Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм
— И тут пришло ваше время! — добавил я.
— Тогда мы, молодые баасисты, тоже думали так. Наконец-то мы получили возможность хотя бы в одной арабской стране строить наши судьбы так, как нам этого хотелось. Но, к сожалению, нас ждало жестокое разочарование. Все продолжало оставаться по-прежнему, как будто бы ничего не случилось. Возьмем, например, земельную реформу. В шестьдесят третьем году земли, конфискованной у крупных землевладельцев, было не больше, чем в предыдущем году, когда у власти стояли «правительства откола», а земли, розданной малоземельным крестьянам, было даже на одну треть меньше, чем в шестьдесят втором году; сирийских капиталистов не тронули. Вместо этого правительство преследовало левые силы, например сирийских коммунистов, и, желая заручиться поддержкой буржуазии, делало все, чтобы вытеснить представителей левых из своих рядов. И в этой ситуации мы, молодые члены партии, связанной с народом, почувствовали, что необходимо выбросить из седла оппортунистов и возглавить движение, которое ясно показало бы, что мы — партия народа, партия трудящихся.
— И когда же это произошло?
— Эти события трудно связать с каким-то определенным отрезком времени. Они разворачивались постепенно, шаг за шагом. Не обошлось без провалов и ошибок, как это обычно и бывает в политической борьбе. Так, год шестьдесят пятый был годом больших мероприятий по национализации, которая выбила почву из-под ног сирийской буржуазии. Но при проведении земельной реформы и при индустриализации страны были, как вы знаете, достигнуты значительные успехи. Особенно в последние годы. Несмотря на громадный ущерб, причиненный продолжающейся израильской агрессией, Сирия добилась ощутимого экономического подъема. Мы объединились с другими левыми силами, научились в борьбе с империалистами опираться на народ и на социалистические страны.
Я соображаю, удобно ли задать один весьма щекотливый вопрос. Наконец решаюсь:
— Как вы относитесь к сирийским коммунистам?
Ибрагим отвечает не сразу. Затем он начинает говорить, по слова звучат как-то очень осторожно, и я чувствую, что он в чем-то не уверен. Только я не знаю, объясняется ли эта неуверенность его собственной оценкой событий или обдумыванием, можно ли открыто высказав свое мнение иностранцу.
— Вы знаете, что я и Юсеф двоюродные братья. Мы происходим из одной семьи. Политическая борьба привела нас в разные отряды борцов; временами мы жестоко враждовали. В шестьдесят третьем году люди, выдававшие себя за баасистов, организовали кровавый поход против коммунистов и вынудили нас прибегнуть к некоторым террористическим актам. Однако коммунисты считали, что мы не что иное, как ограниченные мелкие буржуа. Между тем и они и мы набирались опыта. Нужно признать, что с шестьдесят пятого года коммунисты энергично поддерживают все прогрессивные мероприятия, предпринятые партией Баас. Мы тем временем имели возможность неоднократно убедиться в том, что мы готовы сотрудничать со всеми патриотами, независимо от их мировоззрения.
— Не предоставляя, однако, — перебиваю я, — равных возможностей другим демократическим и антиимпериалистическим силам в стране организованно участвовать в политической жизни. Надеюсь, вы не поймете меня превратно, но иногда у меня создается впечатление, что вы хотели ограничить роль коммунистов правом аплодировать вам.
Ибрагим улыбается, он не рассердился на мою откровенность.
— Разумеется, мы еще не избавились от страха, что коммунисты только используют нас для того, чтобы взять руководство в свои руки, а потом от нас отделаться. Чтобы атмосфера доверия установилась, нужно время. Но успехи были достигнуты, несомненно, большие. Создание Прогрессивного национального фронта в семьдесят втором году, разработка и принятие на демократических началах новой конституции в следующем году, а также выборы в народные советы показали это.
После продолжительной паузы Ибрагим подводит итог сказанному.
— Я знаю, что существует еще много враждебных сил, но поверьте мне, что после того, как я побывал в вашей стране, я знаю лучше, чем когда бы то ни было, что успех нашей борьбы против империалистов и сионистов зависит от тесного сотрудничества всех левых в Сирии и от укрепления нашего союза с социалистическими странами.
К этому мне, собственно, добавить нечего.
Собрание в деревне
Мы хотели выехать еще час назад, по Ибрагима невозможно было оторвать от приемника. Он очень взволнован. Израиль снова совершил нападение на палестинские населенные пункты. Г-н Рифаи, который пожелал поехать с нами, только что вошел и сразу начал что-то быстро говорить Ибрагиму, энергично жестикулируя. Пришли хозяин и еще несколько гостей. Я ничего не понимал в горячем споре, уловив только, что положение на Ближнем Востоке снова обострилось. Наконец Ибрагим встает и говорит:
— Нужно ехать, иначе мы опоздаем.
Перед тем как отправиться к крестьянам, я немного ознакомился с положением дел в деревне, и прежде всего с проблемами земельной реформы, проштудировал брошюры партии Баас, полистал статистический ежегодник. Первый закон о земельной реформе вышел в 1958 году, еще в период союза с Египтом. В то время 50 процентов пахотной земли находилось в руках 2 процентов сельского населения. Робкая попытка ограничить власть помещиков осуществлялась постепенно и медленно. Придя в 1963 году к власти, руководство партии Баас более конкретно сформулировало закон о земельной реформе и под давлением прогрессивных сил ускорило его реализацию. Но крупные землевладельцы не были полностью экспроприированы. Им разрешалось удержать за собой значительные участки земли, в пять раз превышающие участки, отданные новым крестьянам, и, что самое худшее, они сами могли выбирать себе землю. Ясно, что они взяли лучшую. В их руках остались также вся техника, скот, оросительные сооружения. Так как большая часть земли не была замерена и официально учтена, у них имелись дополнительные возможности обойти статью закона. Экспроприированную землю батракам и малоземельным крестьянам выделили не сразу; иногда они получали ее лишь через несколько лет. Одновременно государство сдавало землю в аренду тем крестьянам, которые были в состоянии вносить арендную плату. Естественно, это играло на руку деревенским богатеям. Во время поездки я все время пытаюсь втянуть Ибрагима и его спутника в разговор о положении в деревне, но мне это не удается. Их мысли в Палестине.
Между тем мы свернули с асфальтированного шоссе. Теперь перед нами только подобие дороги. Хорошо, что у Ибрагима «лендровер». Мы проезжаем вдоль глубоких ущелий, мимо громадных, выше человеческого роста кактусов. Иногда встречаются убогие лачуги. На одном из холмов — низкая каменная стена с белым куполом. Я вопросительно киваю в направлении купола.
