Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
Я смог хоть как‑то выделить из всей этой компании разве что торговца капустой: в отвращении нет ничего особенно загадочного. Однако зеленщик уже скрылся, завернув со своей тележкой за ближайший угол.
Самый многообещающий объект для дедукции исчез, и Старый тоже это понял.
Я видел растущую досаду брата в его сжатых кулаках, напряженных плечах и в том, как он судорожно метался взглядом от одной двери к другой в поисках человека, доступного для изучения. Доступного для понимания.
– Вот зараза, – выдохнул братец.
Время уходило, от двух минут оставались лишь секунды.
Но тут он выпрямился в полный рост и повторил:
– Вот зараза!
Однако на этот раз фраза прозвучала по-другому. Не просто громче, а веселее. Почти радостно.
– Вон тот малый. Там.
Старый указал на человека на противоположной стороне улицы, только что вышедшего из убогой лавчонки. Крошечного роста, но только это я и успел заметить, поскольку он отвернулся и поспешил прочь, не дав мне разглядеть лицо. Однако человечек явно был одет в американском стиле, в темный костюм и гетры, и не носил косу.
Китайцы без длинного хвоста попадаются примерно так же часто, как лошади без копыт, рыбы без плавников или банкиры с доброй душой. Поэтому казалось, что Густав нашел белого. И тут же начал холмсить.
– Он врач, – объявил брат, глядя через улицу вслед мужчине. – Уважаемый в своем районе, состоятельный… до недавних пор. На него свалилась полоса неудач, поставившая его в трудное финансовое положение. К тому же бедолагу крепко потрепало. Физически, я имею в виду. Но он потихоньку встает на ноги. Может, по виду и не скажешь, но он крепкий орешек.
Мы вместе перешли через улицу и зашагали по хлипкому деревянному тротуару.
– Ладно, я впечатлен, если только твои догадки сто́ят хоть полушку, – проворчал я. – Может, расскажешь теперь, как ты вывел все это одной дедукцией?
– Не нужно никакой дедукции, – протянул Старый и взглянул на меня, подняв бровь, что заменяло ему нахальную улыбку. – Мы его знаем. Это доктор Гэ Ву Чань.
У меня отвалилась челюсть.
– Док Чань? С «Тихоокеанского экспресса»? Быть не может!
Но, взглянув еще раз на фигуру впереди, я понял, что это и правда может быть наш старый знакомый.
Он казался чуть шире в плечах и толще, чем вежливый ухоженный китайский джентльмен, с которым мы познакомились в нашем первом и единственном рейсе в качестве полицейских Южно-Тихоокеанской железной дороги. Но рост совпадал, и прическа тоже: Чань был единственным виденным мной китайцем без косы. Мужчина слегка прихрамывал, но последнее, что мы слышали о доке Чане, – что его ударили по голове и сбросили с поезда, который нам было поручено охранять.
– Вот черт. Кажется, это и правда он. – Я ускорил шаг, так что едва не бежал. – Эй, док, постойте! Док!
Коротышка даже не оглянулся, и у меня возникла мысль, что Старый все же ошибся. Но я продолжал погоню, уже предвкушая расстройство на лице брата, когда «доктор Чань» окажется доктором О’Грейди, дантистом, или мистером Штейном, торговцем энциклопедиями.
– Док, это вы? Ау-у!
Я уже почти мог дотянуться до плеча мужчины, когда он наконец остановился и начал поворачиваться ко мне.
– Простите, сэр, – заговорил я. – Хотел спросить…
Фразу я не закончил по двум причинам.
Во-первых, это действительно оказался доктор Чань.
А во‑вторых, меня прервали дерринджер у него в руке и вспышка выстрела, направленного прямо мне в лицо.
Глава четвертая
То густо, то пусто, или Чань пытается загладить вину и увильнуть от объяснений
К счастью, в лицо попала только сама вспышка: глаза и лоб обожгло пороховой гарью. Пуля же прошила не плоть, а фетр, пробив тулью котелка и сбросив его у меня с головы.
– Черт, док! – завопил я, инстинктивно присев и закрыв голову руками. – Мы не виноваты, что вас сбросили с поезда!
Чань выпучил глаза за круглыми очками в проволочной оправе.
– Верзила?! – И он опустил глаза на свой дымящийся дерринджер, как будто не понимая, как тот оказался у него в руке. Потом док бросил пистолет на тротуар, и в этот момент к нам подбежал брат.
– Старый? – пролепетал Чань. – Я… мне очень жаль.
– Эй, перед ним‑то чего извиняться, – буркнул я, снова выпрямляясь. – Это мне чуть не продырявили тыкву.
Густав вдруг сдернул свой стетсон и принялся бить им меня по голове.
– Какого черта? – закричал я и вырвал шляпу у него из рук. – Ты‑то чего на меня набросился?
Старый указал на мою макушку:
– У тебя до сих пор волосы дымятся.
– Боже милостивый!
Я нахлобучил братнин стетсон «Босс прерий» на голову и натянул до самых глаз, а через пару секунд снял.
– Погасло?
– Погасло, – подтвердил Густав и забрал шляпу.
Я осторожно провел пальцами по волосам. Клок надо лбом был теплым на ощупь и ломким, а зуд над глазами медленно переходил в неприятное дерганье.
– Теперь я знаю, каково быть спичкой.
– Мне очень жаль, – повторил Чань, на сей раз извиняясь перед нужным Амлингмайером.
– О, не беспокойтесь, док, – съязвил я. – Видимо, некоторые так на меня реагируют.
– Это произошло совершенно случайно, я…
Чань развернулся и бросился обратно к той самой лавке, откуда появился минуту назад, – маленькому, набитому всякой всячиной заведению с надписью по-китайски над дверью и чем‑то вроде гигантской волосатой морковки в витрине.
– Подождите здесь! Пожалуйста! – крикнул доктор через плечо, после чего вытащил связку ключей, отпер дверь в лавку и исчез внутри.
– Очень надеюсь, что он пошел не за дробовиком, – сказал я.
Старый шагнул к канаве и извлек оттуда мою шляпу.
– Не бойся. Он такой мазила, что даже из пушки в тебя не попадет. – И брат вручил мне помятый котелок. Сбитый выстрелом, тот перевернулся и упал в кучу коричневатой грязи, а к тулье прилипло несколько полосок чего‑то похожего на гнилое мясо.
– Мне, однако, чертовски везет последнее время с головными уборами. – Я отряхнул шляпу и продел пальцы в две свежие дырки с рваными краями. – За два месяца второй раз сбивает пулями. Может, пора, как Джону Эпплсиду, носить на голове горшок [11].
– Уж не глупее, чем этот твой котелок.
– А-а, ты просто старомодный.
За спиной брата я заметил нескольких торговцев, которые продолжали пялиться на нас, стоя перед своими лавками.
– Только не бросайтесь все сразу мне на помощь! – крикнул им я. – А то еще отдавите
