Тропа войны. Охотник на бобров. Голубой Дик. - Майн Рид
В это время наше внимание отвлекла старая лошадь Рюба, рассмешившая нас, несмотря на наше трудное положение.
Оставив ее в прерии, мы, то есть Гарей и я, совершенно забыли о ней. Ну, а Рюб жалел своего друга и надеялся, что с ним ничего плохого не случится.
Лошадь, не желая расставаться со своим хозяином, поскакала за нами, но отстала. Мексиканцы, разумеется, заметили ее, но не захватили только потому, что она уже никуда не годилась. Лошадь попала в тыл неприятельского отряда и, услышав голос Рюба, бросилась к нашей засаде.
Один из мексиканцев бросился за ней, надеясь схватить ее за уздечку, но… это было не так легко сделать: лошадь так ударила его задними ногами, что он упал на землю. Это вызвало громкий смех Рюба, который с восторгом встретил свою любимицу и поставил ее перед собой в виде добавочной баррикады.
Наш смех был прерван неожиданным открытием, усилившим наше беспокойство.
Эль Зорро привез с собой огромное ружье, стрелявшее вдвое дальше наших и так метко, что к заходу солнца мы могли лишиться не только своих лошадей, ни и сами погибнуть.
Первая пуля этого чудища, пролетев над моей головой, попала в скалу, осколки которой посыпались к моим ногам.
Зарядив ружье во второй раз, Эль Зорро снова прицелился. Я видел, что он метил в меня или в мою лошадь. Руководил им, конечно, Иджурра.
За себя я не очень беспокоился — я был достаточно защищен, — но мне очень было жаль прикрывавшей меня лошади.
Вторая пуля прошла сквозь седло, к счастью, не задев коня.
Вдруг Рюб побежал вместе с двумя лошадьми вдоль скалы, приглашая туда же Гарея и меня. Беспрекословно повинуясь, мы последовали за ним и вдруг увидели перед собой на равнине огромный обломок скалы, за которым легко могли спрятаться и мы, и наши лошади.
Неудивительно, что мы сразу не заметили этот спасительный обломок: он был такого же цвета, как и вся скала, и на расстоянии двадцати ярдов различить его было трудно. Пришпорив коней, мы быстро скрылись за этой природной баррикадой.
Поняв, что теперь их дальнобойное ружье уже не достигает цели, наши враги пришли в ярость, а Иджурра и Эль Зорро от досады впали в полное исступление.
Глава 13
ПЛАН БЕГСТВА
Очутившись за скалой, мы в ожидании атаки расположились так, что из-за прикрытия видны были только наши головы и дула наших ружей.
Вскоре, однако, стало очевидно, что нападения ожидать нечего. Эль Зорро сделал еще несколько выстрелов, но, убедившись в их бесполезности, прекратил стрельбу и вместе с другим герильясом поскакал по направлению к нашему селу. Очевидно, получил какое-то задание Иджурры.
Видя, что атаки не будет, мы с Рюбом перестали следить за неприятелем и занялись составлением плана бегства. Нам оставалось два пути: или держаться до тех пор, пока жажда не заставит нас сдаться неприятелю, или попытаться пробиться сквозь его линию.
Более всего страшила жажда. Она и теперь уже давала себя знать, а воды у нас не было ни капли! Пробиться сквозь неприятельский отряд было чрезвычайно трудно: нам пришлось бы действовать врукопашную против в несколько раз превышающего по численности врага.
Конечно, ночью это было менее рискованно. Если нам удастся смелым броском прорвать их цепь, то в темноте не так уж трудно будет скрыться. Только под покровом ночи и можно было надеяться, что хоть кто-нибудь из нас спасется. Если же мы сдадимся, то все погибнем ужасной смертью.
Обсудив с Рюбом план нападения, я погрузился в собственные размышления. Однако тяжкое подозрение не давало мне покоя: знает ли Изолина о нападении на меня? Не была ли хитростью с ее стороны просьба достать белого коня, чтобы оставить мой отряд без командира и тем облегчить неприятелю возможность захватить его? Может быть, все мои люди уже в плену и лишены не только жизни, но и чести? Боже мой, неужели я попал в сети ловкой обманщицы? Неужели Изолина могла так поступить?
Предположить, что она могла меня лично ненавидеть, было трудно. За что? Ведь я так любил ее! Но, может быть, она любит Иджурру, и он благодаря этому может заставить ее делать все, чего захочет. Что касается самого Иджурры, то он имел полное основание меня ненавидеть, отлично зная о моей любви к Изолине.
Однако мне не хотелось верить всем этим ужасным предположениям. Может быть, Изолина ничего не говорила Иджурре, который мог узнать обо мне от вернувшихся погонщиков. Нет! Нет! Не могла Изолина предать меня! И, стараясь оправдать ее, я стал перечитывать ее письмо, не заключавшее в себе и тени предательства!
Занятый своими мыслями, я бессознательно разглядывал скалу и неожиданно заметил в одном месте впадину, протянувшуюся сверху донизу. Эта впадина, вероятно, образовалась от дождевых потоков. Мне пришло в голову, что по ней можно взобраться на вершину горы, упираясь ногами о выступы скалы и придерживаясь за попадавшиеся здесь небольшие кусты стелющегося кедра.
Вглядевшись внимательнее, я различил след человеческих ног! Значит, тут кто-то проходил, следовательно, можно было добраться до вершины. Но какой смельчак мог решиться на это? Да кто же, как не Куакенбосс! Он сам рассказывал мне, что взбирался на вершину горы за каким-то редким растением. Куакенбосс был полуамериканцем, полунемцем, а по призванию — ботаником. Он был высокого роста, сутуловатый, тощий и неуклюжий человек с косыми глазами. Товарищи считали его добрым малым, но чудаком, а его занятия ботаникой — бесполезным вздором. Куакенбосс все свое свободное время посвящал поискам редких растений, порой подвергаясь большим опасностям.
«Если неуклюжий Куакенбосс мог сюда взобраться, то мы тем более взберемся», — подумал я.
Я сообщил друзьям о своем открытии, и они, обсудив мой план, решили, что подняться на гору действительно возможно.
Мы только боялись, что не сможем спуститься с другой стороны. Иджурра с товарищем тоже подъезжал
