Охотники на волков - Джеймс Оливер Кервуд
К концу третьего часа, прикинув, что прошел уже миль десять, Ваби остановился, чтобы отдохнуть и подкрепиться: запас снеди он прихватил утром в лагере. Индейца поражала выносливость Рода. По его прикидкам, Род и Мукоки сейчас находились не более чем в трех-четырех милях от него, если тоже не устроились пообедать, что он находил весьма вероятным.
Вокруг застыла мертвая тишина. Даже щебет пуночек не тревожил молчание леса. Ваби долго сидел на поваленном дереве абсолютно неподвижно, вслушиваясь в белое безмолвие. Этот снежный день зачаровывал его. Холодный покров зимы величественно и неотвратимо накрывал весь мир до самого Гудзонова залива, и ни один зверь не смел выбраться из норы и нарушить его нетронутую белизну.
Внезапно раздался звук, который вырвал Ваби из оцепенения и заставил вскрикнуть. Это был четкий, раскатистый выстрел из винтовки! А затем еще один и еще – Ваби насчитал пять.
Что все это значило? Юный охотник вскочил на ноги, его сердце бешено колотилось, каждый нерв был напряжен. Он мог поклясться, что узнал звук винтовки Мукоки. Но старый индеец не должен был стрелять дичь, об этом они договорились заранее. Неужели на них напали?!
И в следующий миг Ваби быстро, словно олень, уже несся по следу.
Глава VI
Загадочные выстрелы в глуши
Торопясь к месту стрельбы, Ваби отбросил привычную осторожность. Все в нем трепетало от мысли, что еще несколько минут – и помогать друзьям будет поздно. Даже сейчас, пожалуй, он уже опоздал: на эту мысль наводила полная тишина, последовавшая за пятью выстрелами. С огромным волнением он прислушивался на бегу, пытаясь уловить хоть какие-то звуки битвы: выстрелы из револьвера Мукоки, ликующие крики победителей… Но если его друзья угодили в засаду, то все уже кончено. Ваби до боли в глазах вглядывался в белое марево снегопада, и тишина убеждала его, что надежда тщетна. Наконец его палец задрожал над спусковым крючком, а с губ сорвался тихий стон.
Впереди речушка становилась все у́же, пока не исчезала среди раскидистых кедров. Темная стена леса придавала теснине мрачный, зловещий вид. Вокруг уже начинали сгущаться серые сумерки: дни в ноябре были совсем коротки. Перед тем как нырнуть под угрюмую сень кедров, Ваби на миг остановился и прислушался. Он не слышал ничего, кроме биения собственного сердца, что молотом стучало в его груди. Тишина казалась ему гнетущей. Чем дольше Ваби вслушивался в нее, тем меньше ему хотелось идти вперед. То был не страх, но иррациональное чувство: там, в снежном мраке, кто-то есть…
Повинуясь почти звериному инстинкту, Ваби бросился плашмя на землю. Он не видел и не слышал впереди никакой опасности, но продолжал вжиматься в снег, словно волк в засаде. Он поднял ружье и приготовился стрелять в то, что медленно, крадучись двигалось к нему из этого лесного мрака. В том, что нечто, а точнее, некто приближается, у юного индейца не было ни малейших сомнений. Он был неподвижен, лишь глаза блестели от возбуждения. Минута проходила за минутой, но по-прежнему не было слышно ни звука. Затем откуда-то из кедрового леса донеслось внезапное испуганное щебетание кукши. Это было предупреждение, знак быть наготове. Кто-то мог бы подумать, что птицу спугнула лиса или она вспорхнула, когда мимо прошел карибу или лось. Но для Ваби эти нежные, тревожные звуки совершенно определенно означали, что приближается человек.
