Герои «безгеройного времени» - Туровская Майя Иосифовна
Исследующий, наблюдающий луч меняет движение электрона. Средства массовой коммуникации возвели Сенсацию в ранг божества.
...что касается содержания, то трагедия из ничтожных мифов и насмешливого способа выражения... уже впоследствии достигла своего прославленного величия.
Аристотель
Если верить словарям, то сенсация - всего лишь «сильное впечатление от какого-либо события», либо же «событие, производящее такое впечатление».
Но в наши дни сенсация такой же наркотик, как ЛСД или марихуана, такой же род познания, как научно-популярная книга, такая же компенсация всякого рода комплексов, как сплетня, такая же весть о подвиге, как ода, такой же разрез действительности, как социологический анализ, такая же духовная потребность, как религия, которая, утратив единого бога, воздвигла на его месте - миф.
Медее понадобилось убить собственных детей, чтобы отомстить неверному мужу; Танталу - сварить на обед сына, испытывая всеведение богов; Эдипу - прикончить отца и стать супругом матери; Клитемнестре - зарезать мужа и пасть от руки сына, - чтобы стать героями мифа. Гераклу - совершить двенадцать легендарных подвигов; Персею - уничтожить смертоносную Медузу Горгону; Тезею - освободить остров Крит от Минотавра.
В наше время такого уже не случается. Но по-прежнему Сенсация требует человеческих жертвоприношений, подвигов и легенд.
Я знаю много человеческих биографий, почти неправдоподобных.
Что можно сказать о женщине, у которой отец умер скоропостижно, муж разбился, сама она попала в аварию и стала калекой, внука, которого она вырастила, забрала невестка, а сын покончил с собой?
Что можно сказать о парне, который из наивного рыцарства к девушке совершил убийство, попал в лагерь, женился на другой девушке, которая из наивного благородства поехала за ним, а выйдя из лагеря, полюбил, оставил семью и разбил в автомобильной катастрофе насмерть этого единственного близкого человека, а сам остался жить?
Счастье, злосчастье, перипетии, узнавания, страдание - у каждого хватает в жизни этих повседневных драм, стечения невероятностей, где-то в поколениях скрытых трагических вин и незаслуженных кар. Под каждой крышей есть свой домашний, личный рок, недаром были у древних домашние, охраняющие от него боги - лары.
Действительность и вправду самотипизируется с какой-то пугающей готовностью, с той ежедневностью, как будто Парки утомились прясть свою нить и то и дело запутывают ее в узлы семейных драм и личных катастроф.
И все же эти роковые сцепления обстоятельств частного существования, эти домашние трагедии «как они есть» в полном объеме их бытовой обыкновенности и неповторимой конкретности еще не переходят в общезначимый миф. Его не составляют ни громкое имя, ни происшествие.
Необходимым элементом современного мифа является прямая и обратная связь с публичностью. Миф представляет нам события «какими они должны быть» или «как о них говорят или думают». Таково обратное развертывание мифа Джекки Кеннеди - Джекки Онасис.
Немногим место на орхестре предназначено изначально, рождением и судьбой. Так были обречены ей Атриды. Так Мойры призвали к исполнению сыновнего долга принца Гамлета.
В наше время есть еще принцы крови, как принц Чарльз, наследник английской короны, или король Иордании Хусейн - прямой потомок Магомета; есть принцы и принцессы финансовых династий - Фордов, Тиссенов, Крупное. Есть политические' лидеры и великие художники - Пабло Казальс и Пабло Пикассо, Игорь Стравинский. Есть светила науки и первые люди, вышедшие в космос. Они попадают под прожекторный луч невольно, иногда прячась от него, стараясь охранить свое частное существование, иногда безвольно отклоняемые им в сферу Сенсации; платя по счетам титулов, дерзаний, таланта. Их немного.
