Роман Почекаев - Батый. Хан, который не был ханом
Итак, восемнадцатилетний царевич, один из многочисленных внуков Чингис-хана, занял место правителя крупнейшего улуса Монгольской державы после своего отца — старшего сына Чингис-хана, прославленного полководца.
Матерью Бату, как уже было сказано, была Уки-хатун из племени кунграт, которая была либо второй, либо даже шестой супругой Джучи [СМИЗО 1941, с. 40-41]. Согласно бухарскому сочинению «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме», составленному в начале XVI в., сын Джучи по имени Мухаммад «родился вместе с Бату» [МИКХ 1969, с. 39]. Писавший на основании степных преданий хивинский автор ХУ1 в. Утемиш-хаджи, правда, заявляет, что Бату и Орду «родились от дочери Турали-хана, его [Йочи-хана] жены» |Утемиш-хаджи 1992, с. 92], но его сведения противоречат всем другим источникам, которые сообщают, что матерью Орду-эджэна была Саркан (или Сартак)-хатун из племени кунграт. Возможно, что у Бату было несколько родных сестер: например, Рашид ад-Дин, сообщая о Кулуй-Икачи, выданной замуж за Иналджи-ойрата, называет ее «одной из сестер» Бату, а не просто дочерью Джучи [Рашид ад-Дин 1952а, с. 119-120].
Однако у первенца Чингис-хана было много жен, от которых народилось множество сыновей, сведения о количестве которых в источниках расходятся. Рашид ад-Дин, в частности, сообщает, что «у него было около сорока сыновей и от них народилось несчетное количество внуков» [Рашид ад-Дин 1960, с. 66]. Таким образом, у Бату было немало сводных братьев, некоторые из которых и по возрасту, и по статусу имели основания рассчитывать на получение собственных уделов в Улусе Джучи. Источники представляют различную информацию о том, каким образом был осуществлен раздел владений между Джучидами.
Рашид ад-Дин, например, пишет, что «из войск Джучи-хана одной половиной ведал он [Орду. — Р. П.], а другой половиной — Бату», отмечая при этом, что «Менгу-каан в ярлыках, которые он писал на их имя по поводу решений и постановлений, имя Орды ставил впереди» [Рашид ад-Дин 1960, с. 66]. Из этого сообщения не очень понятно, каким образом Орду возглавил «половину войск» Улуса Джучи. Более подробную информацию мы находим у хивинского историка XVI в. Утемиш-хаджи: «Чингизхан... устроил кору-нуш... Саин-хан снова преклонил колена и сказал: „Когда умер наш отец, я сказал [Иджану[8]]: „Вместо него [ты] все равно [что] мой отец. Будь ханом, так как мы идем в чужой юрт". [Он] не согласился. Не могу понять, по какой причине [он] не согласился. [И я] пришел, чтобы изложить вам это свое заявление". [Чингиз] хан сказал: „Саин говорит слова, соответствующие йасаку. Почему [же] ты не согласился?" Когда Иджан также преклонил колена [и] сказал: „Да, мой хан! Верно, что я старше летами. Но наш отец очень любил его и вырастил баловнем. До сих пор я покорялся ему. Он [же] не покорялся мне. Если я стану ханом, и не смогу по-прежнему покоряться ему, между нами возникнут злоба и ненависть. Я не соглашаюсь [стать ханом] по той причине, что покажусь вам дурным. Пусть ханом стает теперь только он. Я снесу его ханствование", — [Чингис] хан растрогался от этих слов, вспомнил своего сына Джочи-хана, прослезился, воздал им обоим еще большую хвалу и сказал: „Завтра [мы] посоветуемся с беками и дадим ответ". Наутро, устроив совет с беками, [Чингизхан] в ответствии с ханской ясой отдал Саин-хану правое крыло вилайетами на реке Идил, [а] левое крыло с вилайетами вдоль реки Сыр отдал Иджану» [Утемиш-хаджи 1992, с. 92-93]. На основании этой информации можно сделать вывод, то по воле Чингис-хана Улус Джучи был разделен между Бату и Орду на два крыла.
