Время снимать маски - Татьяна Панина
– А ты, я смотрю, неплохо разбираешься в скотоводстве.
Дин остановился в нескольких шагах.
– По старой памяти. В прошлом работал на ранчо. До того, как меня стали называть бандитом.
– А я как раз думал завязать, – вставил один из напарников Дина. Тот покосился на него, сощурив глаз.
– Да и мне бы подзаработать, – добавил второй.
Майк обрадовался было такой удаче, но тут же посерьезнел.
– Денег у меня нет, парни, – с досадой произнес он. – Придется искать Генри. Его скот – его работники.
– Генри Бланко – скотовод! – Дин рассмеялся, а за ним и остальные. – Все местные телочки будут принадлежать только ему. Блестяще! Не забудь добавить в клеймо его инициалы.
– Да? – Майк зевнул и пригладил непослушные волосы. – Ладно.
– Это шутка, старик. Ты же не хочешь получить в глаз, как Джей Купер? И знаешь что, иди-ка досмотри свой сон. Понадобятся люди – найдешь нас в таверне.
***
Томас Клиффорд не решался выйти на люди несмотря на то, что здоровье пришло в норму. Он подходил к окну, отводил занавеску и, едва заметив прохожего, возвращал ее на место. Он много думал, но ни с кем не делился мыслями. Когда принесли письмо, губернатор сидел, склонившись над столом и подпирая ладонями тяжелую седую голову.
С минуту Клиффорд смотрел на бумагу. Что там? Угрозы? Обвинения? Приговор? Да, он вполне этого заслуживает. Но сможет ли перенести? Лучше бы он умер тогда, там, в таверне. Рука тронула краешек письма, а потом губернатор не выдержал и одним рывком судорожно развернул бумагу. Знакомый почерк на секунду ослепил глаза. Сердце застучало еще сильнее. И сражаясь с самим собой, преодолевая мучительные терзания совести и нервную дрожь, он заставил себя читать.
«Я не буду писать о чувствах, о том, что пережил в этот черный день, о ненависти или прощении. Я не святой, чтобы безоглядно любить тех, кто причинил так много боли, и не настолько мягок, чтобы оправдывать чужие поступки. Бесконечная усталость – вот все, что осталось от пройденного пути. Где-то в глубине сознания, в самом дальнем его уголке, оборвалась последняя нить, связывающая мое «сегодня» с моим «вчера». Истина открылась, прошлое ушло в небытие. Страшная правда разбила жизнь на до и после. И в этот день часть моей души умерла. Но я понимаю, что только переступив эту грань, можно двигаться дальше, продолжать жить. Смогут ли смириться другие – не знаю. Я смирился.
Причина тому – память. Двадцать лет назад пятнадцатилетним парнем я приехал в Остин. Вы знаете, в то время я лишился всего: семьи, друзей, счастья. Я был убит горем и жаждал справедливости, но поздним вечером у порога губернаторского дома мои последние надежды разбились о людское равнодушие. Огненно-красная луна смеялась мне в лицо, снова и снова напоминая о родине, которой больше нет. И только чудо спасло меня от грозящего безумия – наша случайная встреча. Вы, в то время всего лишь простой офицер, приняли в свой дом мальчишку и превратили его в мужчину. Вы стали отцом и другом. Теперь я понимаю, что двигало вами, но это понимание нисколько не умаляет ваших заслуг. Мне требовалось крепкое плечо – я его получил. Благодаря вам я выжил и стал тем, кем являюсь сейчас. И не жалею об этом.
Каждый из нас грешен, как говорил мой старший брат. Но это не приговор. Какой жизнью вы, будучи под крылом у власти, жили до нашей встречи и как пользовались своим положением – не важно. Важно – кем вы стали потом. От прошлого тяжело избавиться. Оно грузом висит на шее, не давая набрать в легкие свежего воздуха, но вы побороли себя. Иногда я замечал внутреннее противостояние между вашими привычками и разумом. Но тогда понять его причины мне было не дано. К счастью, вы оказались человеком. В этом тайном сражении победу одержали разум и сердце. Верно говорил отец: люди меняются, никогда не поздно остановиться и никогда не поздно все изменить.
И это – правда, истина, которую я хранил в своем сердце всю жизнь. Я в нее верил и верю до сих пор, ибо даже в последние дни она нашла подтверждение. В каждом человеке есть что-то хорошее, есть чистая душа, жаждущая любви и света. Беда в том, что человек, ведясь на поводу у обстоятельств, или из-за слабости духа, добровольно загоняет ее в угол. Она забита, спрятана ото всех, а хозяин со временем и вовсе забывает о ее существовании. Нужен лишь толчок. Над этим и работал мой отец, об этом и рассуждал мой брат, в это и верила моя мать. Когда на твоих глазах происходят изменения, когда события заставляют взглянуть на жизнь с новой стороны, когда человек наконец понимает, что он человек…
Что касается меня, то, как уже сказал, я принял последние события и смирился с ними. Что еще мне остается? Двадцать лет искать виновника своей разбитой жизни, учиться бить, но не убивать, отработать навыки до совершенства, и – безуспешно. В какой-то момент пришло понимание, что в мире не осталось никого, кто мог бы направить меня по нужному следу. Все, что я нашел, это горькое разочарование. Подумать только! А всего-то надо было заглянуть в ваши глаза и влезть в вашу душу.
Пришло время поставить точку. Чего вы боитесь? Не смерти, она стала бы для вас облегчением, не мести, ибо знаете меня лучше, чем кто-либо. Вы боитесь осуждения. Однако забываете, что со дня нашей первой встречи вы решительно перечеркнули свое прошлое и больше не возвращались к нему. В вас верят, вас любят. Так не подводите народ, вернитесь к людям и встаньте на их защиту, как и прежде. Таков мой последний совет.
Генри Б. Донован".
Глава 57. Конец
По центральной улице, скрипя колесами, проехал фургон в сопровождении солдат и остановился возле таверны, подчинившись взмаху руки Шутера. Он заглянул под брезент и указал на Прайса.
– Этот задержится. Отвяжите.
Бывший шериф поднял голову и удивленно посмотрел на стрелка. Солдаты повиновались. Едва сапоги Прайса коснулись земли, Шутер отослал фургон и дождался, когда он пропадет из виду.
– Что теперь? Будешь учить меня жизни? – обреченно произнес пленник, запястья которого все еще удерживала веревка. – Или хочешь покончить со мной при всех?
Краем глаза Шутер видел Кэтлин, стоявшую в проходе между домами. Она замерла, словно боялась увидеть
