Макс Брэнд - Одиночка — Джек
— Я никогда не изменю его!
— Это Одиночка Джек! — взвизгнул Вестовер. — Я вижу волкодава! Он несется сюда!
В ответ в руке Дэна Макгрюдера блеснул револьвер. Дэвид Эпперли выхватил свой с такой поспешностью, что сумел опередить противника и выстрелить первым. Однако пуля пролетела мимо, и прежде, чем он успел выстрелить во второй раз, почувствовал удар и тупую боль в груди. Он покачнулся. Загремели револьверы в руках тех двоих, что стояли поодаль, и Дэвид Эпперли упал на землю.
Послышался стук, и ему показалось, что копыта лошади пронеслись над ним. Но они остановились как раз над тем местом, где он лежал, и отрывистый, резкий голос Одиночки Джека прозвучал в его ушах:
— Кто это сделал? Эпперли! Это Димз! Кто это сделал?
— Макгрюдер, Вестовер, Манделл, — с трудом выговорил молодой адвокат. — Я отчетливо слышал их имена.
— Макгрюдер, Вестовер, Манделл. Я запомню. Где вам больно?
— Они прикончили меня, как и обещали, они прострелили меня три раза, Джек, и ни одной пули не получили от меня в ответ! Мне сейчас больше нужен священник, чем доктор! Приведите его ко мне.
— Мы потом поговорим про священника. Прежде всего вас нужно вынести на свет!
Он был худощав, этот Одиночка Джек, однако, наклонившись, он легко поднял тело юриста на своих руках и почти побежал с раненым вниз по улице к ближайшему дому — и это оказался дом Эстер Гранж. Она выбежала в прихожую.
— Я принес вам человека, которого вы убили, — сказал Одиночка Джек.
Глава 22
ДИМЗ И ЗАКОН
Они уложили его на кровать Эстер, и, пока она дрожащим голосом просила юного Оливера быстрей бежать за врачом, Одиночка Джек разорвал одежду на Дэвиде, обнажив три пулевые раны.
Дрожащая Эстер принесла ему в тазике горячую воду. Димз поднял смуглое лицо и посмотрел на нее, склонившись над телом раненого. Эстер вспыхнула, потом побледнела.
— Вы считаете, что это я задумала ужасное убийство? — спросила она.
— Ничего я не считаю, — ответил молодой человек. — Но он умирает. С ним расправились трое бандитов Шодресса неподалеку от вашего дома. И как только он умрет, я начну собирать дань за его смерть. И начну с тех, кто живет в этом доме!
Говоря так, он тщательно обмывал раны; потом пришел доктор и взялся за дело профессионально. Они оба помогали ему, быстро исполняя отрывистые распоряжения: доктор исследовал раны.
— Две прошли насквозь — они сквозные, чистые, — сказал он.
— А вот эта…
Он перевернул бесчувственное тело раненого на живот, сделал неглубокий разрез на спине и вытащил большой сплющенный кусок свинца.
Затем недрогнувшей рукой быстро забинтовал раны.
— Он выживет? Он выживет? — едва дыша, спрашивала Эстер Гранж.
— Это ваш друг? — доктор посмотрел на девушку.
— Нет.
— Тогда это не имеет для вас особого значения. Он умрет перед рассветом, скорее всего, около трех или четырех. В это время максимально падает сопротивляемость организма. У него один шанс из ста дожить до восхода солнца, и… Эй, вы что, уходите?
Одиночка Джек остановился в дверях.
— У меня есть дело, — сказал он. Потом он обратился к Эстер: — Я хочу переговорить с вами перед уходом.
Эстер Гранж поспешила выйти за ним.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — проговорила она, дрожа всем телом. — Но, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Нет-нет, никакого! Неужели вы думаете, что я могла стоять здесь и смотреть, как они устраивают ему западню — трое против одного?
Губы Джека Димза вдруг задрожали от ярости.
— Вы лжете! — сказал он. — Как легко вы лжете! Уверен, вы могли бы убить человека, а в следующее мгновение улыбаться его матушке. Могу сказать — я человек хладнокровный и повидал многое из того, что есть в мире скверного, но вы единственная в своем роде, с этим детским личиком и всеми пороками, которые скрыты за сиянием ваших голубеньких глаз! Невинный голубоглазый дьявол! Если бы я пробил пулей ваш мозг, чтобы не дать вам принести людям новые беды, я совершил бы благое дело!
Он произнес эту речь с ледяной сдержанностью, но Эстер видела, что юношу просто трясет от ненависти. Он был как помешанный, лицо его побелело, глаза сделались темнее и больше, чем обычно, но в них горел такой огонь, который она надеялась больше никогда не увидеть.
Она не в состоянии была ему отвечать. Она могла лишь смотреть, почти парализованная охватившим ее ужасом.
— Я встречался со многими хитрецами, но только вам удалось сбить меня с толку, связать по рукам и ногам, сделать из меня дурака, — продолжал Одиночка Джек. — Сейчас я отправлюсь по следу тех трех негодяев, которые уложили Эпперли. Но после того, как я их настигну, я вернусь в этот город и найду вашего брата Оливера. Может быть, к тому времени и Стив выйдет из тюрьмы — вы ведь лишили Дэвида Эпперли возможности заниматься его делом. Я встречусь с ними обоими. Предупреждаю об этом заранее! Принимайте какие угодно меры. И можете хоть каждый день молиться, чтобы они меня прикончили. Но они меня не убьют. Я вернусь сюда как мститель и закончу свою работу!
Он повернулся на каблуках и выскочил из дома, но не поспешил сразу выехать из города.
Вместо этого Джек направился в гостиницу. Когда он переступил ее порог, на веранде зашептались, и новость быстро распространилась. Одиночка Джек вернулся! Одиночка Джек вне себя! В его лице не было ни кровинки. Глядя на него, можно было подумать, что из его тела вытекла вся кровь.
Он прошел через вестибюль и сел за стол, на котором всегда лежала дешевая почтовая бумага.
Как раз напротив стола на стене висело длинное узкое зеркало. Из одного угла, в который угодила когда-то крупнокалиберная пуля, по поверхности стекла разбежались многочисленные трещины. Но, несмотря на это, зеркало давало широкий обзор и отражало большую часть того, что происходило вокруг. Кроме того, за спиной хозяина стоял на страже волкодав и наблюдал за всем проходящим недреманным оком.
Так что хотя взад и вперед по комнате сновало немало народу и хотя всех их наверняка соблазняла мысль добыть себе имя и славу, пустив пулю в спину худощавого юноши, однако же ни у кого из них не хватило отваги даже сделать попытку.
Одиночка Джек тем временем писал:
«Уважаемый мистер Эпперли. В вашего брата Дэвида только что стреляли трое людей Шодресса. Доктор говорит, что он не доживет до утра. Его бы никогда не тронули, если бы я был с ним рядом. В том, что он умирает, виноват я.
Шодресс — трус, и едва он обнаружил, что не может справиться с Дэвидом при помощи мужчин, прибег к помощи женщины. Он послал обработать вашего брата Эстер Гранж, так что тот потерял всякое соображение. Я пригрозил ей и вынудил ее пообещать, что она оставит его в покое. Но когда ваш брат понял, что я вмешался в это дело, он чрезвычайно на меня разозлился. Мы немного поговорили, и я от него ушел.
