Робин Кук - Сфинкс
— Его сегодня убили.
— Какая жалость, — насмешливо протянул Стефанос. — Мне-то что до этого?
— Ты знаешь, кто убил Хамди?
— Многие хотели видеть мертвым этого ублюдка. И я в том числе. Слушай, де Марго, надоели мне твои вопросы.
— Но я знаю одну вещь, которую тебе очень хотелось бы услышать.
— Что именно?
— У Хамди была статуя Сети I. Точно такая же, как в Хьюстоне.
— Как он ее добыл?
— Понятия не имею.
— Дело уже получило огласку?
— Нет. Я оказался на месте через пять минут после убийства. Все бумаги и письма Хамди у меня. Включая твое последнее письмо к нему.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Пока ничего. Но дело в том, что убийство произошло при свидетеле.
Стефанос замер, о чем-то напряженно думая.
— Этот свидетель может опознать убийц?
— Разумеется. Но это не он, а она. И к тому же египтолог. Ее зовут Эрика Бэрон, а живет эта очаровательная особа в отеле „Хилтон“.
Нажав на рычаг телефона, Стефанос тут же набрал местный номер.
— Евангелос, укладывай чемодан. Утром вылетаем в Каир. — Он взглянул на Дебору и явно изумился, поскольку совершенно забыл о ее присутствии. — Убирайся отсюда!
Дебора вскочила на ноги и выбежала из комнаты. Греческая раскованность и свобода все-таки вышли на поверку слишком опасными и непредсказуемыми, о чем ее и предупреждали в Сиднее.
Каир, 2 часа 45 минут
Резкий чужеродный звук заставил Эрику вскочить на ноги. В первое мгновение она не сообразила, где она и что с нею происходит. Откуда-то доносился шум льющейся волы. Звук повторился, и Эрика, постепенно приходя в себя, поняла, что это гостиничный номер и всего-навсего звонит телефон. Она подняла телефонную трубку. Ей сообщили, что связь с Америкой установлена и ее заказ в течение минуты будет исполнен.
— Я так рад твоему звонку, дорогая. Как ты добралась? — прозвучал воодушевленный голос Ричарда.
— Ужасно, — ответила Эрика.
— Ужасно? А что случилось? — всполошился Ричард, — С тобой все в порядке?
— На этот счет можешь не беспокоиться. Просто я встретила здесь не совсем то, что ожидала. — И она рассказала Ричарду об убийстве и статуе, о своем страхе, об Ивоне и, наконец, об Ахмеде.
— Боже мой! — Ричард был охвачен ужасом, — Эрика, я требую, чтобы ты немедленно вернулась домой. Ближайшим самолетом!
— Я не собираюсь уезжать из Египта.
— Послушай, дорогая, но ты уже доказала все, что хотела. Отчиталась перед собой за свои „пунктик“. Ну и хватит! Не надо больше дразнить гусей, особенно если тебе угрожает опасность.
— Мне не угрожает ровным счетом ничего, — спокойно парировала Эрика. — И о каком „пунктике“ ты говоришь?
— Да о твоей пресловутой независимости. Думаешь, я ничего не понимаю? Пора наконец перестать выделываться, моя дорогая.
— Ричард, все не так просто, как ты думаешь. И я отнюдь не выделываюсь. Древний Египет на самом деле значит для меня очень много. Восемь лет жизни я потратила на достижение ученой степени и, поверь мне, действительно крайне интересуюсь всем, что с нею связано. Впрочем, не хочу сейчас говорить об этом, но я не приеду в Бостон.
— Тогда я приеду в Египет, — торжественно объявил Ричард.
— Нет. Пожалуйста, не приезжай. Если тебе хочется что-нибудь сделать, свяжись с моим шефом, доктором Хербертом Лоури, и попроси его позвонить мне сюда как можно скорее.
— Я, конечно, позвоню этому Лоури, но все же… ты абсолютно уверена в том, что мне приезжать не нужно?
— Уверена на сто процентов, — отрезала Эрика и повесила трубку.
Примерно в четыре часа утра телефон снова зазвонил. Это был доктор Херберт Лоури.
— Что там с тобой приключилось. Эрика?
— Все в порядке, мистер Лоури.
— Ричард показался мне очень подавленным, когда говорил по телефону. Он передал мне твою просьбу.
— Да, да, я попросила связаться с вами. Сейчас все объясню. — И Эрика вкратце пересказала события предыдущего дня. После этого как можно более детально описала статую Сети I.
— Невероятно, — произнес доктор Лоури, выслушав ее рассказ. — Я ведь своими глазами видел ту, вторую статую из Хьюстона. Ее купил какой-то сказочно богатый человек. Меня и Леонарда из музея „Метрополитен“ он доставил в Хьюстон для проведения экспертизы на собственном „боинге-707“. Мы оба сошлись во мнении, что это величайшая находка, когда-либо вывезенная из Египта. А из твоих слов вытекает, что у нее объявился близнец.
— Была ли у хьюстонской статуи резьба иероглифами по основанию? — спросила Эрика.
— Да, да, надписей было много. Масса типичных религиозных сентенций. Однако по основанию иероглифы были совсем не такие, как на всей фигуре. С первого взгляда они показались мне очень странными. Надпись с трудом поддавалась переводу, но удалось уловить следующее: „Нерушимый покой обеспечен великому Сети I, тому, кто правил после Тутанхамона“.
— Фантастика, — едва проговорила Эрика. — У той статуи, которую я видела вчера, на основании тоже были вырезаны имена Сети I и Тутанхамона. Я, правда, уже начала сомневаться, однако теперь…
— Да, в появлении на этой статуе имени Тутанхамона действительно нет и крупицы здравого смысла. Мы с Леонардом, разобрав иероглифы, вообще засомневались в подлинности изваяния. Однако все остальные признаки утверждали обратное. Ты заметила, какое из имен фараона Сети было начертано на твоей статуе?
— Кажется, имя, посвященное Осирису. — ответила Эрика. — Доктор Лоури, не могли бы вы достать фотоснимки иероглифов со статуи из Хьюстона и переправить их сюда?
— Вероятно, смогу. Я помню этого человека. Его зовут Джефри Райс. Наверняка он будет крайне заинтересован, когда узнает о существовании второй статуи, в точности повторяющей его собственную. Я уверен, что он пойдет нам навстречу.
Эрика поблагодарила доктора Лоури за звонок и сообщила, что в скором времени отправится в Луксор для перевода тамошних иероглифов. Он, в свою очередь, призвал ее быть осторожной и как можно больше думать об отдыхе.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Каир, 12 часов 30 минут
Стефанос Маркулис заказал еще виски себе и Евангелосу Паппараису. Они сидели за угловым столиком бара „Ла Паризьен“ в отеле „Меридиен“. Стефанос пребывал в крайне дурном расположении духа, а Евангелос знал своего босса достаточно хорошо, чтобы помалкивать.
— Черт бы побрал этого француза, — буркнул Стефанос, взглянув на часы. — Сказал, что сейчас спустится, а прошло уже двадцать минут.
