Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
– А… остальное? – осторожно спросил Вун.
– Об остальном мы завтра сами сообщим Чунь Ти Чу, – ответила Диана, как мы и договорились, пока ехали в кебе. – Советую помочь ему согласиться с нашей точкой зрения.
– Мы могли бы просто бросить тебя здесь связанным, рядом с ним, – я, не глядя, кивнул на окровавленный труп Йи Лока. Мне уже хватило сегодня подобных картин. – Но мы тебя освобождаем и сохраняем твое жирное мяньцзы. Не забывай об этом.
Вун немного подумал, по очереди посмотрел на каждого из нас и кивнул, встряхнув брылями.
– Ну вот и ладненько, – подытожил я. – Пора мотать отсюда.
Экипаж ждал нас за углом, и мы со Старым и Дианой поспешно забрались в него и отправились к последней на сегодня остановке: отелю «Оссиденталь» на Монтгомери-стрит, где жила Диана. Не самая роскошная гостиница во Фриско, но близко к тому, и я опасался, что швейцар мигом выставит нас с братцем через черный ход. Диана, однако, чувствовала себя здесь как дома, и, держась с ней рядом, мы избежали позорного выдворения.
Перекинувшись несколькими словами с франтом с навощенными усами, Диана взяла из гостиничного сейфа достаточно денег, чтобы заплатить за кеб и номер для нас с Густавом. Брат был не в восторге от того, что придется ночевать за счет дамы да еще и одалживать деньги на билеты до Окленда, но мы остались без гроша, и выбора не было. Вот тебе и потеря мяньцзы.
С Дианой мы распрощались в холле и договорились встретиться там же наутро, чтобы подвести итоги. Мы кое-что запланировали после ухода с пирса, но избегали говорить о случившемся как о… ну, как о том, чего избегают. Диана позволила себе только легкий намек, когда мы расходились спать.
– Пожалуйста… спите спокойно, – сказала она Старому и, взяв его руки в свои, легонько сжала.
Густав сделал вид, что не понял, о чем речь, и буркнул: «И вам того же», а потом направился к лестнице.
– Приятных сновидений, – сказал я мисс Корвус, прежде чем поспешить за братом.
Та лишь мрачно улыбнулась, как будто подумала: «Это вряд ли».
Мы со Старым потащились наверх, а Диана осталась в холле. Как она объяснила, ей нужно срочно позвонить с личного телефона управляющего.
Хотя мы просили самый маленький и дешевый номер, какой только есть в отеле, нам с Густавом досталась комната размером едва ли не больше дома на ферме, где мы родились. Одна кровать выглядела просторнее всей нашей кухни и такой мягкой, будто ее набили сахарной ватой.
Раздевшись и пригасив настенные газовые рожки, я растянулся на одной стороне кровати, а брат устроился на другой.
– Просто чтобы ты знал: не хочу об этом говорить, – заявил Старый. Он лежал на спине, обратив лицо к потолку, словно искал в темноте над нами несуществующие ответы.
– Я понимаю.
Мы немного помолчали.
– Конечно, если передумаешь, то всегда можешь…
– Я же сказал, что не хочу говорить.
– Конечно. Ладно. На этом и остановимся.
– Хорошо.
– Но знаешь, – добавил я через минуту, – иногда помогает снять камень с души, если, конечно, человек надеется…
Кровать громко скрипнула, зашуршали простыни, и что‑то пухлое и мягкое ударило меня по лицу.
– Ладно, я заткнусь, – буркнул я сквозь ткань и перья. – Но раз так, подушку свою обратно не получишь.
И он не получил. Когда я проснулся наутро, Густав так и лежал на спине, глядя вверх, в потолок.
– Господи, брат, – протянул я, зевая, – ты хоть разочек моргнул?
Старый скатился с кровати и начал одеваться.
– Не хочу об этом говорить.
Но он не мог отмалчиваться бесконечно. В назначенный час мы встретились с Дианой и решили обсудить последние детали в ресторане отеля.
Предыдущий раз я ел накануне около полудня, когда, пробегая по Дюпон-стрит, ухватил парочку пирожков с мясом, и сейчас так проголодался, что съел бы не только лошадь, но и седло, уздечку и, возможно, седока тоже. Увы, в отеле предлагался лишь «континентальный завтрак», что, к моему немалому огорчению, означало: ни тебе картошки, ни кукурузной каши, ни яиц, ни мяса. Однако мне все же удалось наполнить тарелку, и, пока Диана рассказывала о том, что ей удалось узнать, я смотрел на нее из-за горы пирожных и булочек, возвышавшейся едва ли не до потолка.
– Вчера мне удалось дозвониться до друга полковника Кроу, доктора Баттлза. Он не очень хорошо знаком с проказой, но проконсультировался с коллегой и перезвонил мне рано утром. Мне сказали, что болезнь передается от человека к человеку, но не очень заразна. Может, вы слышали про отца Дамиана, знаменитого прокаженного священника с острова Молокаи?
Я кивнул.
Старый просто смотрел на нее. Перед ним не было горы выпечки, лишь чашка кофе и ничем не намазанный – и не надкушенный – ломоть хлеба.
– В общем, он жил на острове и каждый день ухаживал за прокаженными, но только много лет спустя заболел сам. То есть нужно еще постараться, чтобы заразиться.
– Значит, Хок Гап не представляла опасности? – спросил я.
– Возможно, и нет, если судить только о самой проказе. Но связанные с ней страхи, которые можно использовать во вред…
– Мы уже договорились вчера, – раздраженно перебил Густав. – Если девушка никого не заразила, мы будем держать язык за зубами. За это и умер док Чань: чтобы об угрозе не узнали безумные сукины дети вроде Махони. Теперь надо позвонить Чунь Ти Чу и…
Дальше наступила очередь Дианы перебивать, и, похоже, она сделала это с удовольствием:
– Уже. Я переговорила с Чунь Ти Чу утром и предложила условия, на которых мы готовы молчать. Он сказал, что ему нужно немного подумать… а потом перезвонил через две минуты и согласился.
– Ну и ну! – восхитился я, жуя булочку из слоеного теста. – Вы ведь так убедительны, правда?
– Где и когда? – Старый был краток.
– Портсмут-сквер. В десять.
Густав взял шляпу со стула рядом и встал.
– Ну и почему тогда мы сидим?
– Может, потому, что я хочу есть и у нас еще полчаса до встречи? – предположил я.
– Я не собираюсь рисковать ради того, чтобы ты набил брюхо штруделем, – отрезал Старый, повернулся и направился к выходу.
– Простите, Отто, – извинилась Диана, вставая, чтобы последовать за ним.
Через несколько секунд я уже бежал за ней – с целым пирожком во рту и набитыми булочками с корицей карманами.
Я закончил завтрак на
