Тропа войны. Охотник на бобров. Голубой Дик. - Майн Рид
Соскочив с коней, мы вытащили Рюба за руки из его оригинального убежища, продолжая хохотать.
Старик вначале прикинулся обиженным, но потом добродушно заметил, что человеку, около сорока лет охотящемуся в прериях, глупо погибнуть от какой-то искры.
С этим словами Рюб совершенно спокойно принялся разделывать буйвола. Мы с Гареем помогли ему и вскоре перевезли всю нашу ценную добычу на свою стоянку.
Глава 11
ГЕРИЛЬЯСЫ
После хорошего завтрака мы снова двинулись в путь по направлению едва видневшейся невысокой горы, за которой находилось наше село. Меня давно интересовала эта оригинальная возвышенность, и я несколько раз собирался ее исследовать, но все как-то не удавалось.
Такие одинокие возвышенности имеют обыкновенно вид купола, конуса или представляют ряд уступов; но гора, которая была перед нами, напоминала огромный плоский ящик.
Когда мы приблизились к горе, я увидел, что верхушка ее покрыта деревьями, а склоны — мелом и белым кварцем.
Подобные горы часто встречаются на американских плоскогорьях, где они известны под названием «мезы».
Когда мы были приблизительно на расстоянии одной мили от подошвы горы, я стал рассматривать ее растительность. Здесь росли во всей красе и красный кедр, и юкки, и алоэ, и кактусы.
Мои охотники, очевидно, мало интересовались тропической растительностью. Они все время переговаривались между собой.
Вдруг будто из-под земли раздался голос старика-охотника:
— Индейцы!
— Индейцы? Где?
Я посмотрел в ту сторону, куда был обращен взгляд Гарея, и, действительно, увидел всадников, выезжавших из-за мезы и направляющихся в долину.
Мы остановились. Двенадцать всадников отделились от общей группы и поскакали в нашу сторону.
На таком далеком расстоянии трудно было разглядеть, кто это был: белые или индейцы.
— Если это команчи, — заметил Рюб, — то нам придется вступить с ними в бой.
Воинственное племя команчей занимает западную часть Техаса от Рио-Гранде до Арканзаса. Оно с давних пор враждует с техасскими поселенцами, нападает на них, грабит и увозит женщин. Наконец взаимная враждебность дошла до того, что при встрече двух людей в прерии цвет кожи решал, враги они между собой или нет.
Вражда еще больше обострилась, когда отряд команчей предложил командующему американской армией свои услуги, сказав:
— Позвольте нам сражаться вместе с вами. Мы ничего не имеем против вас и воюем только против мексиканцев, отнявших нашу родину.
Это предложение было отвергнуто, из-за чего потом возникла трехсторонняя война, о которой у нас идет речь.
Итак, если перед нами команчи, нам предстоит неизбежный бой.
Поспешно соскочив на землю, мы, укрывшись за лошадей, приготовились к встрече с противником.
Всадники приближались к нам по два в ряд. Следовательно, это были не индейцы: они никогда не выстраиваются в два ряда.
Через минуту у меня мелькнула мысль, что это мои солдаты, так как мы обыкновенно строимся по двое. Но у этих всадников были копья, которых у нас нет.
Все трое пришли к убеждению, что перед нами или враждебные нам мексиканцы, или шайка разбойников, что почти одно и то же.
Всадники, все время ехавшие нам навстречу, вдруг повернули к западу, как будто намереваясь обойти нас с тыла.
По мере приближения этого загадочного отряда нам стало ясно, что это не регулярное войско, а герильясы или сальтеадоры.
Описав вокруг нас полукруг, отряд вдруг остановился, повернувшись к нам лицом. Это была очень хитрая уловка. Солнце, находившееся теперь позади них, не могло мешать им, тогда как нам оно светило прямо в глаза, что сильно затрудняет прицел.
Неприятель стал заряжать ружья, готовясь к нападению.
Нам оставалось только биться насмерть или сдаваться. На последнее никто из нас не был согласен. Мы никогда бы не решились на это. Лучше пусть они убьют нас в бою, чем расстреляют или повесят потом, как собак.
Правда, враг превосходил нас количеством, но зато мы были прекрасно вооружены и стреляли без промаха.
Это соображение и спокойствие моих друзей сильно подбодрило меня.
Перед линией наших врагов гарцевал какой-то человек, громко говоря и оживленно жестикулируя. Ему отвечали криками «вива», но отряд их по-прежнему стоял неподвижно.
Мы же тем временем связали наших лошадей (Гарей успел уже объездить белого коня) в виде четырехугольника, в котором и поместились, как за баррикадой. Из-за лошадей виднелись только наши ноги и головы. Таким образом ожидали мы нападения врага.
Вот вновь раздались крики «вива», и неприятель двинулся вперед. Мы были готовы встретить врага, но они, приблизившись на триста ярдов, остановились.
— Трусы! — закричал Рюб. — Что вам нужно? Что вы остановились?
— Мы — друзья, — последовал ответ.
— Друзья! — воскликнул охотник. — Хороши друзья, нечего сказать!
— Да, друзья, — повторил начальник отряда. — Мы не сделаем вам вреда. В доказательство я велю моим солдатам вернуться в прерию, а мой лейтенант без оружия выйдет к одному из вас для переговоров.
— Какие тут могут быть переговоры! — ответил Гарей. — Вы нам не нужны, а вам что нужно от нас?
— У меня к вам есть дело, — промолвил мексиканец, — именно к вам. Мне надо переговорить с вами наедине.
Это заявление нас крайне удивило. Что могло быть общего у Гарея с этим мексиканцем? Гарей утверждал, что никогда в жизни не видел его, хотя мог и ошибиться.
Лицо незнакомца было настолько закрыто большой шляпой, что разглядеть его было невозможно.
Посоветовавшись между собой, мы решили принять предложение неприятеля.
Переговоры состоялись при следующих условиях: всадники, кроме предводителя и его лейтенанта, отъехали на полмили назад. Предводитель остался на своем месте, а на полпути,
