Макс Брэнд - Опасная игра
— Кид, — изумленно выдохнул Бад Трейнор, — я всегда знал, что ты ловко управляешься с кольтом, но мне и в голову не приходило, что ты так стреляешь из винтовки! Господи, да ведь ты будто рукой пули укладываешь, и все в яблочко!
Малыш улыбнулся:
— Просто повезло, Бад! Уж ты мне поверь, не такой я меткий стрелок, как тебе кажется! Просто мальчишка, особенно по сравнению со стариками трапперами. Только надо отчаянно хотеть, и тогда счастье повернется к тебе. А теперь взгляни-ка на этих прохвостов! Похоже, они струсили!
Так оно и было. Оставшиеся преследователи, казалось, теперь думали только о том, как бы избежать пуль беглецов.
Те из них, кто ехал с юга, придержали коней и рассыпались по равнине, видимо озабоченные только тем, как бы не превратиться в одну большую мишень. И только оказавшись на безопасном расстоянии, решили сделать еще одну попытку задержать приятелей — открыли огонь.
То и дело один из них придерживал лошадь и стрелял. Даже бандит, удиравший на низкорослом мустанге, спешился, устроился на земле и принялся выпускать им вслед пулю за пулей. Можно было не сомневаться, что он вне себя от ярости и рассчитывает поквитаться с ними за тот выстрел, когда чуть было не лишился сомбреро!
Но пули свистели мимо — видимо, расстояние, разделявшее их, было слишком велико. А беглецы, повернув назад, приблизились к тому месту, где, зажав ладонью плечо, сидел Чип Грэхем. Слева на его рубахе расплылось багровое пятно.
Он был в пыли с головы до ног. Через весь его лоб тянулась кровавая ссадина, видимо, от падения на землю. Но несмотря на все эти раны и позорное падение, Грэхем бросил на них взгляд, исполненный такой ненависти, что по спине Трейнора поползли мурашки, и он невольно попятился.
— Ты ведь Чип Грэхем, верно? — спросил Кид.
Тот окинул мрачным взглядом серебряного жеребца, потом поднял глаза на Бада и в свою очередь спросил:
— Ты Трейнор, так? А ты, понятное дело, Малыш Кид? — Потом пытливо оглядел их обоих темными бархатными глазами.
— Рана серьезная? — полюбопытствовал Малыш.
— Навылет прошла, через плечо, — с полным равнодушием в голосе, будто бы речь шла вовсе не о нем, ответил Чип. — Ерунда, ничего страшного! Максимум три недели — и я буду как новенький. А то и лучше прежнего!
— Мы можем отвезти тебя в такое место, где о тебе позаботятся, перевяжут плечо, и все такое, — предложил Кид. — Перевезем тебя на ранчо, Чип. Бад, тебе придется спешиться и подсадить его на твоего старого мерина. А я пока погляжу, что там с остальными.
Он отъехал в сторону и сделал небольшой круг, пока преследовавшая их пятерка проделала то же самое, только держась на приличном расстоянии. «Скорее всего, — мрачно подумал Кид, — они намерены выждать удобный момент, а потом неожиданно отсечь нас от ранчо. Ну а пока высматривают подходящее укрытие, чтобы подобраться к ним незамеченными как можно ближе». По всему было видно, что ни один из преследователей не стремился попасть под его прицел. Он вернулся к Трейнору и раненому.
— Послушай, что я скажу, Малыш, — обратился к нему Бад. — Стоит им увидеть, что мы увозим Чипа с собой, они будут драться как дьяволы, только чтобы вырвать его из наших рук. Он ведь один из их лучших людей. Будь уверен, так просто они его не отдадут. Оставь его, пусть лежит, голову даю на отсечение, что в таком случае нам дадут убраться без единой царапины!
— Помоги ему сесть в седло, — коротко бросил Кид, будто не слышал приятеля. — Уж ты мне поверь, Бад, я знаю, что почем, какую веду игру и чем в ней рискую. Сажай его в седло! Эй, Чип, ну-ка, вставай, слышишь?
— С места не сдвинусь, можете не рассчитывать! — упрямо буркнул Грэхем. — А если я вам так уж нужен, можете меня на руках отнести, не развалитесь!
Услышав столь наглое предложение, Бад украдкой покосился на Кида и был поражен той странной переменой, которую заметил в его лице. Оно потемнело, будто налилось кровью, брови угрюмо сдвинулись, глаза яростно сверкали, словно у разъяренного зверя. Ноздри короткого носа бешено раздувались, между раздвинутыми в какой-то дьявольской усмешке губами сверкали зубы.
— Отнести тебя? Да еще на руках?! — прорычал Малыш. — Ну, сейчас я тебя отнесу!
Натянув поводья, он заставил Дак Хок взвиться на дыбы и круто развернуться. Никто не успел и слова сказать, как в воздухе свистнул кнут. Свесившись с седла, Кид наклонился вниз и вытянул Чипа поперек туловища ременным арапником, потом еще и еще раз.
— А теперь быстро в седло! — скомандовал он.
Чип Грэхем не издал ни звука, только поднял на него глаза, в которых горела смертельная ненависть и обещание мести. Губы его раздвинулись, обнажив белоснежную полоску зубов. Казалось, он улыбался над только ему понятной шуткой. Но улыбка его была полна столь неприкрытой злобы, что Бад Трейнор не выдержал. Похолодев от страха, он прикрыл ладонью глаза, стараясь избавиться от вида этого чудовища.
В это время Кид поднял кнут, но Чип, похоже, решил не давать ему повода еще раз пустить его в дело — пошатываясь, он встал на ноги. Левая его рука беспомощно свесилась. Кровь тут же хлынула потоком, мгновенно окрасив в багровый цвет рукав от плеча до манжеты. Однако он даже не поморщился. Схватившись за луку седла, Грэхем легко вскочил на спину мерина.
— Давай я тебя перевяжу, — неловко предложил Бад.
— Сначала спроси, позволит ли он тебе это сделать, — процедил сквозь зубы Малыш.
При этих словах у Трейнора мгновенно пересохло горло. Было когда-то время, когда он высокомерно считал себя таким же крутым и таким же опасным, как эти люди. Потом прямо-таки пыжился от гордости, вспоминая, как отважился ринуться в бой с кровожадными бандитами, явившимися в дом его отца, — это было в тот вечер, когда ему удалось спасти Киду жизнь. Но теперь, втихомолку сравнивая себя с ним и Чипом Грэхемом, сам себе показался ребенком в кишащем опасностями лесу, где всюду дикие звери, готовые в любую минуту вонзить в него когти. Ему вдруг стало не по себе.
Однако Баду и в голову не пришло спрашивать разрешения. Куда бы он ни направлялся, в сумке, притороченной к седлу, всегда возил с собой бинты и что-нибудь, чем можно было бы прижечь рану. Не говоря ни слова, Трейнор оторвал пропитанный кровью рукав рубашки Грэхема, потом, как мог, перевязал ему плечо. Чип держался так, словно ничего не произошло, но вид его раны был жуткий. Скорее всего, именно этим и объяснялась мертвенная бледность, покрывавшая загорелое лицо этого невероятно гордого и упрямого юноши. Впрочем, можно было не сомневаться, что не только потеря крови заставила побледнеть надменного, как сам дьявол, Чипа, но и больно задетая гордость.
