Тамалин Даллал - Глазами любопытной кошки
Биляль и его очаровательная восьмилетняя дочка Нихад стали моими постоянными спутниками. Мы пошли на соседскую свадьбу, она только началась. Гости собирались на перекрестке, в центре которого стояли светофор и уменьшенная копия Эйфелевой башни. Музыка звучала так громко, что ее слышали в нескольких кварталах, однако было еще рано, и гостей собралось совсем мало. Почти все женщины надели туники с замысловатой вышивкой крестом и головные уборы, украшенные монетками и бахромой, они сидели с одной стороны улицы, а мужчины – с другой. Мы задержались ненадолго и выпили кофе с соседями. Затем Биляль повез нас на другую свадьбу, где выступал его ансамбль.
На пыльной автостоянке не меньше двадцати женщин танцевали простую вариацию дабке, встав в круг на половину площадки и взявшись за руки. Они делали простые шаги в одну сторону: перекрестный-перекрестный, простой-простой. Громко играл клавишник, кроме того, были еще мощные ударные и вокал. Меня тут же затянули в шеренгу, и мы принялись двигаться в такт на огромной открытой грязной площадке. Вскоре женщины сели, и вышли мужчины. Женщины могут танцевать с мужчинами, только если они родственники. Поскольку на свадьбу были приглашены почти все жители города, в шеренге попадались мужчины, переодетые женщинами. На них были те же туники и головные уборы с монетками, но их лица были прикрыты красно-белой тканью. Барабанщик крутился на одной ноге, танцевал и бил в свой большой барабан двумя палочками. Здоровяк в белом платье и клетчатом тюрбане веселил гостей, отплясывая вместе со всеми. Мужчины в жилетах, нанятые в качестве участников развлекательной программы, разносили горький кофе с кардамоном.
На праздниках в Иордании всегда пьют горький кофе крошечными порциями. Если гость выпивает до дна, хозяин обязан налить еще. Единственный способ отказаться от добавки – вернуть чашку, оставив на дне несколько капель. Разносчики с длинными, увитыми цветами кувшинами, укрепленными на талии, разливали тамер (напиток из фиников, на вкус похожий на микстуру от кашля). Кто-то внес большой портрет короля Абдуллы и затанцевал, держа его над головой; увидев это, разносчики тоже принялись танцевать и кружиться. Мне пришлось бывать на свадьбах во всех странах мира, но нигде так не веселились. Автостоянку украшали иорданские флаги и портреты короля Абдуллы, были натянуты гирлянды из простых электрических лампочек. Женщины сидели на своей половине, мужчины – на своей.
Мужчины внесли столик, на котором стояло блюдо с цветами и свечами, – это сигнал, что пора расписывать хной кисть жениха. Внезапно с неба повалил искусственный снег, со всех сторон полетели липкие пластиковые конфетти, а для детей рассыпали конфеты, которые те тут же бросились подбирать. Мужчины танцевали, взгромоздившись друг другу на плечи, а некоторые при этом били в большие барабаны!
Самия сказала:
– Завтра состоится консуммация брака – ткань со следами крови нужно будет представить родственникам и жениха, и невесты. Если крови не будет… – она сделала жест рукой, будто ей перерезают горло, – невеста умрет. – Самия беззаботно рассмеялась.
– И что ты думаешь по этому поводу? – спросила я.
Она непонимающе взглянула на меня, а спустя некоторое время проговорила:
– Никогда об этом не задумывалась.
Мы обсудили «убийства чести», и Самия согласилась, что «возможно, это не очень хорошая идея». Я заметила, что это преступление, запрещенное законом, но она лишь отмахнулась:
– Весь этот город принадлежит двум нашим семьям. Мы защищаем друг друга.
Биляль отвез меня в Амман, где его группа выступала еще на одной свадьбе. Мужчины сидели в одном банкетном зале, женщины – в другом. Члены ансамбля – в основном мальчики подросткового возраста – выгрузились из автобуса и встретили нас в стильном холле отеля. Меня сразу же отправили на женскую вечеринку.
Я долго сидела там, и никто не обращал на меня внимания. Консервативные гостьи были в платках. Некоторые были одеты стильно, но попадались и суровые девушки, похожие на монахинь. Те, что помоложе, носили современные джинсовые юбки или вечерние платья и никаких платков не надевали. Одна девушка прекрасно танцевала танец живота, переходя от столика к столику. Позднее она призналась мне, что на ней вечернее платье от Фуада Саркиса, знаменитого ливанского дизайнера.
В оркестре играли одни мужчины, и официанты тоже были мужского пола. Но эту вечеринку организовали для женщин, и они прекрасно себя чувствовали, не обращая ни малейшего внимания на обслуживающих их мужчин. Те женщины, что постарше, станцевали бедуинский танец с платками, которые держали перед собой на вытянутых руках, раскачивая вперед и назад. Затем женщины встали в шеренгу и исполнили дабке – чуть иначе, чем в Эр-Рамта. В разных регионах дабке танцуют по-разному. По движениям можно догадаться, из какой деревни родом танцоры. Гостьи не сразу приняли меня, но я все же познакомилась с несколькими женщинами, в том числе Надией и Майдой; они отнеслись ко мне дружелюбно, и я даже получила приглашение побывать в одной из ближайших деревень.
Я думала, что ансамбль Биляля будет танцевать для мужчин, но на мужской вечеринке музыка не играла. В женском зале намного веселее. Я прождала почти три часа, и наконец вошли танцоры дабке в одинаковых черно-зеленых атласных костюмах. Под аккомпанемент раскатистых барабанов и оглушительного синтезатора они взялись за руки, построились в шеренгу и принялись притоптывать ногами и двигать плечами – интересное представление, однако вчера их танец казался более вдохновенным, потому что это была часть их культуры и реальной жизни. Сегодня же они всего лишь устраивали шоу для городских.
МУЖЬЯ И ЖЕНЫ
Я согласилась поехать за город в гости к семье Надии. Стоило нам войти к ней в дом, как Надия выпалила:
– Ненавижу мужчин! Я не сплю со своим мужем и никогда не разрешаю ему себя целовать.
В возрасте четырнадцати лет ее выдали за богатого пятидесятичетырехлетнего делового партнера отца. Хотя брак длился уже много лет, с его первой женой Надия никогда не встречалась. Муж давал Надии все, что можно было купить за деньги, но в конце концов она ушла от него к другому. Впоследствии ей пришлось отказаться от своих детей.
На следующее утро Надия повела меня к Саре, хорошенькой миниатюрной иорданке с золотистым мелированием. Та открыла дверь, стоя перед нами в ночной рубашке с глубоким декольте, но потом надела длинную юбку, а вскоре опять ушла в свою комнату и вернулась в мини-платье с оборками. Принесли магнитофон, и мы с Надией начали танцевать. Появилась Сара в вечернем наряде: широкие черные брюки, перехваченные внизу шнурком, и топ, расшитый драгоценными камнями. Ее муж вернулся с работы, переоделся в хлопчатобумажный халат и плюхнулся на диван.
