Н. Фомина - Притчи. Даосские, китайские, дзэнские

Тогда правитель сказал:

— Много дней смотрят люди с надеждой на небо. Но дождя все нет и нет. Сегодня я отправлюсь к богу гор и буду молить его о дожде.

Эти слова услышал мудрец Янь Цзы и сказал:

— Бог гор нам не поможет.

— Почему ты говоришь так? — спросил правитель. — Могущество бога гор безгранично.

Мудрец ответил:

— Посмотри на окрестные горы. От засухи они растрескались, вершины их осыпались. Значит, бог гор не может оросить дождем даже собственные владения. Как же можно думать, что он прольет дождь над нашими полями?

Через несколько дней правитель сказал:

— Подданные мои все еще смотрят с надеждой на небо. И по-прежнему на небе — ни облачка. Сегодня же отправлюсь к богу лесов и буду молить его о дожде.

Но мудрец сказал:

— Давно увяли в лесу деревья и пожухли травы. Как же ты хочешь, чтобы бог лесов призвал дождь на наши поля, если он не может спасти от засухи собственные владения?

Прошло еще несколько дней, и правитель сказал:

— Подданные мои не отрывают взоров от неба. Но по-прежнему жжет нашу землю беспощадное солнце. Пойду к богу рек и буду молить его о дожде.

— Не теряй зря времени, — остановил правителя мудрец. — Посмотри, как обмелели озера, как пересохли ручьи. Каждый день гибнут от засухи подданные бога рек: рыбы, лягушки, пиявки. Как же может он спасти от засухи наш народ, если собственные подданные его гибнут без дождя?

— Что же мне делать? — спросил правитель.

Мудрец ответил:

— Запрети подданным смотреть с утра до вечера на небо. Пусть они лучше носят с утра до вечера воду из рек на свои пересохшие поля. И пусть они никогда не ищут помощи у того, кто не может помочь самому себе.

Правитель Лу постоянно давал советы своим чиновникам. И хотя это были глупые советы, никто не решался сказать ему об этом.

Однажды правитель назначил чиновника Ши Цзы-цзеня начальником дальнего уезда.

— Возьми с собой двух писцов, — сказал правитель новому начальнику. — Пусть они записывают все, что случится в твоем уезде.

Едва Ши Цзы-цзень приехал в уезд, как началась гроза. Молния ударила в храм, и храм сгорел. Писцы поспешно вынули кисточки и тушь, чтобы написать о пожаре. Но начальник уезда сказал:

— Пишите не тушью, а сухой кисточкой.

Понятно, что сухой кисточкой писцы не смогли нарисовать ни одного иероглифа.

На другой день в уезде случилось наводнение. Как только писцы обмакнули свои кисточки в тушь, начальник уезда сказал:

— Когда начнете писать, я стану вас дергать за рукава. Тогда иероглифы у вас получатся красивее.

Конечно, и на этот раз писцы ничего не смогли написать.

На третий день в уезде произошло землетрясение. Писцы тотчас же взялись за кисточки. Тогда начальник уезда сказал:

— Советую вам писать, стоя на голове.

Услышав такой совет, писцы покинули уезд и отправились к правителю. А у правителя в то время находился старый мудрец Конфуций. Писцы рассказали, что в первый день Ши Цзы-цзень приказывал им писать сухой кисточкой, во второй день — дергал их за рукав во время работы, на третий день советовал писать, стоя на голове.

Правитель выслушал рассказ писцов и воскликнул:

— Ши Цзы-цзень сошел с ума!

Но мудрый Конфуций покачал головой и молвил:

— Ши Цзы-цзень не безумец. Он просто деликатный человек.

— В чем же его деликатность? — удивился правитель.

— В том, что, находясь далеко от вас, он сумел показать, как плоха ваша привычка — постоянно давать всем советы.

С тех пор Лу перестал вмешиваться в дела своих чиновников.

У правителя Чжо было два министра: Чу и Шэ. Однажды правитель сказал министру Чу:

— Ты совсем не любишь меня.

— Почему вы так говорите? — спросил огорченный Чу. — Я всегда относился к вам с любовью и уважением.

— Шэ любит меня больше, чем ты, — продолжал правитель.

— Почему вы так говорите? — снова спросил Чу.

— Потому что Шэ никогда не делает мне замечаний. Ты же постоянно твердишь о моих промахах, толкуешь о моих недостатках. Если бы ты любил меня, то не стал бы обращать внимания на мои пороки.

Чу ответил:

— Кто молчит о недостатках друга — тот помогает множиться этим недостаткам. Кто говорит о недостатках друга — тот помогает ему избавиться от них. Теперь судите, господин мой, кто вас больше любит: я или Шэ.

