Майк Резник - Пистолет для мертвеца
– В нем сделали две дырки: там, куда пуля вошла, и там, откуда вышла. Кость не задета. Броня защитила все важные органы.
– Как сами себя чувствуете? – спросил Уиггинс. – Я слышал, вас тоже зацепило.
– А, и говорить не о чем, – ответил Холидей. – Пуля отскочила от патрона в кобуре, прямо над бедром, – он улыбнулся. – Странно, что патрон не выстрелил. Мне могло отхватить палец на ноге.
– Уайетта не задело совсем?
– Этому чертяке всегда везло больше других.
– И что же дальше?
– Расскажем свою версию событий коронерскому жюри, – ответил Холидей. – Потом, если немного повезет, Том вернется к работе, которой ему положено заниматься.
– Веселые выдались две недельки, – замети Уиггинс. – И я всему был свидетелем.
– Может, вам начать писать бульварные романы? – предложил Холидей.
– Может… если найду свободное время. То, что я видел, куда невероятнее любой из выдуманных историй.
– Если возьметесь за перо, изобразите меня здоровым человеком, который весит сто шестьдесят фунтов.
– Обещаю.
Холидей тревожно осмотрелся.
– Куда это Уайетт запропастился? Он же только за пивом пошел, в конец улицы.
– Зачем? Он мог разжиться им бесплатно в «Ориентале».
– Бесплатно он мог разжиться пивом во многих заведениях, хозяева которых не любили Маклори и Клэнтонов.
Уиггинс некоторое время смотрел на Холидея, потом, занервничав, спросил:
– Вы испугались?
– Чтобы бояться в перестрелке, нужно бояться смерти, – ответил Холидей. – Я и так умираю, и разница лишь в том, умру я быстро или медленно.
– Должен быть способ излечить чахотку.
– Когда-нибудь его откроют, но мне он уже будет без надобности, – улыбнулся Холидей. – На Востоке чахотку называют туберкулезом. Выходит, чем труднее выговорить название хвори, тем ее труднее вылечить.
Из-за угла наконец вышел Уайетт.
– Привет, Генри, – поздоровался он, подходя к дому. Затем обратился к Холидею: – Я заступлю на следующие два часа, однако ночью ты будешь нужен мне здесь. Сегодня никаких игр.
– О, сыграть я все еще смогу, – ответил, поднимаясь на ноги Холидей. – Только не на деньги, а на жизни, – он обернулся к Уиггинсу. – Идемте, Генри.
Уиггинс вместе с Холидеем спустился в веранды и направился в сторону южной части города.
– Уайетт так озабочен здоровьем братьев, что забыл о другом важном деле, – заметил Холидей.
– О каком же?
– Скоро сами узнаете.
Через несколько минут они пришли в тюрьму. В конторе маршалов Мастерсон беседовал с Бантлайном.
– Привет, Док, – поздоровался журналист.
– Здравствуй, Бэт, – ответил Холидей. – Сегодня может быть тот самый день.
– Рассчитываю на это.
– Однако на всякий случай, думаю, вам лучше запереться в камере, – посоветовал Бантлайн. – Если с закатом вы не преобразитесь, я вас отпущу.
– В чем, собственно, дело? – поинтересовался Уиггинс.
– Я и Уайетт заключили сделку с одним шаманом, затаившим злобу на Клэнтонов, – ответил Холидей. – Мы убиваем братьев-Ковбоев, а шаман снимает заклятье с Бэта.
– Вы же не убили Айка, – напомнил Уиггинс.
– Зато прикончили Билли и других двоих Ковбоев, Маклори. Тоже, к слову, братьев. Это вполне себе жест доброй воли.
Бантлайн глянул в окно.
– Вам лучше пройти в камеру, Бэт.
Мастерсон кивнул и прошествовал в цельнометаллическую камеру, где Бантлайн его и запер.
– Теперь ждем, – сказал Холидей.
– Еще минуты две и солнце зайдет, – сообщил Бантлайн. – Тогда все и узнаем.
Прошло две минуты; затем третья, четвертая… Мастерсон по-прежнему оставался в человеческом облике.
– Чтоб меня черти задрали, старый сыч не подвел! – воскликнул Холидей. – Открывайте камеру, Нед.
Бантлайн отпер Бэта.
– Ну, как себя ощущаете? – спросил он.
– Есть хочется, – ответил Мастерсон и как-то странно улыбнулся, обнажив длинные клыки. – И пить.
– Черт! – воскликнул Бантлайн. – Что не так?
– Похоже, Куэсула сообщает: мы убили только одного Клэнтона, вот и он снял заклятье наполовину, – поделился соображениями Холидей. – Лучше бы тебе вернуться в камеру, Бэт.
Он осторожно подтолкнул Мастерсона, однако тот без видимых усилий отшвырнул дантиста в угол. Уиггинс и Бантлайн кинулись на вампира и попытались сдержать его – тоже тщетно.
– Вы мне были друзьями, – прорычал Мастерсон. – Не становитесь врагами.
Холидей выхватил револьвер и пальнул ему в ногу – безрезультатно. Мастерсон медленно обернулся и пригрозил:
– Сделаешь так еще раз, и я тебя убью.
– Хорошо, – ответил Холидей и убрал оружие в кобуру. – Раз уж ты собрался на охоту, пробуй отыскать Джонни Ринго. Думаю, ты один сумеешь с ним справиться.
– Ринго мертв, – ответил вампир и направился к выходу. – Мне нужна живая добыча.
Когда он вышел, Холидей бросился к двери и выглянул наружу. В небе над Тафнат-стрит пролетела гигантская летучая мышь, но вскоре и ее не стало видно.
– Вот спасибо! – пробормотал Холидей. – Мы ведь старались, и Айка скоро достанем. Мог бы оказать больше доверия, черт тебя возьми.
– С кем вы разговариваете? – спросил вышедший на улицу Бантлайн. – Здесь вроде никого… Может, вам говорить громче?
– Мой собеседник в дне пути отсюда, к северу от города, – мрачно ответил Холидей. – Впрочем, он меня прекрасно слышит.
37
– Где-где он был?! – громко переспросил Холидей.
– Прямо здесь, – ответила Кейт.
– С тобой?
– Боже мой, нет! Мне он противен. Ринго взял металлическую девочку.
– Он точно не прятался, – сказал Холидей. – Убить его нельзя, он уже труп. Так почему он не вышел на бой вместе с остальными Ковбоями?
– Ринго тебе записку оставил, – сообщила Кейт.
Она вручила Холидею сложенный лист бумаги, на котором аккуратным убористым почерком было написано:
Надеюсь, ты выжил, ибо ты – мой. Противно думать, что тебя положит какой-нибудь неграмотный олух. И если ты жив, то наверняка недоумеваешь, почему я не пошел с Клэнтонами и Маклори. Ответ прост: я работаю на себя и приказы принимаю только от себя любимого.
До скорого.
Дж. Р.
38
Следующие три недели Ковбои неприятностей чинить не решались, и единственной заботой Холидея и Эрпов оставался Мастерсон. В облике летучей мыши он подчинялся голым животным инстинктам, у него не сохранялось ни человеческой памяти, ни мыслей; всякий раз он улетал подальше от людей и питался кровью скотины. Зато в облике вампира-человека он старался соблюдать закон, однако кровожадная сущность постепенно брала верх. Эрп и Холидей не слышали, чтобы Мастерсон нападал на кого-то из горожан, хотя он вполне мог загрызть какого-нибудь путешественника или работника фермы за пределами города.
