Александр Дюма - Наполеон Бонапарт
Оставались по-прежнему Англия, Австрия и Бавария, но эти три державы еще не были готовы возобновить враждебные действия. Так Бонапарт получил возможность, не теряя их из виду, направить свой взгляд вглубь страны.
Новое правительство располагалось в Тюильри. Бонапарт занимал дворец королей, и мало-помалу старые порядки двора стали вновь появляться в этих апартаментах, откуда их выгнали члены Конвента. Правда, следует сказать, что первой привилегией короны, присвоенной Бонапартом, было право помилования. Мсье Дефе, французский эмигрант, взятый в Тироле, был препровожден в Гренобль и приговорен к смерти. Бонапарт, узнав эту новость, приказывает своему секретарю написать на клочке бумаги: «Первый консул повелевает приостановить приговор мсье Дефе» и, подписав этот лаконичный приказ, отправляет его генералу Ферино. Мсье Дефе спасен.
Теперь у него начинает пробиваться новая страсть, занявшая в душе важнейшее после войны место, — страсть к монументам. Сначала он удовлетворяется тем, что приказывает снести лавчонки, засоряющие двор Тюильри. Вскоре, глядя в одно из окон, он обращает внимание, что набережная д'Орсей внезапно обрывается, отчего Сена, разливаясь каждую зиму, мешает сообщениям с Сен-Жерменским предместьем, и пишет такие слова: «Набережная Школы плавания будет закончена в ближайшую кампанию», и отправляет их министру внутренних дел. Тот спешит подчиниться. Ежедневная толпа народа, пересекающая Сену на лодчонках между Лувром и Катр-Насьон, указывает на необходимость моста в этом месте. Первый консул посылает за мсье Персье и Фонтэном. И мост Искусств волшебной конструкцией перекидывается с одного берега на другой. Вандомская площадь осиротела без статуи Людовика XIV. Литая колонна с пушками, отбитыми у австрийцев в трехмесячной кампании, заменит ее. Сгоревший Хлебный рынок будет вновь возведен из железа. Целые лье новых набережных из конца в конец столицы оденут воды реки. Для биржи будет возведен дворец. Церкви инвалидов будет возвращено ее первоначальное предназначение; она засияет, как сверкнула в первый раз под солнцем Людовика XIV. Четыре кладбища, которые составляют некрополи Каира, будут расположены в четырех важных точках Парижа. Наконец, если Бог дарует ему время и силы, будет пробита улица; от Сен-Жермен л'Оксеруа она протянется к заставе Трон и будет шириной в сто шагов, ее усадят деревьями, как на бульварах, и украсят аркадами, как улицу Риволи… Но с этой улицей придется еще подождать, так как она должна называться Императорской.
В это время, в первый год XIX века, готовил он свои воинские чудеса. Закон о рекрутском наборе исполнялся с энтузиазмом — организовывался новый воинский материал. Массы людей поднимались, направлялись от побережья Генуи до Нижнего Рейна. Резервная армия собиралась в лагере Дижона; она состояла в основном из голландской армии, успокоившей Вандею.
Со своей стороны противник отвечал на эти приготовления такими же воинственными действиями. Австрия форсировала набор, Англия наняла двенадцать тысяч баварцев. Один из самых ловких ее агентов занимался вербовкой в Швабии, Франкении, Оденвальде. Наконец, шесть тысяч вюртембергцев, швейцарские полки и дворянский корпус эмигрантов под командованием принца Конде перешли со службы Павлу I на содержание Георга III. Все эти формирования были предназначены для действий на Рейне. Австрия отправляет своих лучших солдат в Италию. Здесь союзники намеревались открыть кампанию.
Семнадцатого марта 1800 года, во время работы по учреждению дипломатических школ, основанных мсье де Талейраном, Бонапарт внезапно оборачивается к своему секретарю и весело спрашивает его:
— Где, по вашему мнению, я разобью Меласса?
— Не могу знать, — отвечает удивленный секретарь.
— Пойдите, разверните в моем кабинете большую карту Италии, и я вам покажу.
Секретарь спешит исполнить приказание. Бонапарт запасается булавками с головками из красного и черного воска, ложится на огромную карту, втыкая в те места, где его ждет противник, булавки с черными головками, а красные головки выстраивает в линию, с которой намерен вести свои войска. Потом оборачивается к секретарю, наблюдавшему за его действиями в почтительном молчании..
— Ну а теперь? — говорит он.
— Теперь, — отвечает тот, — я знаю не больше…
— Ну вы и простофиля! Смотрите сюда. Меласс в Александрии, здесь его командный пункт. Он останется здесь до тех пор, пока Генуя не сдастся. В Александрии его склады, госпитали, его артиллерия, его резервы, — указывает на Сен-Бернар, — я перехожу Альпы здесь и обрушиваюсь на его тыл прежде, чем он заподозрит, что я в Италии. Я перерезаю его коммуникации с Австрией, настигаю в равнинах Скривии, — втыкает булавку с красной головкой в Сан-Джулиано, — здесь его бью.
