Герои «безгеройного времени» - Туровская Майя Иосифовна
Я опускаю кинематографический смысл этого финального абзаца и возвращаюсь к тому, что древние именовали роком: подозревал ли Роман Полянский, что, углубляясь в бездны своих некрофильских фантазий, своего собственного вампира - будущую судьбу своей жены и нерожденного ребенка - он вез уже с собой?
Четыре месяца подряд шестнадцать детективов занимались таинственным убийством. Было опрошено 450 человек по всему миру. Четыре полки зеленого шкафа в кабинете следователя Пита Хагена были забиты папками с надписью «Тэйт». За эти четыре месяца в Голливуде случилось еще несколько странных происшествий.
Седьмого октября старлетка Диана Линклеттер, двадцати одного года, под влиянием ЛСД выпрыгнула с шестого этажа своего дома. По словам друзей, она была близка с Полянскими, возможно, посетила виллу перед убийством.
Тридцать первого октября известный обозреватель голливудского киножурнала Стив Брандт пытался покончить с собой с помощью большой дозы наркотика - он был одним из свидетелей на свадьбе Полянских в январе 1968 года и дал показания о весьма экзотическом окружении знаменитого режиссера. Он был для полиции столь важным источником информации, что к нему приставили лейб-стража.
Седьмого ноября покончила с собой двадцатидвухлетняя актриса и манекенщица Джоан Хансен. На столе нашли семнадцать флаконов секонала и газету, где говорилось, что она была подругой Джея Себринга. Она жила в непрерывном страхе, что знает слишком много о странном круге людей, среди которых он вращался.
В конце ноября вдовец Роман Полянский зашел в гости к своим друзьям в Беверли Хиллз. Внезапно раздался взрыв - кто-то бросил динамитную шашку, которая вырыла у дверей яму двухметровой глубины...
Нить таинственного заговора, тянущаяся от ночи 9 августа? Случайное стечение личных обстоятельств случайно сопричастных роковому месту людей? Или «обратная связь» гласности? Любой так или иначе причастный к вилле «Белл Эйр» волен был создать себе любой мифологический вариант «дела Тэйт» ввиду его непрерывного обращения в самой широкой сфере mass media. А отсюда уже недалеко до самошантажа: кто знает, какие скрытые психологические пружины, какие опасения, страхи, вины были приведены в действие самим фактом гласности?
Полиция ломала голову над мотивами: ограбление? Месть? Наркотическое состояние? Ритуальное убийство, быть может?
Когда недели две спустя Сьюзен Дениз Аткинс, арестованная по другому делу, продиктовала на магнитофонную ленту свои сенсационные показания, собираясь из подсудимой стать «свидетелем обвинения»22, оказалось, что «мотивов» личного характера не было вообще. Убийцы просто-напросто не знали, кто их жертвы.
Итак, две части фабулы... это - перипетия и узнавание; третью часть составляет страдание. Из этих частей о перипетии и узнавании сказано, а страдание есть действие, причиняющее гибель или боль, как, например, всякого рода смерть на сцене, сильная боль, нанесение ран и все тому подобное.
Аристотель
Я не знаю, что хранится в многочисленных папках в шкафу у следователя Пита Хагена, как не знаю всех материалов комиссии Уоррена.
Я не знаю, сколь картина, представленная на рассмотрение присяжных, точно соответствовала реальному течению жизни: судопроизводство заключает в себе то же противоречие, что и эта статья: в силу своей формализованности оно вынуждено прибегать к акцентам там, где все определяют нюансы. Судопроизводство. по наблюдению Толстого, - еще один из худших способов мифологизации действительности.
Все это имело бы значение, если бы дело шло о неповторимой реальности этого убийства. Но дело и тут идет об общественной мифологии.
В ту минуту, когда Сьюзен Аткинс по тем или иным соображениям решилась дать свои удивительные показания, она поднялась на ту самую орхестру, где до нее продефилировало столько действующих лиц жизненного комикса, и стала Сенсацией номер один. Она поднялась, как один из протагонистов и как вестник в античной трагедии, чтобы поведать об ужасах, скрытых от глаз зрителя мраком прошедшей ночи. И за ее спиной возникла из небытия полицейского неведения еще более зловещая фигура Сатаны Мэнсона.
