Макс Брэнд - Остаться в живых
Экер подошел к своей серой красавице и, коснувшись холки левой рукой, легко, как пушинка, взлетел в седло. Носки его сапог так точно вошли в стремена, как если бы каждая нога обладала собственным умом и глазами.
Экер, подбирая поводья, смотрел куда-то вдаль поверх нас, а кобыла повернула к нему голову, показывая, как сильно любит своего хозяина и готова возить его с большей радостью, чем любого короля.
Смертоносный взгляд прошелся по нашим напряженным лицам, как будто Экер хотел навеки запечатлеть в памяти каждого.
Аккуратно перебинтованные правую кисть и запястье он бережно прижимал к груди. Но все же подобная рана не могла вывести из строя великого Тома Экера — если все, что он нем рассказывали, было правдой. А говорили, будто левой рукой он обращается с оружием не менее ловко и умело, чем правой!
Но каковы бы ни оказались возможности левой руки Тома Экера, в тот вечер он не стал их нам демонстрировать, а только спросил Дэна:
— Ты — Дэн Порсон, так?
— Да, — последовал ответ.
— Я — Том Экер, — запоздало представился бандит. — Сегодня расклад не в мою пользу, но я еще вернусь за тобой, Порсон. Хочу, чтобы ты не забывал об этом!
Не успел Дэн хоть слово сказать в ответ, Экер повернулся и, ткнув указательным пальцем в сторону Лэнки, сказал:
— А с тобой, Лэнки, я бы не прочь обменяться еще парой слов.
— Само собой, — любезно кивнул тот и длинными шагами поспешил за кобылкой Тома Экера. Серая красавица понесла хозяина вверх по склону, а он не удосужился сказать нам ни «до свидания», ни «спасибо» — за доброе обхождение и заботу о раненой руке.
Когда они удалились от нас шагов на тридцать — сорок, Экер остановил лошадь и что-то сказал Лэнки. Говорил он быстро и энергично, низко склонившись в седле, а Лэнки как будто извинялся, судя по жестам и виноватым пожатиям плеч.
Затем Экер легонько тронул шпорами кобылицу, и она вихрем помчалась вдаль, да так, что грива и хвост развевались на скаку почти горизонтально. А Экер сидел в седле так изящно и гордо, как сумеет разве что один человек из десяти тысяч.
Как раз в тот момент из дому вышел старик Порсон.
— Что этот никчемный бродяга Лэнки сделал с Экером? — проворчал он.
— Ничего, произошел всего-навсего несчастный случай, — печально сказал Дэн Порсон. Последние слова бандита, верно, все еще звучали у него в ушах. — Экер хотел напугать Лэнки, но револьвер зацепился и отскочил, поранив ему руку ударником. Вот и все.
— Все? — воскликнул Джефф Порсон. — Ты и вправду веришь, что это все? — И, покачав головой, он со странной ухмылкой добавил: — Однако такой ерунды оказалось достаточно, чтобы маленький мексиканский наглец бросился наутек, спасая свою шкуру. А парней вроде него — из молодых да ранних — обычно не пугают несчастные случаи!
Слова старика заставили нас по-новому взглянуть на происшедшее. Я увидел, как старшие работники понятливо закивали, бросая друг на друга многозначительные взгляды.
Затем вернулся Лэнки. Его безобразное лицо, казалось, еще больше перекошено, чем всегда.
— Свяжись вот с этакими людоедами, — проговорил он озабоченно, — и нипочем не угадаешь, когда они взбеленятся и когда кровь у них закипит. Что бы, вы думали, он хотел сказать мне вон там?
Увидев наши недоуменные взгляды, Лэнки продолжал, сокрушаясь:
— И с чего весь сыр-бор? Просто из-за того, что я стоял рядом, когда с Экером приключилось несчастье. Но он обвиняет в этом меня, черт его подери! И обещает рассчитаться со мной. Со мной! Но почему? Что я ему сделал?
— Где он мог так хорошо и быстро выучить твое имя, Лэнки? — неожиданно спросил Лефти.
— Я сам ему представился. Это — первое, что я сделал, перебравшись через холм. Запомните, первейшая мера безопасности, коли вы повстречались с бандитом, — быстренько назвать свое имя. Иногда это может уберечь от удовольствия схлопотать пулю по ошибке. Но теперь, видать, мне остается одно — сматывать удочки и поскорее убираться отсюда, пока Экер не вернулся обратно и не устроил в мою честь салют из пары кольтов. Так что я сейчас же сворачиваю одеяло и… Но, черт возьми, у меня ведь нет своего одеяла! Значит, просто выведу из конюшни мустанга и тут же дам деру.
— Иди в дом, Лэнки, и забери одеяла, которыми здесь пользовался, — остановил его Дэн Порсон. — Они — твои. Но зачем тебе ехать прямо сейчас, на ночь глядя? Да и вообще, стоит ли уезжать? Для нас ты — просто находка, Лэнки. Ты приносишь удачу. Нам будет очень тебя не хватать.
— Весьма любезно с твоей стороны, — заметил Лэнки.
Он повернулся и выжидающе посмотрел на старого Джеффа Порсона.
Тот, опустив голову, буркнул:
— Иди и возьми одеяла. Они — твои, как сказал Дэн. Но я не буду уговаривать тебя остаться. Кто знает, может, ты больше несчастий на нас навлечешь, чем принесешь удачи, если застрянешь тут…
— Что ты хочешь этим сказать, земляк? — осведомился Лэнки, нарочито растягивая слова.
— Ты сам все прекрасно понимаешь, и я не стану ничего объяснять, — ответил старик.
В сгущающихся сумерках Лэнки быстро зашагал к дому для рабочих. Когда он уже добрался до двери, навстречу вышел повар и громко ударил в большой обеденный колокол, приглашая всех к столу.
Джефф Порсон вдруг хитро подмигнул:
— Эй, парни! Кто хочет увидеть забавную штуку, идемте за мной. Но, чур, осторожно! Ступайте мягко, без всякого шуму. А лучше снимите ботинки, если хотите кое-что увидеть. Эй, кок, — скомандовал он повару, — продолжай бить в колокол, понял?
С этими словами — в то время как повар и дальше вызванивал обеденный сигнал — старик направился к дому, а за ним, крадучись, и все остальные.
Остановившись у порога и осторожно заглянув в дверь, мы увидели вытянутый силуэт Лэнки, занятого свертыванием и укладыванием подаренных ему одеял.
Джефф Порсон легонько оттолкнул нас в сторону и заорал что есть мочи:
— Руки вверх, черт тебя подери!
Прокричав это, он и сам отскочил от двери, спеша укрыться.
В полумраке комнаты как будто черная молния промелькнула. Это был Лэнки. Как я говорил, он всегда казался невероятно медлительным и неуклюжим. Так оно и было… в обычных условиях. Теперь же, едва услыхав дикий вопль старика Порсона, Лэнки в мгновение ока превратился в ловкого и стремительного горного льва. Он прянул наискосок от двери и ничком приземлился на пол. Но до того, как Лэнки принял это положение и еще кувыркался в воздухе, выстрелил его револьвер. Пуля пролетела сквозь дверной проем и со свистом вспорола воздух в доле дюйма от моего уха. Честно говоря, я до сих пор вздрагиваю при одном только воспоминании об этом!
Мы все изумленно вытаращились друг на друга. Проклятое лязганье обеденного колокола прекратилось, как только грохнул выстрел, а затем я увидел, что старый Порсон покачивает головой с таким видом, словно бы он чем-то весьма доволен.