Принципиально иную информацию находим у хивинского хана-историка Абу-л-Гази: «Когда Саин-хан, возвратившись из этого похода [имеется в виду поход на Запад 1236-1242 гг. — Р. П.], остановился на своем месте, сказал Орде, по прозванию Ичен, старшему из сыновей Джучи-хана: „В этом походе ты содействовал окончанию нашего дела, поэтому в удел тебе отдается народ, состоящий из пятнадцати тысяч семейств в том месте, где жил отец твой". Младшему своему брату, Шибан-хану, который также сопутствовал своему брату Саин-хану в его походе, отдал в удел из государств, покоренных в этом походе, область Корел; и из родовых владений отдал четыре народа: Кушчи, Найман, Карлык и Буйрак, и сказал ему: „Юрт (область), в втором ты будешь жить, будет между моим юртом и юртом старшего моего брата, Ичена. Летом ты живи на восточной стороне Яика, по рекам Иргиз-сувук, Орь, Илек до гор Урала; а во время зимы живи в Ара-куме, Кара-куме и по берегам реки Сыр — при устьях рек Чуй-су и Сари-су"» [Абуль-Гази 1996, с. 104]. Однако следует иметь в виду, что сам Абу-л-Гази был потомком Шибана и, прославляя своего предка, старался избегать упоминаний о более высоком положении других сыновей Джучи — за исключением, возможно, Бату, который для всех Джучидов был идеалом правителя. Поэтому, рассказывая об Орду, историк подчеркнул, что он получил удел от Бату — как и Шибан, и потому у его, Орду, потомков нет оснований считать себя выше Ши-банидов. К сведениям хана-историка можно отнестись с недоверием, тем более что Утемиш-хаджи (также хивинский историк, стремившийся прославить род Шибанидов) не упоминает о том, что Орду и Шибан получили свои уделы в одно время и в одинаковом порядке. Можно с достаточной степенью определенности утверждать, что удел Шибана был создан в рамках улуса Бату по его решению, тогда как Орду управлял автономным владением по воле Чингис-хана. Другое дело, что окончательное территориальное оформление уделов Бату и Орду могло иметь место после западного похода — когда стало ясно, какие земли и в каком количестве находятся в распоряжении семейства Джучидов [ср.: Трепавлов 1993, с. 99].
Современник и помощник Рашид ад-Дина по имени Шихаб-ад-дин Абдаллах ибн Фазлаллах Ширази, более известный как Вассаф-и-хазрет, приводит следующие сведения: «Бату... сделался наследником царства отцовского, а четыре личные тысячи Джучиевы... составлявшие более одного тумана живого войска, находились под ведением старшего брата Хорду» [СМИЗО 1941, с. 84-85]. Эта информация, в свою очередь, позволяет предположить, что Бату, формально возглавляя улус, фактически не распоряжался войсками: они находились в ведении его старшего брата! То есть младшему достались титул и формальное главенство, а старшему — реальная власть, которую обеспечивали войска. Такая форма соправительства была характерна для тюркских и раннего монгольского государств [см.: Скрынникова 1997, с. 125; Трепавлов 2005, с. 80]. Однако следует отметить, что подобное разделении функций правителей отсутствовало уже при Чингис-хане, а тем более — при его преемниках.
Наконец, монгольская хроника XVII в. «Алтан Тобчи» держит информацию о том, что раздел владении между Джучидами мог быть осуществлен по-иному: «Потомство владыки Джочи, старшего сына августейшего владыки, владело [страной] кипчаков и Тогмоком: Агасар-хан, Тарбис-хан, ибан, Искэр, Туху, Сангхуд, —[все] они владели и ведали городами, находящимися в тех [землях]». Современные исследователи полагают, что Агасар-хан — это Беркечар, Тарбис-хан — Тангут, Искэр — Шингкур, Туху — Туга-Тимур, Сангхуд — Шингкум [Алтай Тобчи 1973, с. 243, прим. 5 с. 374]. Бату, как видим, среди наследников отцовских владений вообще не упомянут. Если принять во внимание о сообщение, то можно сделать даже такой вывод, что Бату распределил между братьями владения отца, чтобы обеспечить себе их лояльность и поддержку, а сам оказался без собственного удела. Между тем Джувейни сообщает о народах «Булгар, Ас и Рус, находившихся по соседству со становищем Бату, до сих пор неподчиненных и [тщеславно] гордившихся множеством своих городов» [цит. по: Арсланова 2002, с. 161]. Это сообщение позволяет предположить, что до похода на Запад в 1236-1242 гг. у Бату был удел в Приуралье, на границе с Волжской Булгарией, но эти владения, видимо, не соответствовали ни статусу, ни амбициям Бату, поэтому вполне понятна его активность по организации и осуществлению западного похода: ему нужен был собственный удел, который бы отвечал его статусу главы Джучидов и превосходил бы по территории владения других братьев.
Вряд ли можно с большой степенью достоверности установить, какой из источников содержит сведения, больше соответствовавшие реальности. Для нас остается фактом только то, что многочисленные старшие и младшие братья Бату «подчинились ему и покорились». А Орду, старший брат, «был согласен на воцарение Бату, и на престол на место отца именно он его возвел» [Рашид ад-Дин 1960, с. 66]. Безусловно, пока был жив Чингис-хан, его воля являлась законом для всех в Монгольской империи, включая и самих Чингизидов. Но, как известно, Чингис-хан умер спустя полгода после Джучи, в том же 1227 г. И тут же начались первые конфликты между членами правящего рода. Даже избрание великим ханом Угедэя, которого сам Чингисхан назвал своим преемником, не обошлось без сложностей. Между тем в Улусе Джучи ни после смерти Чингис-хана, ни в течение всего последующего долгого правления Бату источники ни разу не упоминают хотя бы об одном его конфликте с братьями, покушении на его власть с их стороны. В более поздние периоды жизни Бату — после похода на Запад и тем более после приобретения статуса главы рода Чингизидов в 1240-е гг. — уважение и покорность братьев Бату выглядит вполне понятной. Но почему они признавали его главенство уже на раннем этапе его правления?
