Ольга Гурьян - Один Рё и два Бу
О-Кику засмеялась и проговорила:
Мияко-дори!Ответьте на мой вопрос:Ждет ли нас счастье?
Птички ничего не ответили. Наверно, они уже привыкли, что, по обычаю, все плывущие по Сумиде спрашивают их о счастье.
Ответил Токуити:
— Разве мы не счастливы? Я очень счастливый!
В Мацутияма они вышли из лодки.
Люди, не знающие правил хорошего поведения, радовались грубо: толпились, толкались и барахтались, чтобы подобраться поближе к деревьям, бессердечно ломали цветущие ветви, настойчиво уставившись, глазели на прохожих, полоскали руки и ноги в воде ручьев и, нарушая тишину визгливыми голосами, читали стихи, путая и перевирая древние строфы. Но семья Хироси вела себя скромно и сдержанно, и только по тому, как разрумянились щеки женщин, как блестели круглые глаза Токуити, можно было заметить, что они наслаждаются прогулкой. Токуити с легким стыдом вспоминал, как в первый год он вырвал свою руку из руки О-Кику, сбежал с дорожки и потянул за кончик цветущей ветки, чтобы понюхать ее. Теперь он знал, что это очень невоспитанно, и никогда бы не позволил себе ничего подобного. Теперь он уже не был ничтожный мальчишка, неумытое полуголое существо, а приемный сын почтенной и зажиточной семьи. Опустив глаза, он с тщеславным удовольствием смотрел, как ступают его ноги, обутые в красивые белые носки и сандалии на высоких подставках, с каждым шагом откидывая полы халата из прочной новой материи с крупным рисунком.
Так они медленно и чинно шли вдоль плотины. Откуда-то долетал звук дальнего колокола — нельзя было понять откуда, потому что облака цветущих в изобилии деревьев закрыли все окрестности. Можно было подумать, что не по земле движешься, а проплываешь по небу.
Вдруг Хироси шепнул:
— Смотрите, там, на террасе чайного дома, Дандзюро!
Токуити скосил глаза и увидел на нависшей над водой террасе небольшое общество. Двое были самураи — молодые господа в низко надвинутых на лоб больших шляпах, чтобы простонародье не могло рассмотреть их лица. Двое других были, вероятно, приживальщики. По тому, как они смотрели на богатое угощение и нерешительно играли палочками для еды, было видно, что они не знают, как поступить — есть или отказаться из скромности.
На почетном месте сидел невысокий и полный пожилой человек в простом клетчатом халате.
— Который? — шепнул Токуити.
— Не смотри пристально, не поворачивай головы. Тот, что посередке.
Прикрыв лицо рукавом, будто утирал он пот, Токуити все же умудрился еще раз взглянуть на Дандзюро. Неужели это был он? Совсем не похож, как выглядел со сцены. Ничуть не величественный, ничего геройского! Косматые брови, обрюзгшие щеки, в распахнутый ворот халата видна жирная шея, выражение лица брезгливое и скучающее, толстые пятки ног испачканы землей. И все же? Те двое знатных лебезили перед ним, их большие шляпы фасона «Туман над Фудзи» так и ныряли, будто утки, поочередно нагибаясь к нему. Своими палочками господа выбирали лучшие куски из блюд и клали ему на тарелку. А он даже не повертывал головы — такой знаменитый.
— Обедают, — сказала Мицуко печальным голосом.
Хироси засмеялся и спросил:
— Как говорит пословица: сперва рисовый колобок, а уж потом цветы. Ты тоже так думаешь, Мицуко? Я, пожалуй, согласен. Найдем чайный домик попроще и закусим.
Действительно, пройдя немного дальше, они увидели соломенный навес — временную харчевню, как их устраивают многие хозяева чайных домов для посетителей, пришедших погулять в пору цветения вишен. Под навесом на циновках и цветных одеялах расположились несколько семей и весело закусывали. Хироси тоже заказал циновку и велел подать чай.
Взрослые ели медленно, беседуя вполголоса. Но Токуити быстро утолил свой голод, ему надоело сидеть неподвижно, и он тихонько спросил О-Кику:
— Можно, я немножко погуляю?
— Иди, — сказала О-Кику.
За навесом, под которым угощали гостей, находилось небольшое помещение, огороженное циновками. Над ним вздымались приторные облака чада, и оттуда доносились громкие голоса. Что-то звучало в них знакомое. Небрежно подкидывая ногой камешек, Токуити пошел по тропинке, огибающей это помещение, увидел, что одна сторона открыта, и заглянул внутрь.
Там, опустив руки по локоть в лоханку с горячей водой, стояла и мыла посуду его мать.
