Луи Буссенар - Охотники за каучуком
Спутники молча смотрели, как он мучается неизвестностью, не в силах помочь, и чувствовали, что их сердца разрываются от боли. Им слышались там, за темной завесой гигантских деревьев, глухие, беспорядочные, едва слышные удары, словно далекие выстрелы.
ГЛАВА 15
Почему Диого не оказалось на причале. — Тайник для сокровища. — Что может произойти, если дерево упадет на пирогу. — Трапеза для кайманов. — Выстрелы. — Робинзоны атакуют деревню. — Хитрая тактика. — Перед оградой. — Битва. — Штурм стен. — Две мегеры. — «Анри, защищай мать!» — Вместе! — Как нападающие стали осажденными. — Брешь. — Приступ. — Страшные характеристики скорострельного оружия. — Нерешительность. — Таинственные взрывы. — Паника. — Пожар. — Отступление. — Поле битвы, оказавшееся всего лишь рощей тыквенных деревьев[164].— Свобода.
Разумеется, Диого не явился в назначенное время в шалаш на Тартаругал-Гранде не потому, что он не захотел прийти.
Теперь он сам оказался жертвой неудачного стечения обстоятельств и застрял посреди реки. Такую банальную задержку в пути всегда должен предполагать путешествующий в экваториальной стране, но Диого, и без того не отличавшегося благодушием, она окончательно вывела из себя.
Его страшно взбесила вынужденная остановка. Ведь он был искренне уверен, что имеет дело с официальным посланцем бразильского правительства.
Если б речь шла только о Шарле Робене, томившемся в неизвестности, Диого счел бы это удачной шуткой, он всегда был рад поиздеваться над белым. Но не прийти вовремя на встречу с дипломатом, особенно если этот дипломат нагружен золотом и благими обещаниями! Тут есть отчего изойти желчью.
А все произошло из-за его жадности.
Как только вождь понял, что сокровище, найденное охотниками на броненосца, у него в руках, бандита стала обуревать одна забота: спрятать находку понадежнее, чтоб никто не украл.
Но как можно укрыть такую уйму золота, которая и теперь уже не дает ему покоя? Ему, бывшему таким беззаботным в бедности!
— Придумал! — Негр хлопнул себя по лбу, как Архимед[165], совершивший открытие, если верить многочисленным преданиям. — Отправлю-ка я его на «Симон Боливар»! Судно в надежном месте, на озере. Уж не знаю, каким ушлым надо быть, чтоб отыскать его там. Отличная идея, лучше не придумаешь! До встречи с разукрашенным кривлякой — дипломатом, который принесет мне счастливый дар, целых три дня. Больше чем достаточно, чтоб сплавать на озеро, вернуться и добраться до шалаша.
Приняв такое решение, негодяй погрузил сосуды с золотым песком и самородками на самую большую пирогу, посадил на нее лучших гребцов и отправился на озеро.
Будучи человеком чрезвычайно осторожным или, лучше сказать, недоверчивым, он взял с собой обоих артистов, Фрица и Раймона, чтоб, пока его не будет, они не сбежали, как Маркиз, — его побег наводил Диого на глубокие размышления.
Кроме того, вождь удвоил число охранников возле хижины госпожи Робен, чтобы пресечь любую попытку вступить в контакт с несчастной пленницей. Потом он дал самые суровые указания доверенному лицу и, успокоившись, удалился.
Золото перевезли без приключений, легко причалили к пароходу, стоявшему, как и прежде, неподвижно в водах озера, затем пирога тут же отправилась в обратный путь.
Они были уже на полпути, и радостный вождь поощрял рвение гребцов щедрыми порциями водки, как вдруг огромное, высотой метров сорок, дерево закачалось и обрушилось с ужасающим шумом, увлекая за собой соседние деревья, сплетенные с ним немыслимой сетью лиан.
Гигантское растение упало так неудачно для Диого, что ствол как раз накрыл нос пироги, проломив оба борта и придавив насмерть трех гребцов.
Лодка от удара перевернулась, взлетев над водой, и оставшиеся в живых плюхнулись в воду.
Место оказалось неглубоким, и негр-«гуманист» не слишком бы переживал — что случилось с гребцами, его меньше всего беспокоило, — но деревья образовали, по всей вероятности, непроходимый завал, дальнейшее движение было невозможным.
Пешком идти было нельзя, по обоим берегам протоки встречались участки зыбучих песков, а также слежавшейся тины, которые могли в один миг затянуть неосторожного путешественника, отважившегося на такой переход.
Диого умел ценить время, знал, как вести себя в самых непредвиденных ситуациях, и потому принял решение вернуться на пароход.
Там найдутся инструменты — топоры, пилы, чтоб освободить протоку.
Пирога, конечно, сильно пострадала. Повреждения наскоро залатали корой, привязав ее лианами к корпусу. Правда, лодка текла и могла, того и гляди, затонуть, потому все свободные от гребли похватали плошки и принялись с остервенением вычерпывать воду.
А она доходила уже до колен. Кое-как добрались до парохода. Здесь пирогу основательно починили, так что она снова стала пригодной для плавания.
На следующее утро на нее погрузили полный комплект инструмента и к десяти часам уже вернулись к завалу.
Принялись за работу. Предстояло с помощью топоров и пил расчистить фарватер. Но, несмотря на все старания негров, дело продвигалось очень медленно, гвианская древесина с трудом поддается металлу.
Диого, становясь все нетерпеливей, работал за четверых — он должен вовремя попасть на Тартаругал-Гранде.
Один из рабочих, стоя по плечи в воде, вскрикнул от ужаса — перед ним всплыли безобразные, изуродованные останки людей.
— Чего орешь, придурок, — рявкнул на него вождь. — Это кайманы сожрали ночью тех, кого прибило… Ну и что?
Действительно, ничего страшного. Дровосеков много, и рептилии побоятся напасть на них.
Наступил полдень. Солнце в зените палило неимоверно. Его лучи, словно расплавленный свинец, превращали в кипяток и без того горячую, как в бане, воду. Негры падали от усталости. Даже Диого почувствовал, что уже пора отдохнуть.
Час сиесты.
Удары топоров, визг пилы перестали тревожить тишину девственного леса, топких берегов, протоки. И вдруг какой-то гул…
— Послушай-ка, что это? Гром, что ли, гремит? Да нет! Небо вроде чистое.
На несколько минут далекий гул стих, потом снова послышался, теперь уже более отчетливо.
— Тысяча чертей! — воскликнул, бледнея, Диого. — Ошибки быть не может! Это выстрелы. В деревне бой. А я тут застрял, как зверь в капкане!
Он не ошибся, определяя происхождение доносившихся до реки глухих ударов, но даже не догадывался о том, что вызвало неведомые события, и, уж конечно, не мог оценить степени их опасности.
