Джереми Паксман - Англия: Портрет народа
Возможно, такая порочность присуща не только англичанам, но ни один представитель английского среднего класса не станет, если честно, отрицать страха перед тем, что можно ожидать от толпы футбольных болельщиков. В конце 1980-х в Турине писатель Билл Буфорд с ужасом наблюдал, как группа опухших фанатов «Манчестер Юнайтед», спотыкаясь, вываливалась из самолета, на котором они прибыли из Англии, чтобы попасть на игру своей команды против асов итальянского футбола — «Ювентуса». Было еще рано даже для ланча, а многие из них оказались настолько пьяны, что еле держались на ногах. Эти болельщики устроились затем в центре города. Выставив напоказ свои татуировки, они сидели в кафе на тротуаре, то и дело поносили непотребными словами Папу Римского и время от времени вставали, чтобы справить малую нужду прямо на улице. И это они еще хорошо себя вели и не набрасывались на этих «проклятых итальяшек» с палками, ножами или бутылками. «Почему вы, англичане, так себя ведете? — обратился к Буфорду один итальянец. — Потому что живете на острове? Потому что не чувствуете себя европейцами? Или потому что потеряли свою империю?»
Буфорд не знал, что и сказать. Вопрос возник от страха и искреннего недоумения. Почему малая часть населения Англии считает, что единственный способ хорошо провести время — это надраться до безобразия; я имею в виду действительно надраться до безобразия, чтобы пивом, вином и другими спиртными напитками несло даже от футболок, а содержимое желудков извергалось прямо на улице, — чтобы орать непристойности и затевать драки? Возможно, сыграли свою роль все причины, которые пришли в голову недоумевающему итальянцу. Вам, конечно, трудно даже представить, чтобы центр Лондона могли заполнить и вести себя подобным образом прибывающие целыми самолетами итальянцы. Положа руку на сердце, Буфорд мог бы признаться лишь в одном: именно такой часть населения Англии была всегда. Куда там стыдиться своего поведения: они считают, что право драться и напиваться дано им отчасти от рождения. Именно так они заявляют о себе. Несколько лет спустя на одной из отборочных игр мирового чемпионата 1990 года, проходившей на Сардинии, Билл Буфорд наблюдал ожесточенный бой толпы английских футбольных болельщиков с итальянской полицией. До того как разъяренные полицейские отходили его дубинками до потери сознания, он помнит момент, когда фанаты стали в панике отступать.
«Кто-то крикнул, что, мол, мы же англичане. Чего мы тогда бежим? Англичане не отступают… И тогда все началось по новой. Некоторые из тех, кто обратился было в паническое бегство, вспомнили, что они англичане и что это важно, и стали напоминать другим, что они тоже англичане и что это тоже важно, и вот они, снова исполнившись чувства своей национальной принадлежности, вдруг резко останавливаются, разворачиваются на сто восемьдесят градусов и бросаются на итальянских полицейских».
Эта проблема не только англичан: у голландских и немецких фанатов по-своему проявляется болезнь, при которой молодые громилы с опухшими лицами выражают свою преданность тем, что бьют ногами или забрасывают камнями любого, кто говорит на другом языке или носит иные цвета. Однако истина в том, что именно англичане дали миру футбол. От них же пошло и хулиганство.
Ничего особо нового в грубости молодых англичан и в их готовности к насилию нет. В первые годы ганноверской династии иностранных гостей в равной степени шокировало поведение толпы и приятно поражала обходительность политиков. Сезар де Соссюр, глубоко возмущенный неприкрытым пьянством, «жуткой руганью», схватками голых по пояс мужчин (особенно его потрясло то, что в них участвуют и женщины) и повсеместным блудом, пришел к заключению, что «простой народ натуру имеет жестокую, дерзкую и вздорную весьма». Если вдобавок к этой естественной грубости появляется ощущение превосходства, дело принимает весьма опасный оборот. Уже в викторианские времена характерное для многих молодых англичан высокомерие по отношению к иностранцам отмечает американский писатель Ральф Уолдо Эмерсон: «Множество молодых невежественных англичан отличает присущая их нации самодостаточность и туповатость, и из-за их презрения к остальному человечеству, их сварливости и несдержанности невыносимое и оскорбительное поведение английского путешественника уже стало притчей во языцех».
Всякий раз после того, как английские футбольные болельщики устраивают бесчинства в центре какого-нибудь города, опрокидывая столики уличных кафе и расквашивая носы всем, кто на беду попадается им под руку, лондонская пресса и политики заходятся в истерике, пытаясь понять, откуда все это. Лучше бы они умерили свой пыл. Бесчинства англичане творили всегда. «Чем больше они проливают крови, тем больше жди от них жестокости и беспощадности… Они несдержанны и неистовы, быстро выходят из себя и долго не могут утихомириться» — такое (возможно, тенденциозное) краткое описание характера английских воинов XV века, которые прошли по Нормандии, сжигая и грабя все на своем пути, оставил французский писатель Жан Фруассар. Герцог Веллингтон четыре столетия спустя отмечал, что его армия — одно «отребье земное, чистое отребье» и что, несмотря на все его старания улучшить питание и условия жизни солдат, он мог терять над ними контроль на несколько дней подряд.
Футбол, пока не были составлены его правила, долгое время больше смахивал на уличные беспорядки, и люди рассудительные держались от него подальше. Тот самый французский путешественник XVIII века, которого так вывела из себя невоспитанность простого народа Англии, однажды по ошибке забрел на футбольный матч. «Они разбивают стекла в окнах и высаживают окошки в экипажах, — писал он. — Вас тоже могут сбить с ног, и никто при этом не испытает ни малейших угрызений совести; наоборот, это вызовет бурю смеха».
Сегодняшнее насилие, связанное с футболом, не удивило бы тех, кто ездил на воды в Бат XVIII века: футбольный матч в то время «больше походил на сражение, чем на игру», как писал Иэн Гилмор в книге «Мятежи, восстания и революция», рассказывающей об истории уличного насилия. Выражение «местное дерби» возникло именно тогда и было составлено из названий двух приходов этого города, где в футбол могли играть целыми днями и игра выливалась во всеобщую потасовку. Когда футбол стал спортом зрелищным, насилие развилось среди зрителей. С 1870-х годов футбольные матчи в Англии неизменно проходили под дружные удары руками и ногами и ругательства: трое авторов, изучивших архивы Ассоциации футбола и старые номера «Лестерширского ежедневного вестника» за двадцать лет до Первой мировой войны, встретили упоминания о 254 случаях нарушения порядка среди зрителей. Можно было прийти в ужас от одних угроз, летевших из толпы. Из дневника одного джентльмена за 1903 год следует, что футбольная толпа внушала страх даже в пору расцвета эдвардианской Англии: «Однажды на знаменитом поле севера Англии я видел и слышал, как половина толпы в 20 тысяч человек накинулась на бедного рефери, действия которого пришлись ей не по вкусу… Злобные выкрики, потоки оскорблений, яростное потрясание палками и кулаками… составило ужасную картину английской толпы».
