Феликс Гилман - Расколотый Мир
Он держал за горло нечто скользкое, длинное и покрытое черной шерстью. В первую секунду Лив приняла это за выдру или большую собаку. Но когда вода стекла, под длинными черными космами проступила кожа — белая как мел, раскрашенная красной краской. Существо размахивало костлявыми руками, то царапая лицо Кридмура когтями, то хватая его длинными пальцами за горло.
Кто-то из Первого Племени. Крошечный, тощий, бледный, извивающийся. Древний и сморщенный. По красным знакам под волосами Лив догадалась, что это самка.
Мокрая холмовичиха сомкнула длинные белые корневидные пальцы на шее Кридмура, а он, сжав ей горло левой рукой, правой приставил к голове Ствол.
Воцарилась напряженная тишина. Даже шум воды утих, подумала Лив. Генерал куда-то пропал. Рыдая, она двинулась к безопасному северному берегу.
За ее спиной молча сцепились Кридмур и странное существо.
«Чудовище...»
— Для вас — Джон Кридмур, мэм! Что вы делаете в моей голове?
«Таким, как ты, здесь не рады. Не тебе смотреть на эту землю, не тебе давать имена этим вещам, и мой тебе совет — не твори из них то, чем они не являются».
У холмовичихи не было голоса, она говорила молча: одно лишь ощущение звука — и, миг спустя, воспоминание о смысле сказанного.
— Убей ее, Кридмур.
Голос Хозяина звучал шумом падающей гильотины и хрустом ломаемых шей.
— Много же здесь народу... И много боли. Но вам, конечно, все равно...
«Как ты посмел притащить сюда эту тварь?» — Кридмур понял, что она говорит об оружии, о точнее, о демоне, сидящем в Стволе.
— Убей ее, Кридмур. Убей немедленно.
«Падшая тварь. Сломленная тварь. Безумная тварь. Отравленная тварь. Мы жалеем тебя. Но тебе здесь не место. Еще нет. Уходи».
— Убей ее и покончим с этим, Кридмур. Она издевается над нами...
«Уходи!»
— Мармион?
«Твой Хозяин оставил тебя».
— Навсегда?
«Нет. Он еще найдет, как вернуться».
— Насколько же он ушел?
«Надолго».
— Уж не знаю, расцеловать тебя, убить — или броситься наутек...
Кридмур медленно убрал Ствол от виска холмовичихи и направил его на долину. Вода теперь бурлила у самой его груди.
Та отняла длинные пальцы от горла Кридмура.
— Что теперь, мэм?
«Ступай прочь, чудовище. Не смотри на эти вещи, не...»
— Как вас зовут, мэм?
«Нам больно говорить с тобой. Больно, когда ты произносишь наши имена».
— Я назвал тебе свое имя.
«Ку Койрик. Зови меня только так».
— Это кличка или ругательство? Что это значит?
«Сторожевая собака границы».
— Какой границы?
«С нашей землей. Незавершенной. Падшей. Свободной».
— Позволь нам пройти.
«Нет».
— Прошу тебя.
«Что?»
— Я прошу тебя.
«Ты странный».
— Я говорю искренне. Не вижу повода для конфликта. Кридмур отпустил холмовичиху. Она метнулась по воде к ближайшему камню, взобралась на него, сжалась, задрав костлявые ноги, точно блоха, и уставилась на него. Кридмур убрал оружие в кобуру и встал в прибывающей воде, вскинув вверх пустые руки.
«Мы искалечили себя, чтобы явиться к тебе».
— Да? Как? В любом случае, примите мои извинения. Это место священно для вас, и...
«Это твои слова. Не наши».
— Простите.
«Слова...»
— Я слишком болтлив, я знаю. Я тщеславен, и это не самый меньший мой грех. На вашем месте я бы тоже был себе не рад. А как же старик? Он, если вы заметили, тонет.
Взгляд ее красных глаза метнулся к воде.
— Это генерал Энвер. Вам знакомо его имя? Как утверждают самые скандальные и недостоверные книги по истории, когда-то он был другом одного из ваших, имя которого вертится у меня на языке... Кан-Кук, верно? И он знает одну из ваших тайн, которая, я полагаю...
«Нам это известно. Таков был наш план. Мы выбрали его. Он обещал помочь и взял на себя эту ношу».
— Он заключил сделку со стариной Кан-Куком, так? Должен был взять ваше оружие, спасти свою Республику и уничтожить врагов, ваших общих врагов. Так?
«Не лезь не в свое дело, чудовище».
— Это вы в моей голове, мэм. И почему бы вам...?
«Он может пройти. Возможно, вместе с женщиной. Она в здравом уме, и мы сможем спасти ее. Но не тебя».
— Без меня они погибнут. Я ужасен, вы правы, мэм, и сам себе иногда противен, но те, кто гонится за мной, еще хуже. Это линейные, слуги Локомотивов. Только я могу уберечь от них старика и доктора Лив. Без меня Линия узнает тайну, которую хранит старик, и тогда — это я могу сказать точно — их уже будет не остановить: они придут сюда с дымом и грохотом, раздробят ваши камни, сроют ваши пещеры. Кстати, могу я узнать, кто создал эти чудесные статуи?
«Ты верен своим Хозяевам?»
— Не так уж и верен, мэм. Есть предложение получше?
«Мы не знаем, пропускать ли тебя».
— Я пытаюсь договориться. Мне кажется, мы плохо понимаем друг друга.
«Мы достаточно хорошо понимаем тебя, чудовище».
— А если я начну умолять, это поможет?
«Нет. Это будет омерзительно... Что ж, проходи. На этот раз. Но мы будем следить за тобой».
Не добавив больше ни слова, она развернулась, нырнула в воду и поплыла прочь. Ее грива тянулась за ней, как длинные водоросли.
Лив отчаянно пыталась выбраться на берег, царапая ноги о скользкие камни. Когда ей это наконец это удалось, она обернулась и увидела, что Кридмур стоит в воде один, озираясь по сторонам.
Вода доходила ему до груди, но теперь стремительно убывала. Через пару секунд поток доставал ему лишь до пояса. Он шагнул вперед — вода была ему уже по колено — и нагнулся, чтобы вытащить безвольное тело Генерала. А через несколько мгновений вода ушла окончательно. Одежда Лив, разбухшая от влаги, вдруг снова стала сухой и пыльной.
Генерал, ворочаясь у Кридмура на руках, бормотал что-то сквозь высохшую бороденку. Он спал.
Кридмур кивком подозвал Лив. Облегченно смеясь и плача одновременно, она подошла и приняла из его рук старика.
Через час после того, как они оставили великанов позади, долина резко свернула на юг, и те пропали из виду.
Солнце перед ними садилось, заливая долину красным сиянием. Приставив ладонь ко лбу, Кридмур окинул взглядом русло, бежавшее на юг, и зубчатые, поросшие деревьями склоны на западе.
— Куда двинемся, Лив? Дальше на юг по этой долине, где мы так славно повеселились, или на запад — к вершинам, лесам и бог весть чему?
Она стояла позади него. Генерал безвольно висел на ее плече.
— Откуда мне знать, Кридмур? — Лив покачала головой, от усталости мысли путались — А где же линейные? Может, их и вовсе не было?
