Богуслав Шнайдер - Золотой треугольник

Это была дочь генерала Туана.

Возьмите свои пленки

— Солдаты на севере чересчур переполошились, — улыбнулся полковник Прамон и открыл ящик стола. — Вот ваши пленки.

Репортер «Фар Истерн экономик ревью» оказался прав. По его совету я не стал задерживаться ради переговоров с начальством штаба «04» в Чиангмае и по телефону разъяснил суть инцидента незнакомому полковнику из генерального штаба. Без долгих размышлений тот пообещал разузнать о пленках и пригласил меня к себе.

С самого начала я не верил в возможность попасть в генеральный штаб таиландской армии. Без специальных пропусков и разрешений в такие места обычно не пускают. Не раздумывая, я показал дежурному чехословацкий паспорт и пережил первый шок. Он поднял трубку телефона, объявил полковнику о моем приходе и флегматично пропустил меня дальше. Боясь лишних осложнений, я не посмел ему сказать, что приехал из социалистической страны. Без всякого сопровождения блуждал я по сверхзасекреченным помещениям, путался и всех расспрашивал, как мне пройти. Никто, кроме меня самого, не удивлялся. И вот наконец я у полковника.

— Вы вернете мне пленки? — пролепетал я. Со времен событий в Мэсалонге прошло четыре дня.

— Разумеется.

— Вы их проявили?

— Только черно-белые, — невозмутимо ответил он, кладя перед собой на стол два рулончика негативов и два цветных «кодака», заклееных контрольной лентой.

— Почему похороны генерала Туана окружены такой тайной? — осторожно спросил я.

— Мы многим ему обязаны, — туманно ответил полковник.

— За поддержку в борьбе с восставшими мео? — Об опии я предпочел умолчать.

— И за это. Но главное — за то, что его части сложили оружие.

— Не понимаю. — Мне показалось, что я ослышался.

— Когда мы получили приказ разоружить гоминьдановские части, мы опасались неподчинения, протеста, даже бунта. Но генерал Туан убедил своих людей сдать оружие добровольно.

— Так вот за что он получил таиландское гражданство! — дошло до меня.

— И за это тоже.

Что ж, покойный генерал поступил благоразумно. Он сумел признать проигрыш. Не стал толкать солдат на заранее обреченное восстание, постиг границы своих возможностей. От этого он только выгадал. Его люди продолжали контрабандой перевозить из Бирмы драгоценные камни и предметы древности. Потерю жалованья им возместили чайные плантации.

— Возьмите свои пленки и не поминайте Таиланд лихом, — сказал, улыбаясь, полковник Прамон.

От удивления я опомнился только за воротами генерального штаба. А потом развеселился: пожалуй, теперь я осмелюсь позвонить по телефону даже самому премьер-министру.

Десятимиллионная сделка

— Повлияет ли заключение дипломатических отношений между Пекином и Вашингтоном на торговлю наркотиками в Юго-Восточной Азии? — спросил я американского консула в Чиангмае Пола Джерома Беннета.

— Только косвенно, — ответил он. — Бирма может в больших масштабах принимать международную помощь. Это облегчит правительству борьбу с сепаратистами.

Оба мы знали, что он по меньшей мере недоговаривает. Я раздумывал, не расспросить ли о прошлом, но решил от этого отказаться: настоящее важнее. Что интересует меня, я знал абсолютно точно: подозревают ли американцы Бангкок в том, что он по-прежнему покровительствует торговле наркотиками?

— В прошлом правительство Таиланда поддерживало интересы торговцев наркотиками на своей территории не только из экономических, но и из стратегических соображений. «Личные» армии, финансируемые доходами от продажи опия, обеспечивали спокойствие в северном пограничье. Не пытается ли правительство Соединенных Штатов убедить Бангкок, что подобная политика противоречит обязательствам, которые принял на себя Таиланд? — Я постарался сформулировать вопрос как можно дипломатичней, и это вызвало у консула улыбку.

— Возможно, что-либо похожее на вашу концепцию и существует в головах некоторых офицеров, но могу вас уверить: верховное командование от поддержки «личных» армий полностью отказалось. Боеспособность таиландской армии за последние годы чрезвычайно возросла. Солдаты уже научились воевать в джунглях и в горах и вполне могут обойтись без такой помощи. Я не утверждаю, что так же было и в прошлом.

— Кхун Са, который контролирует торговлю героином в области «золотого треугольника», три года назад предлагал группе американских сенаторов выгодную сделку. Он утверждал, что может продать весь урожай бирманского опия любой заинтересованной стороне. В этом году он уточнил требуемую сумму: десять миллионов долларов. Это не так много в сравнении с убытками, которые принесет бирманский героин, попав к наркоманам. Не выгодней ли принять его предложение?

Очевидно, подобные вопросы ему доводилось слышать уже не раз:

— Против этого, в сущности, можно выдвинуть четыре довода. Во-первых, торговля одурманивающими ядами противозаконна, и потому всякие акции подобного рода с точки зрения международного права были бы нелегальными. Во-вторых, посадки мака при обеспечении его регулярных закупок стали бы расти. Далее: не существует ни одной организации, которая могла бы проконтролировать выполнение подобных договоренностей. И наконец, это, безусловно, осложнило бы отношения с Бирмой, потому что такая акция обеспечивала бы деньгами — а тем самым и оружием — сепаратистов на Севере, — объяснил он.

— Вы считаете, что в «золотом треугольнике» наступил ощутимый поворот к лучшему?

Он еле заметно вздохнул:

— Нет, этого я утверждать не берусь.

Я вдруг почувствовал усталость от жары, политики, контрабандистов и попыток вытянуть информацию от людей, не желающих ее давать. Захотелось приветливого слова, простых, естественных взаимоотношений. После разговора, который продолжался более часа, я не узнал почти ничего нового. И поспешил проститься. Меня начинали разбирать сомнения: не слишком ли много я занимаюсь вопросами торговли наркотиками в Азии? Пора было осмотреться и поискать иных собеседников, чем полицейские, контрабандисты и солдаты.

Я вошел в ближайшую телефонную будку и набрал номер.

Огонек во тьме

— То и дело появляется какой-нибудь новый Джеймс Бонд и предлагает простейший способ решения проблемы наркотиков: например, взорвать маленькие фабрички героина и перестрелять всех, кто там работает. Покуда в Бирме сеют мак и получают из него опий, кто-то все равно будет вывозить его на рынок. Насильственные же акции ни к чему не приведут, — любил повторять Уильям Юнг, отличный знаток «золотого треугольника».