Джентльмен с Медвежьей Речки - Роберт Ирвин Говард
Наконец впереди показался Тетон, и я облегченно вздохнул. Когда мы спускались вниз с холмов к Ущелью, на дворе уже стояла ночь, и все салуны были забиты под завязку. Я спешился возле салуна «Желтый пес», стащил с коня брата Рембрандта и поставил его на ноги, а он с каким-то отчаянием сказал:
– Последний раз говорю, послушай же ты меня. У меня там в холмах припрятано пятнадцать тысяч долларов. Я отдам тебе все до последнего цента, только отпусти.
– Не нужны мне никакие деньги, – сказал я. – От тебя только и требуется, что поженить свою племянницу и Блинка Уилтшоу. Тогда я тебя отпущу.
– Ладно, – сдался он. – Хорошо! Только развяжи меня сейчас же!
Я уже собирался это сделать, как вдруг на пороге появился хозяин салуна с фонарем в руке, он посветил на наши лица и ошарашенно спросил:
– Черт побери, кого это ты притащил, Элкинс?
– Речь его, конечно, не самая благопристойная, – говорю, – но это преподобный Рембрандт Броктон, хотите верьте, хотите нет.
– Ты свихнулся? – спросил хозяин. – Это же сам Гремучий Змей Харрисон!
– Сдаюсь, – простонал мой пленник. – Я Харрисон. Меня поймали. Заприте меня где-нибудь подальше от этого чокнутого!
Я так и замер, разинув рот, но тут же очнулся и рявкнул:
– Что-о?! Ты – Харрисон? Теперь-то я вижу! Значит, Джейк Роман подслушал, как я говорю с Блинком Уилтшоу, и решил обхитрить меня, выставить дураком, чтобы украсть золото Блинка! Так вот почему он просил подержать мой винчестер, пока я седлал ту кобылу!
– Ты бы в жизни не догадался, – осклабился он. – Я собирался пустить тебе пулю в затылок, но Джейк хотел взять тебя живьем и пытать до смерти за то, что твоя лошадь его укусила. Но в последнюю минуту этот болван потерял голову и все-таки решил тебя застрелить. Если б ты его не узнал, мы бы взяли тебя в кольцо, и ты бы даже понять не успел, что случилось.
– А как же теперь настоящий священник доберется из Уопетона! – воскликнул я. – Мне же тогда надо скакать за ним назад…
– Зачем? Он уже тут, – сказал один из зевак, которые нас окружили. – Еще час назад приехал из Боевого Раскраса вместе со своей племянницей.
– Из Боевого Раскраса? – взревел я, нутром чуя что-то нехорошее.
Я ворвался в салун, где собралась целая толпа народу; посередине стоял старик с длинной седой бородой, а перед ним Блинк держался за руки с девушкой. В одной руке старик держал книгу, а другую поднял вверх и сказал:
– Объявляю вас мужем и женой! Кого Бог сочетал, того никакой змеелов да не разлучает.
– Долли! – взревел я.
Молодожены подскочили фута на четыре и стали озираться, а Долли выскочила перед Блинком и загородила его собой, растопырив руки, будто курица-наседка.
– Не тронь его, Брекенридж! – крикнула она. – Я только что вышла замуж и не позволю какому-то гризли с Гумбольдтских гор приставать к моему мужу!
– Ничего не понимаю… – У меня все так и поплыло перед глазами, и я начал вертеть в руках револьверы: такая уж у меня привычка, когда я расстроен.
Все гости свадьбы тут же куда-то подевались, а Блинк торопливо сказал:
– Дело было так, Брек. Когда я так неожиданно быстро насобирал кучу золота, я тут же отправил Долли письмо, где просил ее приехать, чтобы пожениться, как мы и договаривались той ночью, когда ты ускакал в Явапаи. Я и впрямь собирался вывезти золото сегодня – я ведь так и сказал тебе, – чтобы мы с Долли могли поехать в Сан-Франциско на медовый месяц, но узнал, что банда Харрисона следит за мной, и в этом я тоже тебе не соврал. Я хотел вывезти золото отсюда, а еще хотел спровадить тебя куда-нибудь, пока Долли со своим дядюшкой едут со станции в Боевом Раскрасе, а потому соврал, будто бы брат Рембрандт прибудет на станцию в Уопетоне. Так что учти, соврал я тебе всего один раз из трех.
– Ты же сказал, что женишься на девушке в Тетоне, – рассвирепев, возразил я.
– Ну, – сказал он, – мы же сейчас как раз в Тетоне. Знаешь, Брек, в любви и на войне все средства хороши.
– Ну же, мальчики, вы что, – подал голос настоящий брат Рембрандт. – Девушка выдана замуж, ваше соперничество окончено, и нет больше нужды точить зуб друг на друга. Пожмите же друг другу руки и оставайтесь друзьями.
– Ну, ладно, – с трудом сказал я. Было ясно, что я проиграл, и винить в этом мне было некого. И, хотя внутри я был тяжело оскорблен, я скрыл ото всех свое разбитое сердце.
Как уж умел, так и скрыл. Те, кто говорит, будто я со злости умышленно покалечил Блинка Уилтшоу, нагло врут, и, попадись они мне только – я тут же подмету улицу их ядовитыми языками. Я вовсе не собирался ломать его чертову руку во время рукопожатия. Я просто вдруг вспомнил о Глории Макгроу и подумал, что она скажет, когда узнает об этом позоре. И незачем трепаться, будто бы следующее, что я сделал, было в отместку за то, что Долли приложила меня плевательницей по голове. Едва я подумал о том, как Глория Макгроу меня отделает, я слегка потерял рассудок и затопал ногами, как обезумевший от ярости бык. А тут что-то подвернулось мне под руку, ну я и отодвинул это в сторону. Кто же знал, что это окажется Доллин дядюшка Рембрандт, которого я ненароком вышвырнул в окно? А те, кто жалуется, будто бы я повалил их на пол и потоптался по ним – так нечего было стоять у меня на пути, черт бы вас всех подрал!
Пока шел к Капитану Кидду, я подумал, а любил ли я вообще Долли, раз уж больше разозлился не оттого, что она выскочила за другого, а оттого, что не хотел опозориться перед Глорией Макгроу?
Глава 10. Призрачная гора
Говорят, смертельно раненный зверь всегда возвращается к себе в берлогу, так что, наверное, потому я и повернул к Медвежьей речке, едва выехав из Ущелья Тетон той ночью; городской жизни мне хватило с лихвой, и больше терпеть я уже не мог.
Но с каждой милей я все больше и больше думал о Глории Макгроу, и меня прямо-таки прошибал холодный пот каждый раз, когда я представлял себе, что она скажет; ведь я уже успел передать ей весточку с одним из Брекстонов, что скоро привезу Долли Риксби на Медвежью