Мэнсон родился в Цинциннати в 1936 году и был сыном малолетней проститутки. Четырнадцати лет он впервые был привлечен к суду и попал в детскую исправительную школу. С этого времени начались его «приводы». В те краткие промежутки, когда он выходил на свободу, он успел жениться, успел и оставить жену с ребенком, удрав на краденом автомобиле в Лос-Анджелес - угон автомобилей был его промыслом. Иногда он подрабатывал в кино и подделывал чеки, за что снова угодил в тюрьму.
Приводы, исправительная колония, мелкое жульничество - до этого пункта его биография правонарушителя вполне банальна и напоминает историю Дика Хикока, описанную Трумэном Капоте в «Обыкновенном убийстве».
В тюрьме, однако же, Чарльз Мэнсон обучился играть на гитаре, стал даже сочинять песенки и внимательно прочел Библию. Это определило ему иной путь, к убийству не вполне обыкновенному и даже необыкновенному.
В 1967 году, когда его выпустили из тюрьмы, он отправился в Сан-Франциско, отрастил бороду, на свой лад имитируя хиппи, и собрал, подобно хиппи, свою «семью», состоящую из шести-семи молодых людей и двадцати пяти - тридцати девочек, которые «бежали из циничного общества, мечтая о свободе». Мэнсон принял позу странствующего певца и пророка, который явился воплотить их мечты и вести их в землю обетованную.
Если Роман Полянский имитировал быт хиппи, так сказать, на высшем уровне материального статуса, заглядывая в сатанинские бездны и наркотические миражи из какого-то извращенного, быть может, не вполне здорового любопытства или жадности к ощущениям, то Чарльз Мэнсон имитировал хиппи на самом низком жизненном уровне, превратив бездны, с одной стороны, в источник существования, с другой - в источник власти над душами.
Так создалось это странное двойничество, которое завершилось столь трагическим столкновением, воплотив в себе один из самых ужасных вариантов современного мифа.
Для членов «семьи» путь в землю обетованную лежал через постель Мэнсона, а затем через общие, свальные оргии. Это был ритуал освобождения от внутренних запретов в сфере сексуальной, и здесь Мэнсон не был оригинален.
Путь к свободе лежал через рабское подчинение ему, провозгласившему себя одновременно Христом и Сатаной, Мессией грядущего Апокалипсиса. Охотничий нож был символом неограниченной власти, ибо «каждый боится быть зарезанным».
Пока суд да дело, Мэнсон был бизнесменом: он посылал своих девочек попрошайничать или же «сдавал» их мужчинам «из общества». Но он же надеялся осуществить пророчество Иоанна и начать тотальное разрушение и конец света, для чего готовился сам и готовил своих адептов и практически и морально.
Вот отдельные выдержки из показании Сьюзен Дениз Аткинс, записанных на магнитофонную ленту.
«Я родилась 7 мая 1948 года в Сан-Хозе в Калифорнии и не имею постоянного места жительства. Мать моя пила, отец тоже. На ее похоронах я не плакала. Из колледжа я ушла, потому что не хотела быть, как другие, пошла с подругой в центр хиппи, в Сан-Франциско, и мы стали жить там».
Я опускаю подробности того, как Сьюзен Аткинс имитировала самоубийство, увидев это по телевидению (о, гипноз mass media!), как под действием ЛСД вылезла однажды на крышу и сказала: «Бог мой, я прощаюсь с этим миром, возьми меня отсюда», но ничего не случилось, и в конце концов она поселилась среди торговцев наркотиками на Лайм-стрит.
«Однажды, когда мы сидели на полу, пришел маленький человек с гитарой и стал петь «Тень твоей улыбки». Я была буквально загипнотизирована его голосом, манерами, в одну минуту я уже принадлежала ему, хотя и ревновала, что он отнял у меня внимание окружающих. Ничего подобного прежде со мной не случалось».
Дальше следует очень длинный и подробный рассказ о том, как Сьюзен Аткинс впервые отдалась Мэнсону и как этот маленький флейтист из Гаммельна увел за собой в свою «семью» сначала ее подруг, а потом прихватил и ее, и все они вместе полгода колесили, жили и любили в бывшем школьном автобусе, купленном Мэйсоном по дешевке и выкрашенном в черный цвет, а потом на ранчо у слепого старика актера.
