Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна
Несколько долгих месяцев невиновный капитан провел на острове Ре, а затем был переведен на каторгу в Гвиану, где должен был пребывать до конца своих дней.
Можно легко представить себе, какие чувства испытывали в это время члены известной и уважаемой в Сен-Мало семьи Мариона. Молодая женщина не могла поверить в то, что рассказывали о ее муже. Горе ее не знало границ. Счастье, любовь, будущее — все рухнуло в один миг. Однако в глубине души теплилась надежда на спасение, и надо было жить, чтобы помочь дорогому человеку обрести свободу и честь. Если это не удастся, то несчастная была готова разделить муки ада со своим супругом.
Во время предварительного следствия она приложила нечеловеческие усилия, чтобы развернуть кампанию по защите Мариона. Использовав все связи, проверила протоколы допросов и взбудоражила общественность, которая еще помнила дело братьев Дегравов. Кроме того, отчаявшаяся женщина дала объявление в центральных французских и зарубежных газетах с просьбой откликнуться всех, кто знал хоть какие-либо подробности об этом деле. К сожалению, повсюду мадам Марион наталкивалась на непонимание и равнодушие. Ее жалели, но не помогали.
Время шло, силы истощались.
Минуло два года. Иногда семья получала письма от любимого мужа и отца, но боль утраты не утихала. А тут ко всем несчастьям добавилось еще одно. Однажды Гектор, крепкий и здоровый мальчик, упал, да так неудачно, что повредил позвоночник. Последствия были тяжелыми: он стал горбуном.
Только через три года слабый свет забрезжил в конце туннеля. Появился юнга Галипот, сброшенный Ником Портером со шхуны. Благодаря нелепой, но счастливой случайности мальчик спасся. Упав в море, бедняга оказался… рядом с клеткой для кур! Ухватившись за нее, он плавал, пока его не подобрало небольшое рыбацкое судно.
Однако трагедия, разыгравшаяся на судне, произвела на Галипота такое сильное впечатление, что он повредился рассудком и долгое время находился в прострации[37]. Постепенно разум стал возвращаться к нему, юнга выздоровел, возмужал и вновь начал плавать, ни на минуту не забывая о том, что с ним случилось на «Пинтадине». Оказавшись в Макао[38], он узнал о тюремном заключении своего бывшего капитана и, будучи честным человеком, сделал заявление португальским властям, рассказав правду о трагических событиях. Затем Галипот послал письмо мадам Марион, которая передала его адвокату мужа. Копию письма адвокат положил в дело, надеясь использовать для подачи ходатайства о помиловании.
Пошел уже четвертый год, с тех пор как капитан Марион, став жертвой обмана, попал в заключение. Это время было настоящим испытанием для его жены и детей.
Вскоре пришло еще одно письмо, даже более важное, чем письмо юнги. В нем содержалось признание одного из виновных, который, умирая от болезни на испанском Понапе, одном из Каролинских островов[39], раскаялся в содеянном и поведал о преступлении приезжему миссионеру. Не ограничившись признанием, умирающий заставил священника написать под диктовку письмо и переслать семье капитана Мариона. Но, к сожалению, документ не имел юридической силы, так как на нем не было ни подписи автора, ни подписи свидетелей. Однако он имел огромное моральное значение. В конце концов, можно было разыскать священника, пригласить его во Францию, чтобы тот предстал перед судом в качестве свидетеля. Не ждать же, прозябая в нищете и надеясь на чудо?
Для бедной женщины жизнь в Сен-Мало становилась невыносимой. Одна, с двумя детьми на руках, она оказалась без средств к существованию. Узнав, что по прошествии пяти лет администрация колонии может выделить заключенному участок земли или даже какое-то помещение, в котором поселится его семья, а сам каторжник будет пользоваться полусвободой, чтобы видеться иногда со своими близкими, она решила отправиться к мужу.
«Пять лет! До этого срока — только несколько месяцев! Ожидание не будет таким мучительным, ведь мы окажемся вместе!» — думала женщина. Она продала последнее, чтобы оплатить дорогу до Сен-Назера[40] и потом купить билеты для эмигрантов на трансатлантическое судно, отплывающее в Кайенну[41].
Путешествие было ужасным. Когда мадам Марион с измученными детьми сошла на землю, у нее оставалось лишь 25 франков. Не теряя ни минуты, она отправилась в Главное управление тюрем и мест заключения, поговорить с директором. Судя по внешнему виду, чистой и элегантной одежде, никому и в голову не пришло, что белая женщина с детьми — жена каторжника. Ей повезло — господин директор оказался на месте. У него был усталый и равнодушный вид, как у всех колониальных функционеров, праздно проводящих время на службе. В двух словах мадам Марион рассказала ему о своем деле и попросила разрешения повидаться с мужем. По мере того, как она говорила, брови главного управляющего ползли вверх, и лицо становилось все более суровым. Наконец он переспросил:
— Как зовут вашего мужа?
— Андре Марион, сейчас он в Сен-Лоране.
Услышав имя Мариона, мужчина вскочил и, потеряв контроль над собой, заорал:
— Послушайте, дорогуша, ваш муж — опасный преступник! Он только что пытался совершить побег, искалечил двух наших охранников… К счастью, его поймали. Теперь его песенка спета!
— Скажите, месье… Что ему за это будет? Ведь он был осужден без вины!
Директор разразился страшным хохотом, как будто ему только что рассказали анекдот.
— Без вины! А! Хорошая шутка! У меня тут пять тысяч заключенных, и все говорят одно и то же. Их послушать, так они заслуживают орден Почетного легиона[42].
— Месье! Умоляю вас, разрешите мне встретиться с ним! Мы приехали сюда издалека с одной только надеждой увидеть и поддержать Андре. Вы не поверите, что́ нам пришлось пережить. Я хочу разделить с ним все тяготы и лишения каторги. Ничто меня не пугает: ни усталость, ни боль, ни стыд, только бы быть вместе. Я сочту это за счастье.
Но у главного управляющего тюремной администрации было каменное сердце. Оставаясь глухим к мольбам несчастной женщины, он безразличным голосом ответил:
— Ничем не могу помочь вам, бедняжка… Через десять дней вашего мужа будут судить… Возможно, приговорят к смертной казни… Кроме того, вы здесь без разрешения властей и ваше присутствие недопустимо на территории колонии. Возвращайтесь во Францию. Я распоряжусь, чтобы вас проводили на пароход, который отправится через пять дней.
— Месье, это ужасно то, что вы…
— Не настаивайте! Вы поедете добровольно, или я вас заставлю. Да, заставлю.