На ней был все тот же халат, как четыре года назад, но совсем уже грязный и такой выношенный, что сквозь тонкую ткань видно было, как движутся острые лопатки. Пряди сухих волос свисали на шею, будто за четыре года ни разу не коснулся их гребень.
Вдруг она повернулась и посмотрела на Токуити.
Он мгновенно согнулся, опустил голову, делая вид, что поправляет перемычку у сандалии. Сердце билось у него во рту, кровь горячим потоком прилила к щекам. Пальцы шевелились, копошились над перемычкой. Не разгибаясь, задом, он медленно отступал.
Только очутившись перед навесом, он выпрямился и бросил взгляд через плечо. Никого за ним не было. Значит, не узнала. Может быть, даже не заметила. Не потребует обратно.
Токуити вошел под навес, сел рядом с О-Кику и прижался к ней. Она взглянула на него и с беспокойством спросила:
— Что с тобой, мой мальчик? Ты совсем бледный и весь дрожишь?
Пока она утирала ему лицо чистым платком, он, едва шевеля языком, бормотал:
— Уйдем, уйдем, отсюда! Я так испугался.
— Ах, храбрый какой! — воскликнула Мицуко. — Что же ты увидел такое страшное?
Но Токуити только дрожал, как в ознобе, и повторял:
— Уйдем, уйдем скорее!
— Наверно, увидел он какое-нибудь привидение! — воскликнула О-Кику. — И стыдно тебе, Мицуко, смеяться над бедным ребенком. Наверно, это место проклятое. Может быть, кто-нибудь погиб здесь насильственной смертью. Может быть, кто-нибудь предал здесь своего благодетеля или, еще ужасней, ребенок отрекся от матери, и теперь ее неутешная тень бродит в этих местах.
— Такой поступок непростительный грех, — наставительно сказал Хироси. — Цветы и деревья растут благодеяниями дождя и росы и признательны им, как отцу и матери. Насколько же больше человеческий род должен быть благодарен своим родителям, не всегда это бывает так!
— Уйдем, уйдем отсюда! — воскликнула О-Кику, и подхватив подол платья и обернув длинные рукава вокруг тела, она схватила Токуити за руку и, не дожидаясь, пока Хироси расплатится, быстро вышла из-под навеса.
НОЧНЫЕ ГОСТИ
Случилось так, что Хироси понадобилось уехать на несколько дней. Дело было неожиданное и выгодное. Как отказаться от такого случая? Но сколько тут было хлопот, сборов и наставлений! Хироси очень не хотелось оставлять беспомощных женщин, но О-Кику постаралась его успокоить.
— Прошу вас не волноваться, — сказала она. — Ведь с нами остается Токуити. Ведь он уже не маленький и, без сомнения, сумеет за нас заступиться в случае нужды. Вспомните, что герой Усивака был немногим его старше, когда так успешно сражался с грозным разбойником Кумасакой.
И, встав в позу, она продекламировала:
Пику занес Кумасака, ударил с такой силой,Что насквозь мог бы пробить железную стену.Но Усивака удар отразил и подпрыгнул в воздух.Неуловимый, туда и сюда заскакал он.И в то время, когда разбойник пытался схватить его,Мальчик сзади вонзил ему меч в прореху кольчуги.Пику свою уронил Кумасака и, руки раздвинув,За Усивакой погнался вдоль коридора,В угол его загнал, и казалось, уж выхода нету.Но, подобно зарнице, туману, луне, отраженной в волнах,Глазом он мальчика видел, а рукой не мог прикоснуться…
— Все это так, это так, — перебил ее Хироси. — Однако же Усивака был герой, с детства обученный искусству сражаться. А Токуити всего лишь ученик кукольного мастера. Все же будем надеяться, что ничего дурного не случится. Кричите погромче — соседи вас услышат и позовут ночную стражу.
— Это не понадобится, — сказал Токуити. — Я сумею защитить женщин и без посторонней помощи.
Хироси с сомнением покачал головой, однако ж делать было нечего. Приходилось ехать.
Когда его проводили и вернулись в опустевший дом, им показалось, что время тащится, будто калека на двух костылях. Едва-едва дождались вечера.
Даже ужин не хотелось готовить, доели кой-какие остатки, и О-Кику сказала:
— Слава богам, один день уже прошел. Не лечь ли нам спать пораньше, чтобы скорее наступило завтра и тем приблизился срок возвращения уважаемого брата.
Только она это сказала, как послышался стук в калитку.
— Кто бы это мог быть? — воскликнула Мицуко. — Неужели хозяин забыл что-нибудь и ему пришлось вернуться с полдороги?
