Красная каторга - Никонов-Смородин Михаил Захарович
Между двумя такими крайностями, в остальных ротах заключенные получали большие или меньшие льготы в зависимости от уменья обзавестись «блатом», т. е. приобрести расположение и покровительство какого-либо начальника. «Блат» в Соловках самая великая, спасительная сила; без «блата» существование там невозможно. Всякое начальство в Соловках, хотя бы и из заключенных, облечено деспотическими полномочиями. При желании оно может стереть заключенного в порошок.
Угодив в рабочую роту, человек падает на дно лагерной жизни, обращается в бесправную рабочую скотину: работай до истощения и нет тебе отдыха. Только счастливец со «сведением» – свидетельством о специальном рабочем назначении, в кармане может пойти в соловецкий театр, в библиотеку, даже к приятелю в другую роту. Мечтой каждого свежого соловчанина было, прежде всего, выбраться из ада карантинной или рабочей роты, а верхом счастья считалось попасть на работы или на житье «за кремль» то есть в одну из трех рот, расположенных за кремлем. В сводную роту сельскохозяйственных рабочих, живших на сельскохозяйственной ферме или сокращенно сельхозе и по его отделениям. В роту электриков и роту железнодорожников, они помещались в бараках на юго-восток от кремля и образовывали «рабочий городок».
Таков был внешний облик старосоловецкой каторги. её эволюция в сторону превращения концлагеря из места заключения «в царство ГУЛАГ'а», с переименованием заключенного в «лагерника», тесно связана с крутым поворотом власти в сторону немедленного, «построения социализма в одной стране».
Места ссылки и каторги являлись пульсом страны: как только начинались социалистические реформы, вроде, например, коллективизации, неизменно и фатально начинало расти население ГУЛАГ'а. Если вспомнить формулу – «сто процентный социализм – стопроцентный голод, пятидесяти процентный социализм – полуголод» и применить ее к деятельности ГУЛАГ'а, получим новую формулу – «чем полнее социализм, тем больше гибнет народа» или чем дальше в лес, тем больше дров.
В настоящее время число заключенных в концлагерях никак не меньше пяти миллионов. Вот список главнейших лагерей:
1. Соловецкий концлагерь. Торфоразработки, кирпичный завод, слесарно-механические мастерские, швейная фабрика, столярно-механические мастерские, сельхозфермы, лесозаготовки, рыбные промыслы, звероводное хозяйство (лисицы, песцы, ссболя, олени, ондатра, кролики).
2. Беломоро-Балтийский комбинат. Лесозаготовки, химзаводы, сельхозфермы, дорожное строительство, звероводное хозяйство (в Повенце).
3. Нива-строй. Водосиловая установка.
4. Свирьский концлагерь. Лесозаготовки, водосиловая установка.
5. Карельский лагерь. Лесозаготовки Карелолеса (Петрозаводск).
6. Северный лагерь. Лесозаготовки (Архангельский край).
7. Волховский лагерь. Алюминиевые заводы.
8. Ухта-Печерский лагерь. Постройка Ухтинского канала и дорог, лесозаготовки. Считается штрафным лагерем с суровым режимом.
9. Хибинский лагерь. Дорожное строительство, горное дело, фосфоритные копи.
10. Мурманский лагерь. Портовые сооружения, рыболовство, звероводство.
11. Новоземельский лагерь. Пушное звероводство, рыболовство, сельхозфермы.
12. Вайгачский лагерь. Звероводное хозяйство, охотничий и рыболовный промысла.
13. Кемьский лагерь. Лесозаготовки, рыбные промыслы, сельхозфермы.
14. Дмитлаг (м о с к а н а л ). Постройка канала Волга-Москва.
15. Сорновский лагерь. Постройка гавани.
16. Котласский лагерь. Прокладка железной дороги.
17. Вышерский лагерь. Химический комбинат (лесозаготовки, химические заводы, щепное дело).
18. Кунгурский лагерь. Шахты и металлургия.
19. Северо-кавказский лагерь. Овощные заготовки, сельхозфермы.
20. Астраханский лагерь. Рыбозаготовки.
21. Карагандинский лагерь. Скотоводство (одного крупного рогатого скота свыше двухсот тысяч голов). Работает на материале, отобраннном при раскулачивании кочевых киргиз (казаков).
22. Каркаралинский лагерь. Зерновое (поливное) хозяйство и животноводство.
23. Кузнецкий лагерь. Шахты.
24. Чарджуйский лагерь. Хлопок и текстильный завод.
