Макс Брэнд - Неуловимый бандит
Да никакой тропы как таковой и не было. Лишь на подъездах к городу какой-то участок дороги казался наезженным, но вскоре одиночные следы начинали расходиться во все стороны, сворачивая то влево, то вправо, подобно волоскам на конце растрепавшейся косы.
Куда ни кинешь взгляд — повсюду расстилалась широкая ладонь пустыни, и не было на ней заметно ни одной линии, по которой можно было бы предсказать его судьбу. Было невыносимо жарко. Он ехал сквозь туман, окутывавший горизонт и оставлявший видимыми лишь самые вершины далеких гор, а лиловая дымка, что колыхалась в воздухе между ним и далеким полукругом, где небо сходилось с землей, совершенно не защищала от прямых лучей палящего солнца.
И теперь этим самые лучи впивались в него снопами ослепительно-белых, раскаленных стрел. Они обжигали, сводили с ума, так что он даже успел пожалеть о том, что прежде выбрал себе для тренировок местность с куда более мягким климатом. Здесь же от удушающей жары можно было запросто сойти с ума.
Он даже не догадался захватить с собой флягу с водой; да и Док Шор тоже ни словом об этом не обмолвился. Уж он-то должен был обратить внимание на отсутствие этой жизненно необходимой вещи.
Пенстивен стиснул зубы. Он начал подозревать, что Шор с самого начала знал о крутом норове чалого мустанга, как и о том, что даже час проведенный в пустыне без глотка воды может обернуться настоящей пыткой.
Но разве Шор не испытывал его, решив убедиться, как юный Пенстивен сумеет пройти сквозь такое пекло? Это представлялось наиболее разумным объяснением.
Но, в конце концов, какие такие заботы они могут возложить на его плечи, какие опасности и великие свершения могут его ожидать? И кто такие эти «они»? Данный вопрос занимал Пенстивена больше всего.
Так или иначе ему в конечном итоге было необходимо выйти на Джона Крисмаса; и в душе он нисколько не сомневался в том, что Док Шор был одним из подручных известного бандита.
Ходили упорные разговоры о том, каким именно таким образом Джону Крисмасу удавалось повсеместно распространять свое влияние — говорили, что он якобы подкупает нужных людей на местах, чтобы те были всегда готовы выполнить любой его приказ, а также щедро тратит деньги на то, чтобы ещё больше приумножить свои капиталы, давая ворам возможность вволю попрактиковаться и отточить мастерство. Действуя через своих агентов, то и дело организовывает грабежи, и золото льется к нему рекой. Однако при всем при этом самого Джона Крисмаса практически никто в глаза не видел. Ему приписывали все самые дерзкие преступления, происходившие в приграничных районах, однако сам он показывался при этом крайне редко, подобно тому, как солнце порой проглядывает сквозь золотистые облака — светит ярко, но само недоступно взорам.
Пенстивен поставил перед собой задачу во что бы то ни стало добраться до Джона Крисмаса, а уж там… при одной только мысли об этом он стиснул зубы и тяжело задышал.
Он ехал дальше, направляя коня строго на юг; в горле у него пересохло, а язык распух и не помещался во рту. Но вот по дороге ему попался минеральный источник. Вода оказалась солоноватой и горькой на вкус, однако Пенстивен не обратил на это никакого внимания, обрадовавшись возможности утолить мучительную жажду. Опустившись на колени, он наклонился, чтобы зачерпнуть ладонями воды, и в тот самый момент заметил на водной глади неясное отражение вооруженного человека, поднимающегося из-за куста меските у него за спиной!
Глава 8
Кроме как за жиденькими ветвями меските, спрятаться у источника было решительно негде. Однако, нигде поблизости не было заметно ни лошади, ни какого-либо другого животного, на котором человек мог заехать в такую даль. Он словно вырос из земли!
Боб Пенстивен наклонился ещё пониже, сунул мокрую ладонь правой руки за пазуху и вытащил длинноствольный кольт. Затем, бросив беглый взгляд через плечо, вдруг выстрелил из-под руки.
Это был довольно сложный трюк, так как подобная позиция не давала возможности прицелиться. Однако в свое время он много тренировался, учась именно этому. Самое невыгодное положение для обороняющегося человека, разумеется, это когда ему приходится оказаться на четвереньках, и именно поэтому тренировался он с особым усердием.
Его пуля прошила правую руку незнакомца от запястья до локтя! Тот выпустил из руки приклад винтовки, продолжая левой рукой удерживать ствол.
Поднявшись, Пенстивен сумел разглядеть серого от пыли человека, злобное лицо которого обрамляли всклокоченные сальные патлы. На вид ему было никак не меньше шестидесяти лет.
Наряд его состоял из живописных лохмотьев. На ногах — мексиканские сандалии. Сквозь прорехи на штанах были видны тощие загорелые ноги; но несмотря на довольно смуглую кожу и жалкие обноски, у него были глаза прозрачно-голубого цвета, как у белого человека.
Он замер на месте, не сводя глаз с Пенстивена, который подошел к нему, взял винтовку и откинул её в сторону, а затем промыл и перевязал длинный кровоточащий желобок, пропаханный пулей.
За все это время никто из них не произнес ни слова.
Но после того, как перевязка была закончена — для чего в ход пришлось пустить кое-что из лохмотьев проходимца — Пенстивен все-таки сказал:
— Тебе нужно поскорее добраться до города и там показать руку доктору. Рану нужно промыть и хорошо обработать.
— Наверное, я просто дурак, — процедил сквозь зубы старик. — Нужно было пальнуть тебе в спину — и дело с концом. Так нет, мне этого показалось мало. Я слышал, что ты умеешь вытворять разные штучки, и подумал, что будет лучше выстрелить тебе в голову, чтоб уж наверняка. Вот дурак. Забыл, что от добра добра не ищут!
— Да уж, незадача, — пробормотал Пенстивен.
— Ага, и для тебя это тоже в некотором смысле хуже. Потому что тебя все равно остановят. Меня поставили здесь, так сказать, для затравки. Через меня ты перешагнул. Теперь попробуй справиться с остальными. А уж они дожидаются тебя, можешь не сомневаться!
— Кто ты? — спросил Пенстивен.
— Просто старый дурак, — ответил тот. — Ничего интересного. Рассказами о бесшабашной юности, хорошей семье и тому подобной ерунде нынче никого не удивишь. Так что я просто старый пьяница. Вот тебе и весь сказ.
Но Пенстивен видел, что годы разгульной жизни совершенно не затуманили взгляда голубых глаз, остававшегося ясным и открытым.
— Так говоришь, «они» собираются меня остановить. А кто они такие? — задал он свой следующий вопрос.
Оборванец лишь усмехнулся, обнажая поломанные останки желтых зубов.
— Их много, — признался он.
— Но мне это ни о чем не говорит, — продолжал упорствовать Пенстивен.
