Макс Брэнд - Дорогой мести
Неожиданность встречи на некоторое время ошеломила мальчика. Судьба, о которой он недавно размышлял, бросила ему вызов. В этом не было никаких сомнений. И тут он увидел, что пароход отчаливает. Из двух одинаковых как две капли воды труб энергично вырывались облака черного дыма, клубились и разбухали в пронизанном солнцем воздухе. Огромные боковые колеса стали взбивать воду до белой пены, а плоское дно судна заскользило по реке.
Тогда Джонни Таннер вышел из транса и отчаянно рванулся вперед.
— Остановите пароход! — завопил он. — Остановите пароход!
Его голос утонул в реве толпы, выкрикивающей слова прощания отъезжающим друзьям. Проталкиваясь вперед, он наступил на что-то мягкое и услышал вздох боли прямо около уха. В следующий миг его схватили сильные руки.
— Смотри, куда идешь, сынок! — проворчал кто-то рядом.
Мальчик поднял глаза, и перед ним возникла фигура, которую он уже видел утром на улице, — мужчина с ружьем и в меховой шапке, с коротко подстриженной бородкой и длинными, развевающимися на ветру волосами, одетый с головы до ног в кожу.
— Когда пытаешься остановить пароход, неплохо бы смотреть, куда ставишь ноги, — заметил охотник, на чей мокасин наступил Джонни.
— Там на борту вор! На борту вор, который украл у моего отца…
— Пароход не остановить никакими силами, — пояснил охотник. — Ты же не можешь накинуть на него лассо и удержать. Не можешь идти за ним по следу, не можешь догонять его на коне. Это самое быстроходное судно здесь, на реке. Скажу одно: ты не сумеешь поймать вора, пока пароход не остановится в Сент-Луисе. Ты собираешься отправиться за ним в такую даль?
— Я отправлюсь за ним хоть на край света! — закричал Джонни, потеряв голову.
Железная хватка руки, державшей его за плечо, чуть ослабла. И хотя мальчик был на грани отчаяния, он заметил, что охотник улыбается.
— И откуда ты за ним гонишься? — полюбопытствовал он.
— Из Нью-Йорка, — рассеянно отозвался Джонни, печально наблюдая за все увеличивающимся расстоянием между берегом и пароходом.
— Из Нью-Йорка, говоришь? — переспросил охотник спокойно.
Толпа вокруг них постепенно рассасывалась. И вот они уже остались одни. Джонни Таннер печально провожал глазами уплывающий пароход. Потом увидел, как благодаря совместным усилиям течения реки и вращения мощных колес он исчез из виду за поросшим деревьями поворотом.
— Неужели ты гнался за ним из Нью-Йорка? — снова задал вопрос незнакомец.
Мальчик ничего не ответил. Только вздохнул.
— И ты в такой одежде расхаживал по Нью-Йорку? — продолжал расспросы охотник.
— Я играл в индейцев, — сознался Джонни, — а этот мерзавец пришел и украл… — И опять замолчал, покраснев до корней волос. Неожиданно ему стало стыдно, что он такой большой парень, почти мужчина, занимался такой детской забавой — играл в индейцев! И вдруг понял, что его история слишком неправдоподобна. Ему никто не поверит.
— Понятно, — холодно отреагировал его собеседник. — Если все так и было, то, считай, ты мне все рассказал. Мой отец любил поговорку: одна ложь влечет за собой другую. Не то чтобы ты мне наврал, но…
Джонни развернулся, вобрал в себя воздуха и посмотрел охотнику прямо в лицо.
— Послушайте, вы не имеете права называть меня лжецом!
Он испугался. Но строгая, терпеливая тетушка Мэгги учила его, что трудностям и неприятностям нужно решительно противостоять.
— Беру свои слова обратно, — широко улыбнулся охотник. Его усы и борода зловеще топорщились, но веселые искорки в синих глазах сглаживали первое неприятное впечатление.
Джонни с облегчением вздохнул, когда увидел, что атмосфера разрядилась.
— Ну тогда, — проговорил он, — все в порядке. Прошу прощения, что наступил вам на ногу.
— Ты же так торопился, — отозвался мужчина в коже. — И думаю, ты еще слишком юн, чтобы знать, что торопиться нужно медленно. Лично я-то забуду об этом быстрее, чем моя нога. Видишь ли, эта моя нога ведет себя как захочет с тех пор, как в нее вонзилась стрела.
— Да ну? — воскликнул мальчик. — Настоящая стрела? — Он посмотрел на незнакомца с нескрываемым любопытством. Еще бы! Ведь этот человек пострадал в схватке с индейцами! — Настоящая индейская стрела?
— Боевая стрела проклятых оседжей с зазубринами, — пояснил мужчина в коже. — Конечно, это была индейская стрела, ведь оседжи — индейцы. И я считаю, что они самые что ни на есть индейцы из всех остальных индейских племен.
У Джонни перехватило дыхание.
— Мне очень хотелось бы узнать, как это случилось. Догадываюсь, у вас с ними была ужасная схватка? — Он посмотрел в умные глаза собеседника, затем оглядел его широкие плечи, гибкое, сильное жилистое тело и повторил: — Могу поспорить, это была потрясающая схватка!
— Никакой схватки не было, — возразил охотник. — Только соревнования по бегу. Я бежал первым, а за мной бежали оседжи.
— О! — изумился мальчик и ограничился одним восклицанием, чтобы его голос не выдал разочарования.
Однако мужчину было не так-то легко провести.
— Я всегда удираю от индейцев, — уточнил он.
— Ну да, если их целая толпа, что еще остается? — признал Джонни.
— Совсем не обязательно. Я убегаю от любого, даже самого старого краснокожего, который попадается мне в прерии, даже если он один и просто отдыхает, — пояснил охотник. — У меня такой принцип.
Сердце мальчика переполнилось жалостью, презрением и отвращением. Он с трудом заставил себя посмотреть в глаза этому человеку, из опасения, что его пренебрежение будет слишком явным.
— Нет, — сказал Джонни, — не думаю, что вы всегда так поступаете. Но почему эти оседжи гнались за вами? Просто из вредности?
— Потому, что я хотел украсть у них лошадей, — успокоил мальчика охотник.
— Украсть лошадей? Украсть? — закричал Джонни с отвращением в голосе.
— Да, — продолжал его собеседник так, словно ничего не заметил. — Здесь — это одно из самых доходных занятий, конечно, если повезет. А у оседжей был конь, который мне был позарез нужен — угольно-черный сын Сатаны. Вот я и решил, как будет здорово, когда конь помчится во весь опор, а ветер будет хлестать мне в лицо. Поэтому пошел и раздобыл этого коня.
Мальчику сказанное показалось очень бесчестным поступком. Но несмотря на это, он слушал как зачарованный.
— Это было ночью?
— Вовсе нет, средь бела дня, и заметь, очень ясного дня. И все происходило на равнине рядом с индейским лагерем. Я набросил лассо на шею этой черной молнии. А мальчишка, который его пас, издал душераздирающий вопль и бросился на меня с луком и стрелами, но я спугнул его выстрелом из ружья. А потом положил коню на спину мое седло. А к тому времени, когда подтянул подпругу, ко мне с воплями бежало уже целое племя. Небо мне показалось с овчинку, а сердце ушло в пятки. Я вскочил в седло, а этот черный конь начал брыкаться, стараясь сбросить меня на землю. Ему, видишь ли, не понравился мой запах. Он был ему чужим. А возможно, я как-то не так сжал его бока коленями. В общем, не важно почему, но только он начал брыкаться и чуть было не сбросил меня из седла. А индейцы с каждой секундой приближались!