25. Ташкентский лагерь. Хлопок и текстильный завод.
26. Сибирский лагерь. Угольные копи и разработка руды.
27. Ленский лагерь. Добыча золота (Бодайбо).
28. Игорский лагерь. Постройка гавани и лесозаготовки.
29. Нарымский лагерь. Лесозаготовки.
30. Шилка–лагерь. (Бывшая каторжная тюрьма) Шахты и постройка дорог.
31. Сретенский лагерь. Шахты и заводы.
32. Сахалинский лагерь. Рыбные ловли и промыслы.
33. Байкало–Амурский лагерь, с управлением в городе Свободном. Постройка грандиозной железнодорожной сети (БАМ).
34. Юргинский лагерь. Животноводство и сельхозфермы.
35. Риддерский лагерь. Шахты, добыча полиморфных руд.
Сюда не вошли еще лагеря крайнего севера Сибири (Звероводство, пушной промысел, постройка дорог, добыча золота) и мало известные лагеря, работающие на стратегические сооружения, занятые постройкой укреплений и т. п. Самый значительный из лагерей Байкало-Амурский или БАМ. Его охват на тысячи верст, а численность в нем «бамармейцев» миллионная.
Таковы итоги социалистического «адостроя».
4. СОЛОВЕЦКОЕ ДНО
1. ОСТРОВ СЛЕЗ
Мы наконец, прибыли на «Остров слез», не имея пока о нем никакого понятия, даже не зная, что он называется «островом слез», но твердо надеясь в душена лучшее.
После нудной процедуры приема и обыска, как это делается по всем тюрьмам, после мытья в бане номер три, мы, наконец, были водворены в тринадцатую карантинную роту.
Шагая из бани под сводами перекрытий древней Соловецкой обители, мы ничего не могли разобрать в этом каменном хаосе средневековой крепости, сложенной из громадных валунов. Только уже поднимаясь по широкой каменной лестнице я понял: мы попали, как о том свидетельствует полузакрашенная надпись у входа, в огромный Преображенский собор. Однако, внутри ни одной иконы. Проходим возвышение над полом, по-видимому солею, и попадаем в комнату с нарами и окном во двор обители.
Наша камера вместила семьдесят человек. Лежим на нарах, молчим. Жутью веет от мертвого молчания семидесяти человек, оглушенных приемом в Кеми, переездом в параходном трюме, набитом людьми до отказа, подавленных обстановкой соловецкого дна. Вероятно перед каждым встал вопрос о собственной гибели. Передо мной, по крайней мере он встал во всей своей неизбежности: вынести зверские истязания, подобные кемским, я чувствовал себя не в состоянии. Сами чекисты не скрывали от нас нашего вероятного будущего – остаться здесь навек в болотных трясинах. Снова и снова вспомнил я тысячи возможностей скрыться от ГПУ, мною не использованных, но от этих воспоминаний еще тоскливее на душе.
Дневальный у двери прозевал неожиданное появление ротного командира и вместо команды «внимание», провизжал высоким фальцетом:
– Встать! Смирно!
Все вскочили и замерли. Ротный Чернявский (из заключенных), ни на кого не глядя, пробежал по проходу между нарами мимо нас, неподвижных и остановился у окна.
– Сейчас пойдете на общую поверку, – начал он глухим, надтреснутым голосом. – Помните: здесь Соловки и вы сюда приехали не на дачу. Стоять тихо и на перекличке отвечать по правилам. Когда придет дежурный стрелок, отвечать на приветствия дружно. Иначе придется вам кое с чем познакомиться. После поверки пойдете на ночную работу.
– Но мы и прошлую ночь не спали, – осмелился возразить инженер Зорин. Чернявский даже позеленел от злости. Остановившись на мгновение, пораженный дерзостью, он подступил к Зорину и зашипел:
– Не прикажите ли поставить вам здесь отдельную кроватку? Я из вас повыгоню сон, будьте уверены! Вы воображаете – пожаловали сюда на курорт? Жестоко ошибаетесь! Ваша жизнь кончена! Понимаете? Кончена!
Он уже бегал взад и вперед вдоль камеры со сжатыми кулаками и орал:
– Это вас в тюрьмах распустили. Возражать?! беспорядок?! Я из вас выбью тюремные замашки! Запомните раз навсегда: вы не имеете права разговаривать с надзором и охраной. Никаких вопросов. Никаких разговоров. Поняли? Запомните себе: вам нет возврата – вы на Соловках!