Так первый консул очертил план битвы при Маренго. Четыре месяца спустя он был осуществлен по всем пунктам. Альпы были преодолены, командный пункт находился в Сан-Джулиано, Меласс был отрезан, оставалось только его разбить. Бонапарт вписывал свое имя рядом с именами Ганнибала и Карла Великого.
Первый консул говорил правду. Он катился с альпийских вершин лавиной; второго июня он был под Миланом, куда вошел без сопротивления, и немедленно блокировал форт. В тот же день Мюрат был отправлен в Плезанс, а Ланн в Монтебелло. Оба ехали завоевывать, не помышляя об этом, один — корону, другой — герцогство.
На следующий день после входа Бонапарта в Милан шпион, служивший ему во время первой итальянской кампании, просит доложить о себе. Генерал узнает его с первого взгляда. Теперь он на службе у австрийцев. Меласс отправил его наблюдать за французской армией, но он хочет покончить со своим опасным ремеслом и просит тысячу луидоров, чтобы предать Меласса. Для этого ему нужны сведения, необходимые этому генералу.
— Это меня не интересует, — сказал первый консул, — мне совершенно не важно, что они знают мои силы и мою позицию, лишь бы я знал силы и позицию моего врага. Скажешь мне что-нибудь стоящее, и тысяча луидоров твоя.
Шпион перечисляет ему количество войск, их силу, расположение, имена генералов, их достоинства и характеры. Первый консул следит за его словами по карте, усеивая ее булавками. В Александрии недостаток продовольствия. Меласс совсем не ждал осады, у него много больных и недостаток медикаментов. В обмен Бертье передает шпиону записку с более или менее точными сведениями о французской армии. Первый консул ясно видит позицию Меласса, будто гений войны позволил ему пролететь над равнинами Скривии.
Восьмого июня ночью прибывает курьер из Плезанса; его отправил Мюрат. Он везет перехваченное письмо — это депеша Меласса, адресованная придворному совету Вены. В ней сообщается о капитуляции Генуи, которая произошла четвертого. Съев все, вплоть до седел своих лошадей, Массена вынужден был сдаться. Бонапарта будят среди ночи по его собственному указанию: «Дать мне спать при хороших новостях, разбудить при плохих».
— Ба, вы не знаете немецкого, — заявляет он сначала своему секретарю. Потом, признав правду, он встает и проводит остаток ночи, отдавая приказания. В восемь часов утра все готово к отражению возможных последствий этого неожиданного события.
В тот же день командный пункт переносится в Страделлу, где он остается до двенадцатого и где одиннадцатого к нему присоединяется Дезэ. Тринадцатого, шагая по Скривии, первый консул пересекает поле битвы Монтенбелло. Церкви там переполнены мертвыми и ранеными.
— Дьявол, — говорит он Ланну, находящемуся при нем в роли чичероне, — кажется, дело было жаркое.
— Я думаю, — отвечает тот, — кости трещали в моем дивизионе, как стекла под ударами града.
Наконец, тринадцатого вечером первый консул приезжает в Торре ди Голифоло. Как бы ни было поздно и как бы он ни был раздавлен усталостью, он не желает ложиться в постель, пока не будет полной уверенности, есть ли у австрийцев мост через Бормиду. В час ночи офицер, занимавшийся этой миссией, возвращается и сообщает, что моста нет. Эта новость успокаивает первого консула. Он выслушивает последний доклад о расположении частей и ложится спать, не думая, что завтра будет баталия.
Наши части занимали следующие позиции.
Дивизион Гарданна и дивизион Шамбарлиака, составляющие армию генерала Виктора, были расположены у загородного дома Педра-Бона перед Маренго, на равном расстоянии от деревни и от берега. Корпус генерала Ланна был выдвинут перед деревней Сан-Джулиано, направо от Тортонской дороги, в шестистах туазах от деревни Маренго.
Консульская гвардия была оставлена в резерве за войсками генерала Ланна, на дистанции примерно в пятьсот туазов. Бригада кавалерии под командованием генерала Келлермана и несколько хкадронов гусар и стрелков формировали левый фланг и заполняли в первой линии интервалы между дивизионами Гарданна и Шамбарлиака. Вторая бригада кавалерии под командой генерала Шампо составляла правый фланг и заполняла во второй линии интервалы инфантерии генерала Ланна. Наконец, двенадцатый полк гусаров и двадцать первый полк стрелков, откомандированных Мюратом под команду генерала Риво, занимали выход из деревушки, расположенной на правом фланге главной позиции.
