще не воевал. Я сызмальства левша, — продолжал Александр играть роль простого паренька. — Все удивляются. Так я стрелять и не научился. Не способный я. Командиры ругают меня. А чо делать? Я только работать умею. Сапоги шью. Тупой я.
— На, кури, — протянул ему кисет наблюдательный красноармеец.
Александр не курил, поэтому спросил: «Небось крутая махорка? У нас дома слабая». И потянулся правой рукой за кисетом.
— А чего–то у тебя на ладони нарисовано? Чудно, — взяв за руку Александра, стал разглядывать наколку.
— Кузнец наш делал такие наколки. Коней он любил, — равнодушно сказал Александр.
Обшарили весь лес вокруг, но никого не нашли. Один из красноармейцев крикнул: «Смотрите! На дереве мешок с провизией. Да тут все! Сало, хлеб, колбаса! Вот это жратва!»
Другой нашел пояс с ножами: «Здорово! Все бросил и сбежал».
— Может, где на другом дереве сидит? Нет его нигде? — уже без всякого интереса к поиску спросил худой красноармеец, не сводя глаз с сумки с едой.
— Конечно. Его и след простыл, — поддержал его товарищ. — Но здесь целое богатство. Как делить будем? Может, все сами съедим? А, ребята? Понесем начальству — ничего не достанется. А тут хоть раз наедимся. Надоело пшенную кашу жрать.
— Обязаны сдать, — с сожалением ответил старший. — Все равно кто–нибудь из вас проболтается, да и запах от нас за версту будет. Лучше подумайте, ребята побитые лежат, а никого, кроме этого, там не было.
— Ну так их раньше побили и убегли. А этот еще юнец. Он набрел на нас случайно, как раз в заваруху.
— А как же он прошел, а Федька?
— Я этого щенка сам убью! — сказал Федька в ярости.
— Да брось, ты! Ты злишься, что никого не нашел, — сказал пожилой.
— А как же? Друг мой погиб. С гражданской вместе. Так нас каждого можно ножами, мы и пикнуть не успеем, — ответил Федька.
Сдали начальству продукты и злые пришли к ужину. Увидели Александра среди других. Федька зло взглянул на него, но промолчал.
Сели ужинать. Предложили Александру еще каши, а он только чаю попросил. Федька со злостью сказал: «Вот наблюдаю за ним, как он чай пьет. У меня барин так прихлебывал — аккуратненько и медленно. Сдается мне, что он вовсе не солдат, а переодетый белый офицер».
Солдат, что ранее предлагал кашу Александру, поддакнул: «Вот и я смотрел, как он кашу аккуратненько ест деревянной ложкой. Вроде как не умеет. А он говорит, ложки тятька делал железные, узкие».
— Так мне только восемнадцать. Я в гражданскую еще не служил, — сказал Александр. — Батраком я был. Лес рубил.
Пришел старший, прикрикнул на охранников:
— Чего пристали, дуралеи. Не видите — первогодок он. — И Александру:
— Послужи пока у нас. А там найдем, куда тебя отправить, если не отыщется твоя часть. Посмотрим, откуда ты потерялся. А мог бы и погибнуть сегодня…
— Не! Я не согласен, — возразил Федька, — нутром чую, не наш он. Вон какой чистенький.
— Так я у речки вчера постирался, а то уже завшивел, потому и потерялся, — жалобно оправдывался Александр.
— Он ночью ножами нас перережет и уйдет, — не успокаивался Федька.
— Да брось! Урка он, что ли? Где ему с ножами? Хороший, работящий парень. Читать умеешь? — спросил старший Александра. И сам себе ответил: — Ничего, советская власть всех обучит. А те, кто зарезал ребят, они уже далеко. Будьте спокойны. Не дураки. Думаю, их было несколько.