В тот же миг он сорвался с места и метнулся в укрытие под сень прибрежных кедров. Некоторое время Ваби крался среди стволов, держась берега речушки; затем вновь остановился, затаившись за вывороченными корнями упавшего дерева, вглядываясь в темное пространство между кедрами. Кто бы там ни двигался, он должен был пройти в нескольких шагах от него. Вдруг застрекотала рыжая белка – намного ближе, чем до того раздался голос кукши. Ваби застыл: ему послышался тихий глухой стук, будто кто-то случайно задел прикладом сухой ствол. Затем в снежном сумраке юному индейцу привиделась неясная тень. Она возникла в метели и снова исчезла, а затем появилась снова – намного отчетливее, чем раньше. Никаких сомнений не было: некто, вспугнув кукшу, медленно и беззвучно приближался.
Ваби вскинул к плечу винтовку. Его палец коснулся спускового крючка – одно легкое движение лежало между жизнью и смертью. Но Ваби слишком долго жил в Великой Белой Пустыне, чтобы спешить стрелять. Он продолжал следить за тенью, которая ярд за ярдом приближалась к нему. Вот она разделилась – теперь стало ясно, что через лес идут двое мужчин. Они крались пригнувшись, как будто в любой миг ожидая нападения. Сердце Ваби радостно забилось. Похоже, Мукоки и Род все еще живы, иначе зачем бы вунги проявляли подобную осторожность! Но тут ответ сам собой явился в его мозгу, и Ваби похолодел. Вунги расправились с его друзьями, а теперь крадутся обратно по их следу, чтобы убить его…
Очень медленно и плавно палец молодого индейца начал давить на спусковой крючок его винтовки. Пусть пройдут еще дюжину футов, а затем…
Тени вдруг остановились. Их головы сблизились, словно что-то обсуждая. До них оставалось не более двадцати ярдов. Ваби чуть опустил винтовку и начал вслушиваться в их неразборчивое бормотание. Наконец до него донесся обрывок фразы на английском:
– …Все в порядке!
Конечно, это произнес не один из вунгов. Но тогда…
– Хоу, Муки! – тихо позвал Ваби. – Род!
В следующий миг трое охотников на волков уже сжимали друг друга в объятиях. Род был смертельно бледен, а бронзовое лицо Мукоки застыло, ясно показывая, в каком огромном напряжении находились эти двое.
– Это ты стрелять? – шепотом спросил Мукоки.
– Нет! – Глаза Ваби широко распахнулись от изумления. – Разве не ты?
– Нет!
Всего одно слово наполнило происходящее совершенно новым смыслом. Кто же сделал эти пять выстрелов? Охотники озадаченно уставились друг на друга. Не говоря ни слова, Мукоки многозначительно ткнул пальцем в сторону русла реки за кедрами. Он, видимо, полагал, что выстрелы донеслись оттуда, но Ваби покачал головой:
– Я не видел следов. Никто не переходил через реку.
– Я решил, они там! – прошептал Род, указывая в сторону леса. – Но Муки сказал – нет.
Довольно долго они оставались на месте и прислушивались. Наконец примерно в полумиле раздался вой одинокого волка. Ваби кинул взгляд на Муки:
– Волк напал на человеческий след. Но я там не проходил!
– И мы тоже, – отозвался Род.
Кроме этого протяжного воя, ничто больше не нарушало тишину приближающейся ночи. Мукоки первым повернулся и двинулся дальше вверх по ручью, остальные последовали за ним. Речушка, вдоль которой они шли, через несколько миль превратилась в узкий ручей, стиснутый крутыми стенами скалистого ущелья. Вода здесь грохотала между валунами, так что больше по руслу идти было невозможно. Вскоре в исполинской каменной стене возник пролом, куда и вели следы Мукоки и Рода. Десять минут – и все трое вскарабкались на гребень, где с подветренной стороны большой скалы еще тлел костер. Здесь старый индеец и его спутник разбили лагерь и ждали Вабигуна, когда услышали выстрелы. Мукоки тоже решил, что на Ваби напали из засады, и поспешил на помощь.
Под скалой был сложен уютный шалаш из благоухающих сосновых веток. У костра лежал большой запеченный кусок оленины: Мукоки уронил его при звуке выстрелов. Место для лагеря было выбрано безупречно. После долгого тяжелого дня в пути сквозь метель молодые охотники глядели на него с удовольствием, которое не могло омрачить даже осознание, что враги где-то неподалеку. Ваби и Род уже разводили заново
