Тринадцатый Койот - Кристофер Триана
"Ты храбрый человек, Генри". Ее глаза были мягкими с карими тенями. "И я верю, что у тебя сердце как алмаз. Но я надеялась, что смогу узнать…..что я могу спросить… "
Выйти за меня замуж, подумал он, хотя знал, что это нелепо. Может быть, она хотела украсть поцелуй. Может быть, даже затащить его в постель. Нет. Это тоже было глупо. Он был намного старше, намного более испорчен. Его сердце не было алмазом. Это были осколки стекла, не более пригодные для спасения, чем разбитые окна вокзала. Грейс Коулин была еще молода, и перед ней лежал мир, богатый возможностями. Она заслуживала мужчину с такими же качествами, а не этого ржавого, старого якоря, застрявшего на дне собственного жалкого моря.
"Ты можешь спрашивать меня о чем угодно", — сказал он ей и говорил серьезно.
Она колебалась, потом сказала: "Я видела, как ты превратился в волка, я имею в виду. Я видела это своими собственными глазами. Меня это очень смущает".
Он повесил голову, потирая подбородок. Он вдруг почувствовал себя еще старше, чем минуту назад.
"Меня это тоже беспокоит, — сказал он, — но я не думаю, что это повторится".
"Почему?"
"Это было временное заклинание, наложенное на меня шаманом из племени Кайова только для того, чтобы спасти мне жизнь. Думаю, оно справилось с задачей. Я прошу прощения за то, что расстроил вас, мэм. Мне стыдно, что вам пришлось видеть меня в таком ужасном состоянии".
Грейс опустила глаза. Она закрыла деревянный ящик с медицинскими принадлежностями и поставила его на умывальник.
"Они вернутся, не так ли?" — спросила она.
"Без сомнения".
Между ними воцарилось молчание, но Рассел счел его комфортным. Он хотел остаться с ней в этом уединенном месте навсегда, чтобы придуманный им самим образ продолжался до тех пор, пока они оба будут живы.
Вместо этого он начал переодеваться.
"Я должен сообщить жене Нортона Хастли, что она теперь вдова".
* * *Сообщив ужасную новость миссис Хастли, Рассел привез помощника шерифа Довера в дом Аберкромби, настояв на том, чтобы ему выделили комнату для отдыха. Довер жил один, и Рассел не хотел, чтобы он оставался без присмотра. Глава города Мерфи Хайерс и остальные члены совета могли бы платить Джойс Аберкромби дополнительный доллар в день, чтобы она ухаживала за ним. Она согласилась это сделать, сказав, что всегда рада поддержать местных служителей закона, но настояла на выселении Лютера Бирна.
"Я не потерплю дьявола в своем доме", — сказала она.
Рассел решил, что именно поэтому она не пустила его в дом. Ее глаза не были такими добрыми, как раньше, и она была не одинока в том, что смотрела на него странно. Слишком многие из тех, кто жил здесь, видели, как он изменился, а те, кто не видел, уже слышали об этом. Он полагал, что это лишь вопрос времени, когда Совет придет за его значком, может быть, даже с оружием и колом для сожжения.
Рассел не хотел пока возвращать Шиеса в семью, не в том ужасном состоянии, в котором он находился. Он не мог вынести встречи с Низони. Он был готов отдать Шиеса на попечение Аберкромби, но ковбой пришел в себя и не хотел ничего слышать.
"Я чувствую себя так, будто переболел гриппом", — сказал Шиес. "Вот и все. Я должен вернуться домой к жене. Слухи распространяются быстро, и я не хочу, чтобы она думала, что я один из павших".
Шиес ушел, но обещал вернуться, как и Браззо, который вернулся в свою деревню, чтобы привезти тело Сетимики домой к его семье и послать людей за гаубицей. Рассел отвез Бирна в единственное место, где его могли принять. Это был маленький домик с одной спальней, который был предоставлен ему советом по прибытии в Хоупс-Хилл, когда великий маршал США из Техаса был здесь, чтобы решить все их проблемы. Разбираться с взбудораженным населением, охотящимися на ведьм местными жителями и наемными бандитами, теперь казалось ему отдыхом. По крайней мере, это было зло, которое он мог понять.
Мерфи Хайерс должен был организовать сбор мертвых, похоронить владельца магазина и ковбоев из салуна, а также тех, кого койоты убили через окна, и одного человека, которому шальная пуля прострелила горло. Рассел позаботился о том, чтобы помощник шерифа Хастли был похоронен с почестями. Он был хорошим человеком, погибшим слишком рано. Но мертвые были мертвы, и сейчас это не имело особого значения. Среди них были монстры, и они не смогут долго прятаться в горах.
Он направился к часовне.
* * *По приказу сестры Мэйбл они спрятались в подземной церкви. Все они были нужны ей, чтобы обеспечить безопасность Менгира, ибо набожные люди — самый надежный щит. Даже сестра Женевьева, которая плакала от страха, была защитницей только благодаря своей вере, благодаря жертвам, которые она принесла, посвятив свою жизнь Слову Божьему. Она призналась в своем искушении, но сестра Мэйбл верила в нее и крестила ее тремя каплями детской крови на лбу, чтобы отгонять нечестивые мысли.
На протяжении всей перестрелки и войны волков преподобный Блэквелл стоял у подножия лестницы, глядя вверх по ступеням, словно ожидая появления самого Сатаны, и рассказывал монахиням о том, какие видения позволили ему увидеть, какие хорошие люди погибли и сколько койотов было отправлено обратно в ад. Сестра Эвалена помогала Мэйбл смазывать трубки статуи Христа, неоднократно промывая Менгир невинной кровью, чтобы ослабить его и затруднить обнаружение разбойниками.
Беспокойство вымотало их всех, и теперь, когда все койоты либо сбежали, либо погибли, Мэйбл вышла из подземной церкви и поднялась в свою комнату, чтобы отдохнуть. Наступала ночь,
