Алексей Аджубей - «Серебряная кошка», или Путешествие по Америке
— Последние дни личной жизни Гитлера! Достоверный рассказ его слуги!
— Трумен публикует свои мемуары!
— Гангстер Питер найден мертвым в номере отеля!
Все смешивается воедино, создавая мятущуюся, пеструю картину, и вы не можете уловить никакой подробности, будто только что сошли с лихой карусели и земля все еще вертится перед вашими глазами.
Вы стоите на углу Бродвея, видите, как в несколько рядов несутся перед вами люди, автомобили, и какой-то особый, свойственный именно Бродвею гомон царит над всем: это шумит ночной Бродвей, главная улица города «Желтого Дьявола», ненасытная, дорогая, поглощающая за несколько часов своего ночного сияния тысячи и тысячи зеленых долларовых бумажек из тугих кошельков преуспевающей публики.
Мы посетили лишь один театр на Бродвее, который называется «Музыкальная шкатулка». Шла современная американская пьеса под названием «Остановка автобуса». Театр был полон.
Мы не разочаровались, что побывали именно в этом театре, хотя он далеко не самый модный. Мы знали, что много на Бродвее дешевых, кричащих постановок. С афиш кинотеатров смотрят на вас лица перепуганных героев с пистолетами в руках. На сценах ночных клубов идут ревю, где немного подлинного искусства, а больше порнографии.
Правда, в Нью-Йорке принят закон, по которому артисты не имеют права выступать в «костюме Адама и Евы», но прозрачные найлоновые сеточки мало что изменяют. Таким «искусством» и пытается сделать свою славу Бродвей.
Спектакль, который смотрели мы, несколько отличался в лучшую сторону. Шла, может быть, чуть-чуть безысходная и грустная пьеса о любви. Любят друг друга содержательница небольшого ресторанчика и шофер автобуса, ковбой и актриса варьете. Беспросветно пьет доктор, который видит, что жизнь вокруг него скучна, а люди с их страстями уже не волнуют его. Правда, для того чтобы пьеса «имела сборы», доктор ко всему еще старый ловелас и соблазнитель молоденьких девушек. Выручала спектакль довольно реалистичная, с хорошим вкусом сыгранная актрисой Ким Стенли главная роль. В пьесе все кончается благополучно. Все, кому положено, женятся, и только пьянчужка и развратник доктор под занавес, в конце спектакля, говорит, что он уходит потому, что все осталось попрежнему, и вечерком он заглянет снова, чтобы выпить свой стаканчик вина с молоденькой девицей.
После спектакля мы прошли за кулисы и поблагодарили г-жу Ким Стенли за интересную и талантливую игру. Она сказала нам, что старается держать себя на сцене в духе системы Станиславского и что, пожалуй, самой большой ее мечтой был бы визит в Советскую страну и встречи с нашими артистами и режиссерами.
Ким Стенли задумалась на секунду и сказала:
— Искусство призвано возвышать человека, и я думаю, что это в нем главное.
Мы попрощались. Придя в номер, я решил еще раз перечитать программу спектакля. Только тут я заметил, что большими буквами в ней было написано: «В случае воздушного нападения все зрители обязаны остаться на своих местах и выполнять указания комиссара по гражданской обороне…»
Что это? Я перевернул страницу в надежде, что, быть может, программа была опубликована еще в годы второй мировой войны? Но нет, она выпущена только что, и на ее пятидесяти страницах рекламировались автомобили 1956 года.
Фраза в программе не продиктована заботой о горожанах. Ничьи самолеты не угрожают Америке, и это хорошо понимают сами американцы. Но есть в Соединенных Штатах люди, которые делают бизнес на военном психозе. Им непременно хочется испортить человеку настроение даже в те часы, когда шумит ночной Бродвей.
ВОЙНИЧ ЖИВЕТ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Делегация уже собралась отправиться из Нью-Йорка в путь по большому маршруту, как вдруг нам сказали: с советскими журналистами хочет встретиться Этель Лилиан Войнич, автор «Овода» — романа, который вот уже десятки лет волнует каждого своей неувядающей молодостью. Как ни велико было наше желание немедленно двинуться к г-же Войнич, сделать это оказалось невозможным: «железная» программа путешествия не предусматривала и лишнего часа. Мы поехали в Кливленд, твердо решив на обратном пути повидать г-жу Войнич.
Я еще вернусь к описанию поездки по Америке, но сейчас, забегая вперед, расскажу о нашем визите.
Каждому понятно волнение, с которым мы двинулись на дальнюю, двадцать четвертую улицу Манхеттена, чтобы увидеть Войнич: когда мы были дома, в Москве, это казалось сказкой. Последние годы о ней не было ни одного точного известия, кроме того, впрочем самого важного, что лет двадцать тому назад, уже в семидесятилетнем возрасте, Войнич из Англии выехала в Америку. Но где она живет в Америке, да и жива ли она вообще — этого мы не знали. Правда, перед нашим отъездом в США одна из настойчивых и упорных исследователей творчества Войнич, Евгения Александровна Таратута, дала нам множество ценных советов, но обнаружить Войнич в Нью-Йорке сложно — город велик, и сами мы этого сделать за короткое время, конечно, не сумели бы. Случай помог найти адрес г-жи Войнич.
Один из советских работников Организации Объединенных Наций, товарищ Борисов, занимается английским языком с англичанкой, работницей ООН, которая учится у него русскому языку. Во время занятия русским языком товарищ Борисов попросил свою ученицу прочитать статью, опубликованную в апрельском номере журнала «Огонек» за 1955 год. Эта статья была о романе «Овод» и его авторе. Ученица выполнила задание учителя и, закончив чтение, сказала: «Я знаю эту женщину. Она живет в доме неподалеку от меня».
Товарищ Борисов побывал у г-жи Войнич; через него она и передала нам свое приглашение.
Вернувшись в Нью-Йорк, мы поехали к ней. Но прежде чем рассказать о встрече с г-жой Войнич, приведу содержание одного телефонного разговора. В номер гостиницы, где мы жили, позвонила г-жа Кропоткина, дочь известного русского анархиста П. А. Кропоткина. Незадолго перед этим она беседовала с Борисом Полевым, и он сказал ей, что мы собираемся непременно побывать у г-жи Войнич. Полевого на этот раз не было в номере, отвечал по телефону я.
— А что, милый друг, — Кропоткина говорила медленно, чуть в нос, — Полевой сказал, что этот роман Войнич, был у нее такой «Gadfly», — как это по-русски? — ну, муха, которая кусается, еще у вас печатается?
Я ответил, что «Овод» издается в нашей стране сотнями тысяч экземпляров, а недавно по роману сделана цветная кинокартина.
Г-жа Кропоткина замолчала. Видно, ответ очень удивил ее. После длинной паузы она продолжала:
— Это… невероятно: сотни тысяч книг! Фильм!.. Это невероятно! Но ведь книгу эту давно забыли?! — И в голосе Кропоткиной послышалось сомнение.