Есть другие, для которых публичность, легенда, маска входят в институт их профессии, ремесла, ежедневного существования. Таковы звезды экрана, спорта, джаза. Они вызывают массовые психозы подражания - так тиражировались в миллионах Экземпляров облик биттлов, манера поведения Брижитт Бардо, так подражали самоубийству Мерилин Монро и смерти Джеймса Дина.
К ним же принадлежат звезды дизайна и моды, те, кто раньше пренебрежительно именовался «обслуживающим персоналом»: модные портные, модные парикмахеры, модные фотографы.
Джей Себринг - фешенебельный парикмахер - был такой же «звездой», как те звезды кино, которые у него причесывались. Он был не «обслуживающим персоналом», а равноправным партнером, другом, известным в известных кругах плейбоем.
Если прежде было лестно быть поставщиком такого-то, то теперь столь же лестно не только одеваться или причесываться у такого-то, но и числиться среди его друзей. И нынче уже не скажут: «Суди, дружок, не выше сапога». Напротив, манекенщицу Твигги спрашивают, как она относится к экзистенциализму.
Произошло знаменательное уравнение в правах бывшего персонала с клиентом - и это тоже феномен публичности, ставший манией общества потребления, где самое главное - любой ценой протолкнуться на орхестру, получить ведущую роль; а последствия - что ж, последствия...
Изучая по репортажам в еженедельниках судебное разбирательство «дела Тэйт», я иногда ловлю себя на странной мысли, что Сьюзен Дениз Аткинс, зная, как все, обстоятельства убийства по телевизионным передачам, просто-напросто свои показания выдумала в надежде славы.
Я, естественно, далека от того, чтобы высказывать это как криминалистическую версию. Тем более что после многих месяцев «дело» закончено, приговор вынесен и Мэнсон, а за ним его девочки, числится кандидатом номер 196 в газовую камеру штата. Я рассматриваю эту возможность как версию сугубо мифологическую, как потенциальную психологическую возможность.
Но и предположим на минуту, что это психическая фантазия Сьюзен Аткинс, девочки, не желавшей быть «как другие» и любой ценой мечтавшей взойти на орхестру.
Если бы даже так, это не отняло бы у рассказа Сьюзен Аткинс, у быта мэнсоновской «семьи» его обобщающего мифологического смысла, а у семейной драмы Романа Полянского категорий трагической вины и рока. Потому что все равно - нелепая реальность ли бытия или психопатические фантазии Сьюзен Аткинс, как экранные фантазии или жуткая реальность бытия Романа Полянского, восходят к одному из существенных архетипов действительности: тяготению к безднам. Причем не к безднам, так сказать, «в себе», а к безднам «для нас», для широкого потребления в сфере Сенсации.
Именно в наше время появился - или как никогда возрос - класс героев и героинь сенсации, которые известны тем, что они известны, и сенсационны тем, что они сенсационны. Это звезды ни света, ни экрана, »и преступного мира, ни джаза, ни спорта - это звезды самих mass media, продукт публичности как таковой.
Так возникла странная и мифическая профессия, которая по-русски неуклюже пишется «манекенщица», а на прочих языках без суффиксов и окончаний: «mannequin» - «манекен».
По старому словарю Даля манекен - это «истуканчик, деревянная кукла...»; по новому словарю Ожегова - «фигура в форме человеческого туловища для примерки платьев».
Я не хочу умалить искусство и труд манекенщиц, демонстрирующих нам новинки моды, - эту практически необходимую профессию бытовой эстетики.
Я говорю о двойственности самого термина «манекен», помимо прагматического смысла демонстрации мод заключающую в себе понятие полного отчуждения человеческой личности.
Эпиктет как-то сказал, что «человек - это душонка, обремененная трупом».
Манекен, фотомодель - это не личность, не лицедей даже, это лишь видимость, образ личности, «image», который предлагается нам как обобщенный тип времени, года, часа, минуты.
Образ личности минус сама личность, ее «внутренний человек» минус «душонка».
Это чистая публичность, лишенная иного содержания. кроме самой публичности.
