Макс Брэнд - Пограничные стрелки
Он понимал, что Йоррэм прав. Она всю душу вложила в эту авантюру, и сердце ее сгорело. Демон сидел в ней — разве он сам не видел этого? — и этот демон исчез в огне. А то, что осталось… что ж, осталась женщина, нежная и желанная. Душа Уэлдона обретала крылья при одной только мысли об этом. Однако ему трудно было привыкнуть к ней, он не был полностью в этом уверен.
А кто мог быть в этом уверен? Когда их путешествие только начиналось, уставшая Франческа спала у него на плече, как дитя. Потом была как натянутая стальная струна и в трудные минуты вела себя мужественно. Она всячески ободряла и поддерживала своих спутников, словно именно от нее зависела судьба всей вылазки.
В ней было что-то такое непостижимое, чего никогда не смогут понять Йоррэм и ему подобные. Так что, возможно, она снова станет хищной красивой птицей с мощными крыльями, длинными когтями и острым клювом, чтобы летать, сражаться и вести жизнь мужчины в том мире, где правят одни мужчины.
Вздохнув, Уэлдон перевел взгляд на место водителя, где теперь сидел Каннингем. Под его управлением машина вела себя по-другому. Она как бы утратила мощь, кипучую энергию и головокружительную скорость. Серый автомобиль мягко и осторожно передвигался по пустыне и, свернув, перевалил через холмы. А там уж рукой подать было до убежища Йоррэма.
Когда наконец приехали, Йоррэм, поддерживая Франческу, отвел ее в хижину. Он по-отечески разговаривал с девушкой, убеждая ее прилечь и отдохнуть. Она не должна уезжать отсюда. Он сам позаботится о ней. Франческа молчала.
Уэлдон не заметил на поляне ни одной машины. Хижина опустела, вокруг стояла тишина, луна освещала унылый пейзаж.
Он пошел в комнату, где осталась его одежда. Ему принесли горячую воду. Процедура удаления грима была медленной и мучительной, но в конце концов юноша справился с этим делом, оделся и вышел в коридор.
Йоррэм, Дикинсон и Каннингем сидели вместе с Уилбуром в небольшой комнате и молча пили виски как воду. При виде Уэлдона никто из них не проронил ни слова.
— Где она? — спросил парень. — В какой комнате?
— Ни в какой, — отозвался Дикинсон и злорадно ухмыльнулся с видом человека, которому многое известно.
— Где она? — повторил свой вопрос Уэлдон.
— Она уехала, — мягко ответил Йоррэм. — Присоединяйся, Лью. Налей себе виски. Джимми ставит выпивку. И кстати, получи свою долю. — Он вытащил из кармана пачку банкнотов. — Удивляешься, откуда это у Джима? — усмехнулся Йоррэм. — С собой он их не таскал. Со мной он расплатился иначе. Но всем вам я плачу наличными. Эта работа, сынок, стоит пятьдесят тысяч. Тридцать процентов на текущие расходы. Остальное разделите на четверых. Тебе причитается…
— Ровным счетом ничего, — отрезал Уэлдон. — Я не в игре. Я только хочу знать, куда она уехала.
Он подошел к столу и остановился в ожидании ответа.
Заговорил Йоррэм, миролюбиво подняв руку ладонью вверх:
— Я не знаю, Лью. Если бы знал, сказал тебе. У нее своя дорога. Нас связывают с ней только деловые отношения. Слушай, старина, в соседней комнате найдешь кушетку. Ложись и поспи немного, а утром, возможно, изменишь решение относительно своей доли.
— Я ухожу, — твердо сказал Уэлдон. — Хотелось бы только оставить записку для нее.
— Он никогда ее не увидит, — промурлыкал Дикинсон.
Уэлдон повернулся к нему с внезапной яростью:
— Вы знаете ее?
— А вы? — поддел его Дикинсон с издевательской ухмылкой.
— Знаю!
— Черта с два!
Уэлдон хлопнул его по плечу. Плечо оказалось твердым и мускулистым.
— Мне не нравится, как вы о ней говорите, — заметил он.
— А что вам вообще во мне нравится? — нагло поинтересовался Дикинсон. — Вам нравится мое лицо, к примеру?
— Нет, не нравится, — сказал Уэлдон. Он смотрел на Дикинсона и не торопился уходить.
— Послушайте! — вмешался Йоррэм. — Прекратите! Уилбур, уведите Уэлдона. Дикинсон…
Дикинсон даже не шелохнулся. Откинувшись на спинку стула, он смерил Уэлдона взглядом, как боксер, который, глядя на противника, прикидывает, сколько раундов тот выстоит против него.
— Что вы предпочитаете? — подчеркнуто вежливо спросил он, растягивая слова. — На кулаках, на револьверах, на ножах?
— Как хотите! — откликнулся Уэлдон. — Пешком, верхом, днем или ночью, на револьверах или на ножах или голыми руками. Вы мне не нравитесь, Дикинсон. И если вы еще раз назовете ее имя, вы знаете, что я сделаю? Я придушу вас на месте!
— Я не потерплю… — начал было Йоррэм.
Но Дикинсон холодно перебил его:
— Меня не так просто одурачить, Йоррэм. Я думал, ты работаешь с настоящими мужчинами. А теперь вижу, что ты отступил от своих принципов и проявил слабость, выбрав его. — Голос его выражал презрение и отвращение, когда он указал на Уэлдона. — Мы еще встретимся, — многозначительно добавил он, кивнув парню.
Повернувшись на каблуках, Уэлдон вышел из комнаты. У двери на мгновение задержался, оглянувшись. Все сидевшие за столом с любопытством наблюдали за ним.
Он вышел в коридор. Природа снабдила его легкой поступью и острым слухом. Поэтому, пока шел к выходу, услышал, как Уилбур произнес:
— Некоторые из нас с годами стареют, а некоторые впадают в детство. Уэлдон, например!
— Да, — согласился Дикинсон. — Когда-нибудь его повесят, прямо в пеленках.
Выйдя из дома, юноша с наслаждением вдохнул чистый воздух. Быстрым шагом поднявшись на гребень холма, он решил, что пойдет прямо к дому Элен О'Маллок. Путь был неблизкий, но идти не так уж долго, рассудил он. До рассвета доберется.
Решив сократить путь, парень пошел напрямик, насколько это позволяла горная местность. Он уже добрался до высоких холмов, как вдруг заметил в низине маленький домик. Там, без сомнения, жил доктор Уоттс. Уэлдону показалось странным, что он никогда не бывал здесь раньше. Притулившийся у подножия холма, этот домик, облитый лунным светом и увитый виноградом, выглядел очень уютно.
От него веяло миром, спокойствием, безмятежностью. Здесь и должен был жить этот добрый старый доктор. Среди общей сумятицы, интриг и кровавых стычек, постоянно происходивших в горах и на границе, Генри Уоттс оставался мирным, честным человеком, преданным всему тому, что есть лучшего в жизни.
Размышляя так, Уэлдон решил, что жилье доктора находится неподалеку от того места, куда он направляется. Поэтому взял немного вправо и подошел к нему. По внешнему виду домика даже ночью можно было сказать, что здесь живет хороший человек. Все содержалось в полном порядке, живая изгородь была аккуратно подстрижена. Тут дышалось легко и рождались важные мысли. Уэлдон долго стоял на пороге дома, разглядывая все вокруг. Он сожалел, что ему не хватает знаний. Если бы нашел в себе силы потратить годы на учебу, возможно, и в нем обнаружились бы хотя бы тени тех достоинств, которые так ярко проявляются в характере Генри Уоттса.
