Анна Сьюэлл - Дымка. Черный Красавчик (сборник)
XXVI. Наемная лошадь и ее временный хозяин
До сих пор мною управляли только искусные руки настоящих кучеров. Теперь мне пришлось познакомиться со всякими людьми, потому что меня мог нанять любой желающий и править мною, как умеет.
Меня нанимали чаще других лошадей из нашей конюшни, потому что у меня был хороший нрав, и неопытные в езде люди предпочитали иметь дело со мною.
Выезжая часто, я попадал во всякие руки. Бывали у меня возницы, которые считали, что надо крепко натягивать вожжи, как будто лошадь сама не способна держать себя как следует; я не спорю, есть лошади с испорченными ртами, которым именно такая езда и попортила чувствительность рта; таким, конечно, натянутые вожжи могут помогать, но я, не знавший никогда плохой езды, не нуждался в поддержке вожжей, и они мне только мешали.
Случалось, наоборот, возить господ, совсем распускавших вожжи; лошадь, самая смирная и хорошо выезженная, может, однако, нечаянно испугаться чего-нибудь; в таких случаях лошади необходимо чувствовать твердую руку возницы, чтобы не споткнуться.
Мне случилось раз везти такого небрежного господина в фаэтоне. С ним ехали его жена и двое детей, сидевших позади него. Он бесцельно хлопал вожжами сначала, потом выпустил их из рук на колени, не обращая внимания на дорогу, то и дело оборачивался и разговаривал со своим семейством. Дорогу недавно чинили, и камень не везде еще был плотно утрамбован. Один из таких камешков попал мне в подошву острием, так что я мог наступать гладкой поверхностью камня на дорогу; камни такого рода самые опасные для лошади: они ранят ногу, не мешая ходу до тех пор, пока от боли лошадь не захромает. Кучер с опытной рукой заметил бы сейчас, что есть перемена в беге лошади, но мой беспечный хозяин продолжал шутить и смеяться, глядя по сторонам. Наконец я захромал. Тогда он воскликнул:
– Вот тебе раз! Лошадь хромая. Как же они смеют давать хромых лошадей нанимателям?
Тогда он подтянул вожжи и хлопнул бичом, говоря мне:
– Нечего разыгрывать старого инвалида! Взялся катать господ, так и поворачивайся. Хромать ни к чему. Все равно должен отвозить день.
В эту минуту к нам подъехал фермер на гнедой лошади. Он приподнял шляпу и остановился.
– Извините меня, сударь, если я вас обеспокою, – обратился он к моему седоку, – но мне кажется, что с вашей лошадью случилось что-то неладное. Похоже, что она наткнулась на острый камень, который вонзился ей в копыто. Позвольте мне осмотреть ее ноги; нет хуже для лошади этих острых камней, разбросанных на шоссе.
– Лошадь не моя, а наемная, – отвечал мой возница, – не знаю, что с ней случилось, но знаю, что бессовестно давать хромых лошадей нанимателям.
Фермер слез с лошади, перекинул узду через плечо и взял меня за ближайшую ногу.
– Ведь я так и говорил! – воскликнул он. – Вот камень, как же лошади не хромать?
Он попробовал вытащить камень рукой, но так как он уже глубоко врезался в ногу, то ничего нельзя было сделать одной рукой; фермер вынул из кармана особенный инструмент, которым выковыривают камни, и им осторожно вынул камень.
– Посмотрите-ка, что вонзилось в ногу вашей лошади, – сказал он господину. – Надо удивляться, что она не упала и не разбила себе коленей.
– Странно! – заметил господин. – Никогда я не слыхал, чтобы лошади набирали камни в копыта.
– Неужели? – спросил фермер немного презрительно. – Что поделаешь? Это случается с лучшими из них на таких дорогах. Если вы хотите избавить лошадь от хромоты, нужно поскорее освободить ногу от такой ужасной занозы. Нога вашей лошади порядочно намята, – прибавил он, бережно опуская мою ногу. – Советую вам, сударь, теперь ехать шагом, боль нескоро еще пройдет.
Он сел на лошадь с этими словами и, поклонившись даме, поехал своей дорогой.
После этого господин замотал вожжами и ударил хлыстом по хомуту, из чего я понял, что надо ехать, несмотря на боль в ноге; но я был так рад, что избавился от камня, резавшего мясо, что охотно побежал дальше.
Вот что приходится испытывать нам, наемным лошадям!
XXVII. Шалопаи
Бывают еще так называемые шалопаи, то есть досужие люди, выезжающие на наемных лошадях с тем, чтобы удивить быстротой езды; они не смотрят ни на дорогу, ни на погоду. Таким беззаботным гулякам лошадь представляется машиной, маленькой железной дорогой, и им хочется пускать машину на всех парах.
Раз они заплатили за столько-то времени езды, они стараются изъездить как можно больше и посадить побольше седоков в экипаж. Они гонят лошадь в грязную погоду, как в сухую, в гору и под гору. Им не придет в голову облегчить груз лошади и пойти пешком вверх по крутой горе. Разве лошадь не привыкла? Она должна ввозить тяжести на самые неудобные подъемы. Выходить из экипажа? Какие глупости! Стоит только хорошенько подгонять лошадь кнутом или прикрикнуть на нее, и она пойдет куда угодно!
Вот как рассуждают многие, между тем как добрая лошадь и без того из кожи лезет. Зато и ложится тяжелая грусть на душу! Такая быстрая и беззаботная езда губит всего скорее силы лошади. Я предпочел бы двадцать миль проехать с хорошим кучером, нежели две мили с легкомысленным господином, загоняющим наемную лошадь.
Эти господа еще одной небрежностью зачастую мучают нас: на крутых спусках они не тормозят экипаж, отчего легко может случиться несчастье, или, надев тормоз, забывают его снять, и приходится иной раз подниматься в гору с заторможенными колесами, что заставляет лошадь выбиваться из сил.
Кроме того, у этих праздных людей, катающихся на наемных лошадях, есть своя странная манера, которую они считают щегольской: с места, из конюшни, пускать лошадь во всю прыть и, хлопнув бичом, так круто поворачивать на углах, что легко случаются опасные столкновения.
Я хорошо помню одну прогулку, которую мне пришлось сделать весною с Рори. (Это была лошадь, ходившая со мной в дышле. Славная, добрая лошадь!) Нас наняли на весь день с нашим кучером, заботливым, хорошим человеком, так что день прошел очень приятно. Под вечер, когда уже смеркалось, мы возвращались доброй рысью домой. Дорога круто сворачивала влево, но, так как мы держались своей стороны, подле самой изгороди, наш кучер не остановил нас на повороте, предполагая, что если кто поедет навстречу, то ему остается довольно места. Подъезжая к повороту, я услыхал экипаж, быстро катившийся с горы; я не успел ничего разглядеть за высокой изгородью дороги, как уж мы столкнулись. По счастью для меня, я был со стороны изгороди, и удар пришелся слабее на мою долю, но бедный мой товарищ наткнулся грудью на дышло встречного экипажа, потому что господин, ехавший в нем, не подумал держаться своей стороны.