Один мальчик вернулся из леса домой и сообщил:

— Я видел двуглавую змею.

— Горе тебе! — воскликнула в ужасе мать. — Горе тебе! Знай, что увидевший двуглавую змею будет всю жизнь несчастным!

Услышав это, мальчик заплакал.

Отец его тяжело вздохнул и проговорил:

— Ступай, скажи жителям ближних деревень, чтобы они не ходили в лес. Иначе они увидят двуглавую змею и тоже будут несчастны.

— Никто больше не увидит двуглавую змею, — сказал сквозь слезы мальчик. — Я ведь убил ее…

Снова заплакала мать:

— Других ты избавил от беды, а себя обрек на жизнь в несчастье!..

— Не бойся за нашего сына, — сказал вдруг весело отец. — Он убил двуглавую тварь и, значит, избавил от несчастья множество людей. И в трудный час он вспомнит, как много людей обязаны ему своим счастьем. Тогда собственное горе покажется нашему сыну ничтожным. Потому что известно с древних времен: кто приносит счастье другим, тот счастлив сам.

Два усталых путника подошли ночью к постоялому двору и попросились на ночлег. Хозяин двора сказал:

— В доме есть место лишь для одной циновки. Кому-то из вас придется ночевать на улице.

Заспорили путники, кому спать в доме, кому — на улице.

Тогда хозяин сказал:

— Кто быстрее нарисует палочкой на земле змею, того я впущу в дом.

Не теряя времени, путники принялись за дело. Один из них — помоложе — первым нарисовал змею и воскликнул радостно:

— Я уже кончил! Пока ты копаешься, я успею пририсовать своей змее шесть ног!

И он начал рисовать змее ноги. Когда он заканчивал вырисовывать шестую ногу, его спутник бросил в сторону палочку и сказал:

— Я закончил рисовать змею первым.

— Не ты, а я закончил первым! — воскликнул молодой.

И услышал в ответ:

— Ты уверяешь, что нарисовал змею? Но где ты видел у змеи ноги? Ты изобразил неведомое чудище, а я нарисовал настоящую змею. И потому я буду спать в доме на циновке, а ты — во дворе, на голой земле.

С тех пор и пошла в Китае поговорка: не рисуй змее ног!

Однажды торговец оружием разложил на базаре свой товар и принялся зазывать покупателей. К нему подошли два воина и стали рассматривать оружие. Один собирался купить себе копье, другой — щит.

«Нужно получше расхваливать свой товар», — подумал торговец и закричал:

— Вот самые крепкие, самые острые на земле копья! Нет таких щитов, которые устоят под ударами этих копий!

Воин, смотревший копье, обрадовался и полез в карман за деньгами. Продавец же продолжал кричать:

— Вот самые крепкие на земле щиты! Нет таких копий, которые могли бы пробить мои щиты!

Услыхав эти слова, воин, пришедший за копьем, спросил:

— Значит, твои щиты не может пробить никакое копье?

— Не может, — подтвердил торговец.

Тогда воин, смотревший щит, спросил:

— Значит, копья твои могут пробить любой щит?

— Могут, — подтвердил торговец.

— В таком случае, — сказал первый воин, — я не куплю у тебя копья. Зачем мне копье, которое не может пробить твоего щита!

— А я не куплю у тебя щита, — сказал второй воин. — Зачем мне щит, который не может защитить меня от твоего копья!

И воины ушли.

Напрасно стоял в тот день торговец у своих щитов и копий, напрасно зазывал он покупателей. Никто ему теперь не верил, когда он хвалил свой товар. Потому что хвастовство всегда живет рядом с ложью.

Правитель Чи узнал, что в его владениях живет человек необыкновенной красоты, по имени Сюй Гун.

Проснувшись утром, правитель спросил слугу:

— Ты видел когда-нибудь красавца Сюй Гуна?

— Много раз, господин мой.

— Кто из нас красивее: он или я?

— Конечно, вы, господин мой, — быстро ответил слуга.

В полдень правитель спросил жену:

— Приходилось ли тебе встречать Сюй Гуна?

— Да, приходилось, — сказала жена.

— Скажи, кто из нас красивее: он или я?

— Тут и спрашивать нечего: конечно, вы красивее.

Под вечер к правителю пришел гость. Правитель спросил:

— Если вам приходилось встречаться с Сюй Гуном, — скажите, кто из нас красивее: он или я?

— Мне кажется, вы красивее, — сказал гость.

Однажды правитель отправился гулять и оказался на другом конце города, где жил бедный люд. Здесь его никто не знал. Вдруг он увидел прохожего необыкновенной красоты. «Вот человек, который красивее и меня, и Сюй Гуна», — подумал правитель и спросил какую-то старую женщину: