Карл Май - Жут
– Есть мы не хотим, но лошадям надобно питье. Нет ли здесь родника?
– Имеется, сразу за домом. Позволь, я вас туда проведу.
Невдалеке от жилища из-под земли выбивалась вода; она растекалась, образуя небольшое озерцо; отсюда было удобно поить лошадей. Незнакомец медленно последовал за нами. Конечно, ему хотелось не упустить ни слова из нашего разговора.
Мы сняли с лошадей удила и отпустили их пить. Потом углежог, который все еще не мог скрыть тревогу, спросил:
– В эту уединенную местность так редко заглядывает путник, что вы уж простите меня, если я поинтересуюсь, кого перед собой вижу.
– Твое желание вполне справедливо. Мы – люди чужие в этой стране и едем из Эдрене в Алессио, как я тебе говорил. А поскольку ты знаешь, кто мы, то сочтешь вполне понятным, что мы тоже хотим узнать, кто этот эфенди, так изумленно взирающий на нас.
Я выразился скорее слишком мягко; в лице незнакомца отразилось отнюдь не простое изумление. Его взгляд метался между мной и моим вороным, словно принимая нас обоих за небывалую диковину. Казалось он никак не мог понять, почему мы – люди, обреченные на смерть, – стоим перед ними бодрыми и невредимыми, хотя он сам нет задолго до того сомневался в успехе засады. Он с углежогом считал нас людьми, которые самым непостижимым образом могут выскользнуть из верной могилы.
– Да, ты можешь это узнать, – ответил Шарка. – Этот эфенди – алим[19] из Джяковицы; он, как и вы, путешествует.
– Алим! Стало быть, он посещал университет, а поскольку я тоже алим, – конечно, алим в своей родной стране – то я очень рад буду с ним познакомиться. По виду он – большой ученый, и я надеюсь, что сумею чему-то у него поучиться. Да хранит тебя Аллах!
Я подошел к так называемому алиму и самым радушным образом протянул ему руку. Он смущенно подал свою и ответил:
– Да, я жил в Стамбуле и учился там, но я не люблю вести ученые разговоры.
– Почему нет? Древо, обремененное плодами, не вправе хранить их для себя. В них будет прок лишь тогда, когда их станут вкушать. Как дерево не может питаться плодами своими, так и плоды твоего учения зреют не для тебя самого, но для других, коим дарованы будут. Значит, ты прибыл из Джяковицы. Куда же тебя поведет твой путь?
– В Кеприли.
– Стало быть, ты поедешь через Персерин и Ускюб. Это лучший и самый короткий путь.
– Я знаю это, но я вообще-то геолог и еду в горы, чтобы поискать интересные камни.
– Вот как! Поиск камней кажется мне таким утомительным и грязным занятием. Твой вид говорит об обратном. Наука же твоя в высшей степени интересна. Она позволяет нам заглянуть в мастерскую Аллаха. Посмотри на эту долину, усеянную обломками и опоясанную громадными плитами гранита! Какой эпохе эти глыбы обязаны своим порождением?
При этом вопросе лицо его покраснело. Он не был геологом; он не ехал из Джяковицы. Впрочем, и я в эту минуту отнюдь не собирался в Ибали. Мы оба решительно лгали друг другу, что в данном случае, хоть это и нельзя назвать красивым с моральной точки зрения, имело свой веский резон для обеих сторон.
Он все думал и думал, наконец, произнеся следующее:
– Все науки ничто пред всеведущим оком Аллаха. Он творил камни, не мы. Потому мы не должны размышлять о том, как они возникли.
Верно! Только тогда и геологи не нужны. Казалось, углежог понял это; он широко, но смущенно улыбнулся и поспешил отвлечь мое внимание от познаний алима, сказав:
– Вы – люди чужие в этом краю, и как же вы сами находите путь! Это очень смело с вашей стороны. Другие непременно взяли бы себе проводника. Почему же вы этого не сделали?
Теперь он повернул разговор в интересовавшую его сторону. Ему надо было знать, почему мы остались живы и прибыли сюда, а также, как мы нашли дорогу к нему без помощи конакджи.
– Ваши проводники ненадежны, – ответил я.
– Нет? Почему это?
– Был у нас один, который обещал нам все хорошее. Он хотел привести нас сюда, ибо знал тебя очень хорошо.
– Мой знакомый? Кто же это был?
– Хозяин Треска-конака.
– Знаю его, разумеется. Он – храбрый и надежный человек. Как же вы расстались с ним?
– Он позорным образом отстал от нас, не дожидаясь, пока мы доберемся до цели.
– Очень странно с его стороны. Что же за причину он выдумал?
– Спроси его сам, если когда-нибудь встретишь. Я вообще не хочу разговаривать об этом деле; я полагаю лишь, что он встретил компанию, которая была ему милее нашей. К ней он, вероятно, и прибился.
– Что это были за люди?
– Ты их наверняка не знаешь.
– Почему же? Я знаю многих людей!
– Этих людей, о которых я говорю, ты, пожалуй, не знаешь, ведь судя по виду ты – человек честный и храбрый.
– А те люди разве не были такими?
– Нет, они воры и разбойники. Это два брата, которых зовут аладжи, а с ними были еще несколько человек.
– Аладжи? – переспросил он, покачивая головой. – Не знаю я этих имен.
– Я так и подумал.
– Дивлюсь я на своего знакомого – конакджи. Что же он не поехал с вами? Он боится всего, что нарушает заповеди Корана и законы султана.
– Если прежде так и было, то теперь стало иначе.
– А где же находятся эти разбойники?
– Он мне об этом ничего не сказал. Может, он сообщит тебе, если ты его спросишь.
– Тогда скажи мне, в каком месте он вас покинул!
– Кто может это точно сказать! Это было в ущелье. Мы же миновали столько долин и ущелий, что их и не сосчитать.
Он задумчиво посмотрел мне в лицо. Пожалуй, глупость моих ответов не гармонировала с тем представлением, что он составил обо мне.
– Где вы оставались в последнюю ночь? – продолжал он расспросы.
– У Юнака, твоего зятя.
– У кого? – воскликнул он самым сердечным тоном. – Я вдвойне рад вашему появлению! Как вам понравился Юнак?
– Как и его жена – твоя сестра.
– Очень рад слышать. Они – необычайно милые, хотя и бедные люди. Вас они хорошо устроили?
– Да, о нас никто так не заботился.
Казалось, он ожидал длинного, пространного рассказа, Я же, лаконично ответив, отвернулся от него. Тем не менее он еще спросил:
– А как же вышло, что конакджи обязался привести вас прямо ко мне?
– Он не обязался, он хотел. Он говорил о невероятной красоте здешних мест, о громадных скалах и многом другом.
Тут алим подал тайный знак углежогу, – впрочем, я заметил его жест – и спросил:
– А он не говорил вам о знаменитой пещере, которая есть в здешних горах?
– Он даже уговаривал нас попросить Шарку, чтобы тот показал нам ее.
– Вы знаете все, что рассказывают об этой пещере? Даже о сокровищах?
– Все.
– Тогда и я сознаюсь вам, что прибыл в здешние края из-за этой знаменитой пещеры. Шарка не любит ее показывать, но я упрашивал его до тех пор, пока он не пообещал провести меня туда.
