Джефф Питерс - Лишний доллар не помешает
– Так что вы скажете насчёт моей идеи? – спросил он. – Будем клеймить плохих парней?
– Зачем?
– Чтобы потом не было лишних разговоров, когда предъявляешь тело шерифу. Заказывали Джона Смита с клеймом, к примеру, «НН» или «ЕЁ»? Так получите, и рассчитаемся.
– Не знаю, – подумав, ответил полковник. – Некоторых можно опознать по татуировкам, которые они сами себе наносят. Но, наверно, фотография лучше клейма.
– Не скажите, полковник, – замотал головой О'Райли. – Не лучше. Видел я эти фотографии. Все мексиканцы получаются на одно лицо. А негра пробовали снимать на фото? Пусть даже и не пробуют. И потом, их же фотографируют в тюрьме. А знаете, как на свободе люди меняются? Нет, полковник, лучше клейма вы ничего не предложите. Его чётко видно и на белой, и на чёрной коже. И с годами оно не меняется. Так-то вот.
– Ну, это не новая идея, – сказал полковник. – Во многих странах ставили клеймо каторжникам. Потом отказались от этой затеи. Клеймо унижает человеческое достоинство. Тюрьма нужна не для того, чтобы наказывать, а для того, чтобы исправлять. А клеймо не смоешь. В результате человек выходит на свободу исправленным, но с клеймом.
– Подумаешь, проблема! Поставить второе клеймо. Первое клеймо означает, что он гад, второе – что он исправленный гад.
– Вот-вот, – сказал полковник. – Именно с этим общество и борется. Человек – это не гад. Он может совершать ошибки, может грешить, но он всё равно остаётся человеком. Вершиной творения.
– Вы это серьёзно? – недоверчиво спросил О'Райли.
– Это не я. Это общество так думает.
– Повисело бы это общество сейчас рядом с нами, полковник. Наверно, иначе заговорило бы.
– Ещё повисит, – сказал полковник. – Ещё заговорит иначе. Всему своё время.
Пока он говорил, О'Райли выдавил наружу ещё одну доску, на этот раз под локтем. Теперь он мог опереться не только ногами, но и согнутой рукой. Ему казалось очень важным, что это была именно правая рука. Он надеялся, что скоро для правой руки найдётся достойное занятие, и ему хотелось, чтобы к этому времени она была в полном порядке. Левую хоть с корнем оторвите, но правую оставьте. И не забудьте вложить в неё кольт, попросил он.
Полковник замолчал, и О'Райли, не дождавшись продолжения фразы, обеспокоенно спросил:
– Полковник… Эй, полковник! А вы-то сами как думаете? Ну, насчёт вершины творения?
– Что?… Думаю, что так и есть. Человек – это лучшее из созданий. Достаточно вспомнить, по какому образцу он был изготовлен. Но вот вопрос – кого считать человеком? Знаешь, мой мальчик, есть собаки, лошади и даже крысы, которые ведут себя вполне по-человечески. Они тебя понимают, ты их понимаешь, они тебе служат, ты отвечаешь им заботой. И есть люди, которые ведут себя… – полковник снова закашлялся, отхаркивая сгустки крови, – которые ведут себя хуже зверей. Вот тебе и ответ. Человек создан, чтобы из хаоса творить порядок. Вначале ведь был хаос. Потом началось творение. Поскольку рыбы, птицы и звери не справлялись с хаосом, был создан человек. Человек творит, понимаешь? Не просто размножается, а строит дороги, города, мосты. Лечит больных, учит неграмотных. Несёт Слово Божье…
Полковник снова надолго замолчал, тяжело дыша, и его дыхание становилось всё медленнее.
– Эй, полковник, – окликнул его О'Райли. – Не спите, полковник, а то руки оторвутся. Когда висишь на руках, самое главное не расслабляться. Плечевой сустав, он ведь слабый, старайтесь перенести нагрузку на мышцы. Вы меня слышите?
– Да-да, не беспокойся, – успокоил его полковник. – У меня шла кровь горлом, но, кажется, перестала… Так вот. Те, кого мы с тобой отправили в могилу, это были не люди. Они предали замысел создателя, переметнулись в армию его главного врага, главного предателя. А с предателями в любой армии разговор короткий.
– Здорово у вас получается, – сказал О'Райли. – Я вот и сам иногда задумывался. Ну почему меня совесть ну ни капельки не мучает? Иногда даже страх берёт, может, я уже свихнулся? Почему мне их не жалко убивать? А вроде бы даже приятно? Вроде бы им же от этого лучше будет, если я их побыстрее отправлю на тот свет. Честно скажу, полковник, думал, что это у меня в мозгах такое помрачение. А, оказывается, я не убил ни одного человека… Вы, полковник, не собираетесь проповедовать, когда на покой решите уйти?
– А я и так проповедую, – ответил полковник. – Да и ты проповедник неплохой.
– Может, нам на пару выступать? – предложил О'Райли.
– А разве мы не партнёры? Наш договор остаётся в силе, – сказал полковник. – Пятьдесят на пятьдесят.
О'Райли собирался спросить, будут ли они продавать билеты на свои проповеди, но вдруг почувствовал за спиной какое-то движение и дёрнулся, пытаясь обернуться. Резкая боль в руках напомнила ему, что он связан и висит на стене сарая, и что за его спиной всего лишь голые доски. Но он больше доверял своей спине, чем верёвкам. Ирландец изогнулся и вытянул шею, как гусь, заглядывая в щель между досками, там где был его правый локоть.
Он увидел уголок двора в отблесках костра. Чья-то тень метнулась по земле перед щелью, послышался шорох. Что-то скреблось и шуршало, как большая крыса. О'Райли отвёл глаза чуть в сторону – в темноте иногда лучше работает боковое зрение – и увидел, что какой-то человек стоит на коленях перед кучей мусора, насыпанной вплотную к задней стенке сарая. Вот он встал, отряхивая руки, и бесшумно скользнул в темноту. Но прежде, чем он исчез, неверный отблеск огня на секунду высветил его лицо. Это был Индио.
ДЕЛЁЖКА
Индио бережно пересчитал пачки долларов, укладывая их в свою седельную сумку. Грогги сидел рядом и прикладывал мокрую тряпку к разбитым пальцам.
– Чертовы подонки, – ругался он вполголоса. – Все руки об них отбил. Индио, не понимаю я тебя… Почему ты их сразу не пристрелил?
– Все бы тебе стрелять, Грогги, все бы тебе стрелять… Пристрелить нетрудно, – сказал Индио. – Пристрелить их мы всегда успеем. Но сначала надо выбрать подходящее время и место.
– Ну и чем тебе не нравится это место?
– А ты подумай сам, – Индио оглядел пустой двор в отсветах низкого костра. – Какая нам польза от того, что здесь после нас останутся гнить два трупа?
– Но и вреда от них не будет никакого. А пока они живы, всякое может случиться, – сказал Грогги и тоже огляделся. – Чёрт его знает, может, у них тут друзья…
Индио тщательно зашнуровал сумку и уложил её под свой тюфяк. Грогги с недовольным видом проследил за сумкой с деньгами, которые, как он полагал, давно пора было разделить между всеми. Конечно, Индио прав, с такими бумажками здесь никуда не сунешься, тем более сейчас, когда все только и говорят об ограблении. Прав Индио, прав, надо выждать с недельку, другую. И убраться надо отсюда подальше, в Новый Орлеан хотя бы. Вот где никто не спросит, откуда у тебя такие деньги! Индио прав, но всё же спокойней, если каждый получит свою долю, пусть и крупными купюрами.
