Евгений Костюченко - Русские банды Нью-Йорка
Илья не обиделся, не возмутился, не стал оправдываться. Он встал, сунул отрез под мышку и наклонился, чтобы поцеловать маму.
— Мне пора.
— Заходи к нам в субботу, вместе пойдем к Рабиновичам, — сказала она. — Вчера они были у нас, теперь наша очередь.
— Кто такие Рабиновичи? — спросил Илья. И махнул рукой: — А, какая разница. У вас теперь своя компания…
— А у тебя своя, как я погляжу, — неприязненно заметил отец. — Мой тебе совет, Илюша. Бросай свой буфет, пока не поздно. Приходи к нам, с двумя пресс-мэнами работа пойдет быстрее…
— Пресс-мэнами?
— Ну, так по-ихнему гладильщик. Ося все-таки еще мальчик, он старается, но вдвоем было бы лучше. Я поговорю с Миррой, она тебя возьмет.
— Хорошо, папа. Я подумаю.
Илья улыбался, и даже обнял отца на прощание. Но, сбегая по лестнице, он несколько раз яростно хлестнул отрезом по стене, вымещая злость…
В мастерскую он даже не заглянул, а леденцы и пачку имбирного печенья отдал Сверчку.
Попутный ветер и течение пронесли лодку вдоль южной оконечности Манхэттена, а в Гудзоне Илье пришлось поработать парусом.
— Ну, как, босс, ты доволен лодкой? — спросил его Сверчок, когда они, наконец, причалили к плотику на стоянке.
— Сойдет, — бросил Илья. — Скажи отцу, пусть заглянет в салун вечером. Ты сегодня хорошо поработал, но тебя я уже угостил. Надо бы угостить и Спиро.
— Вот и спросишь сам у него! — многозначительно сказал мальчишка. — Сам спроси, где орудуют пираты. Вот увидишь, он тебе такое расскажет!
От причала Илья направился не к салуну, а на Гринвич-стрит, где, как он слыхал, владели небольшим магазином братья Шекеры. Старший, Ури, часто заглядывал в салун. Днем. А младший, Соломон, сутки напролет торчал за прилавком. Илья видел его только раз, когда тот занес Гарри Хиллу какие-то неимоверной красоты носовые платки. Наверно, поэтому он и думал, что братья Шекеры торгуют мануфактурой. Оказалось, что на прилавках у них есть все, что только можно отыскать на городской свалке.
Соломон сидел возле кассы, читая биржевые котировки. Он поднял голову и подслеповато прищурился, разглядывая вошедшего. Судя по всему, покупатели сюда заглядывали нечасто.
— Привет, Сол, — непринужденно сказал Илья. — А где Ури? У меня есть к нему пара слов.
— Это ты, Билли? Тебя и не узнать. Настоящий лорд. Что за пара слов?
Илья бросил отрезы на прилавок и со скучающим видом отвернулся, разглядывая полки. Его внимание привлек штурвал, богато отделанный бронзой. Рядом висело изящное овальное зеркало, и в нем хорошо было видно, как Сол обнюхивает материю.
— И сколько ты за это хочешь? — спросил Шекер.
— Разве я сказал, что это мое? — Илья облокотился о прилавок.
— Понятно. Твой поставщик не умрет от счастья, если ты дашь ему двадцать пять долларов?
— Двадцать пять? За все?
— Тридцать. По десятке за штуку.
— Ты смеешься, Сол? Это же Китай, а не какая-нибудь Франция.
— Тебе нигде не дадут больше, — Шекер решительно отодвинул отрезы. Но не слишком далеко.
— Значит, мы нарежем себе носовых платков. На танцах девки повалятся в обморок, когда увидят, во что мы сморкаемся.
— Тридцать пять, и ни цента больше.
— По рукам.
Отсчитав деньги, Шекер заметил:
— Если у поставщика есть еще несколько таких отрезов, посоветуй ему не держать их в упаковке. Здесь написано имя владельца.
— Передам, — сказал Илья. — Да, кажется, у него что-то осталось. Кстати, сколько ты готов принять?
— Да хоть фургон, — улыбнулся Сол Шекер. — Оптовая цена — пятерка. Только не суйтесь с этим шелком в другие места. В Ист-Сайде на днях ограбили бриг с грузом мануфактуры. Полиция перешерстила все лавки. Так что, если тебя устраивает цена, вали все к нам.
— Да мне-то все равно, — Илья пожал плечами. — Ты же знаешь, я такими делами не занимаюсь.
— Я тоже когда-то не занимался. — Шекер сбросил отрезы куда-то под ноги и снова развернул биржевой вестник. — Но жизнь не стоит на месте, Билли.
20. Минус тысяча долларов
Да, жизнь не стояла на месте. Сол Шекер не всегда торговал краденым, и Спиро Ионидис не всегда был одноногим лодочником. Родители привезли его в Америку, когда он еще умещался в корзине. Вырос Спиро на одной из прибрежных ферм на Гудзоне, рыбачил вместе с отцом до тех пор, пока ему не стукнуло двадцать. А в таком возрасте человеку становится тесно под одной крышей с родителями. И Спиро купил билет на паром, да отправился в Нью-Йорк.
Тут же, на причале, нашел работу — охранником на грузовом пирсе. Пять-пятьдесят в неделю были по тем временам очень приличной зарплатой. Доллар тратился на жилье, два доллара на еду, и два доллара пятьдесят центов можно было откладывать. Да и работа была непыльная. Днем спишь, по ночам сидишь на палубе или прогуливаешься вдоль пирса, постукивая дубинкой по ограде и фонарным столбам. Поговаривали о пиратах, но те орудовали на другом берегу Манхэттена, в водах Восточной Реки. А здесь, на Гудзоне, в портах стояли большие корабли, доки хорошо освещались, да и охранников было много. Пароходные компании не скупились, когда дело касалось защиты их грузов.
Накопив полсотни долларов, Спиро отправился навестить родных. Его немного обижало то, что они не отвечали на его письма, поэтому он решил особо не тратиться на подарки. Отцу купил цепочку для часов, матери — платок, а сестрам — разных городских сластей…
Все это он положил на их могилы, рядом с обгоревшими развалинами фермы.
Соседи поведали ему печальную историю. На Гудзоне завелась шайка речных разбойников. На быстроходном шлюпе они догоняли и грабили прогулочные яхты, беспощадно убивая каждого, кто пытался сопротивляться. Бандиты обложили данью прибрежные деревни, а те усадьбы, которые располагались в удобных бухточках, стали для пиратов местом отдыха.
Ферму Ионидисов шайка избрала в качестве склада награбленного. Подойдя в рассветном тумане, пираты высадились на берег и начали разгружать шлюп. Семью фермера связали и заперли в сарае. Бандиты ждали скупщиков, которые должны были забрать товар. Два дня заложники томились взаперти. Соседи заподозрили неладное, заметив, что фелюга Ионидиса вдруг перестала выходить из бухты. Их подозрения усилились, когда посланные на разведку мальчишки обнаружили на ферме незнакомцев. Доложили констеблю, собрали мужчин и, вооружившись, окружили усадьбу. Началась перестрелка, потом был пожар, шлюп ушел, а пленники сгорели заживо вместе с сараем.
Спиро долго ходил вокруг пепелища, роясь в золе. Накопленных денег могло бы хватить, чтобы починить фелюгу и начать все заново. Но он не спешил возвращаться к рыбацкому промыслу.
