Жюль Верн - Маяк на Краю Света
Почти одновременно с этим из-за скалы показался Морис, который, пробравшись между скал, бросился к безжизненному животному, склонился над ним, потрогал рукой и вдруг резко поднялся.
Затем он повернулся в сторону башни и сделал знак, который нельзя было понять иначе, как просьбу немедленно подойти туда к нему.
— Пошли, там что-то случилось, — сказал Васкес.
Оба охотника, оставшиеся в засаде, бегом бросились к буковой роще и через десять минут оказались на месте.
— Что с гуанако? — спросил Васкес.
— Вот, смотри, — ответил Морис, кивнув в сторону неподвижно лежащего тела животного.
— Не дышит? — спросил Фелипе.
— Нет, мертвая, — ответил Морис.
— Что, очень старая? — удивился Васкес.
— Нет, от раны!
— От раны? Значит, ее ранили?
— Да, видишь, ей пуля в бок вошла.
— Пуля!
Сомнений быть не могло. В животное стреляли, ранили, и, добравшись до рощицы, оно упало замертво.
— Эго что же, здесь кто-то охотится? — пробормотал в задумчивости Васкес и тревожно обвел взглядом остров, не трогаясь с места.
Глава IV
БАНДА КОНГРЕ
Если бы наши смотрители маяка перенеслись на западную оконечность острова, они обнаружили бы, что берег здесь — у мыса Сан-Антонио — очень отличается от восточного побережья. Сплошь камни и скалы, отвесно поднимающиеся на двести футов к небу и уходящие глубоко под воду, камни и скалы, о которые грозно бьется прибой, даже в хорошую погоду.
Голый гранит, иссеченный ветром и морем, бесчисленные трещины и разломы, где находят приют мириады крикливых птиц. Каменистый берег постепенно погружается в воду, выступая кое-где над поверхностью в виде банок[63] и рифов[64], уходящих далеко в море. На время отлива камни обнажаются. Узкие протоки между ними несудоходны и доступны только для плоскодонок. Повсюду песчаные и каменистые отмели с кустиками морской травы и осколками раковин, разбитых волнами о камни. В скалах можно обнаружить массу глубоких пещер, внутри которых сухо и темно, входное отверстие довольно узкое, и внутрь не задувают ветры, не попадают брызги прибоя, даже в осеннее ненастье. Дорогу к ним преграждают крутые откосы и каменистые осыпи, которые грозят обвалами при каждой мощной волне.
Глубокие вертикальные разломы в скалах образуют лощины, которые ведут прямо к плато в центральной части острова, но попасть туда можно, только перебравшись через отроги скал высотой до девятисот метров и пройдя пешком не меньше пятнадцати миль. В целом, с западной оконечности остров выглядит еще более диким и пустынным, чем со стороны бухты Эльгор.
Несмотря на то, что острова Магелланова архипелага укрывают западную часть острова от северных шквалов, морские волны буйствуют на западе с той же силой, что на востоке, и маяк у выхода в Тихий океан был бы нужен не меньше, чем тот, который указывает путь в Атлантику. Возможно, чилийское правительство, по примеру аргентинского, планировало в скором времени позаботиться о моряках, направляющихся в пролив Ле-Мер от мыса Горн.
Во всяком случае, если бы зажглось сразу два маяка, у банды грабителей, которые промышляли у мыса Сан-Бартоломео, значительно сократились бы доходы.
Разбойники обосновались в тех местах еще несколько лет назад: в глубине скал нашлась для них пещера, чтобы укрыться от непогоды; людских глаз бояться не приходилось: корабли на остров Штатов никогда не заходили.
Банда насчитывала двенадцать человек, все — выходцы из Южной Америки. Главаря звали Контре, помощника — Карканте.
Кроме пятерых то ли аргентинцев, то ли чилийцев, в это разноплеменное сборище входило несколько островитян с архипелага, завербованных самим Конгре, которые знали места, потому что по хорошей погоде ходили сюда на рыбный промысел.
О Карканте было известно, что он — чилиец, и больше ничего: ни где родился, ни кто родители. Невысокого роста, лет тридцати пяти — сорока, худощавого телосложения, но очень сильный — сплошные жилы и мускулы, он прослыл скрытным и лживым, всегда готовым ограбить или даже убить кого угодно.
Прошлое главаря скрывалось под покровом абсолютной тайны.
Действительно ли его звали Конгре, откуда он родом — сам главарь никогда не обмолвился об этом ни единым словом. Правда, в Магеллании и на Огненной Земле это имя носили многие из местных жителей. Известно, что однажды к капитану Дюмон-Дюрвилю[65], который вел «Астролябию» и «Зеле» через Магелланов пролив, во время стоянки в заливе Пекета приходил на борт один патагонец с таким же именем. Но маловероятно, чтобы наш бандит происходил из местных жителей. Ничто в его физиономии не указывало на патагонца, у тех лицо сужается кверху и расширяется книзу, лоб узкий и покатый, удлиненные глаза и приплюснутый нос, и ростом они высокие. К тому же в выражении лица Конгре не хватало кротости и доброты, которые отличают местные народности.
Конгре, по натуре очень вспыльчивый и энергичный, имел резкие и грубые черты лица, почти не смягченные окладистой бородой, в которой блестело уже много седых волос, хотя ему едва исполнилось сорок. Это был отъявленный бандит, страшный человек, на совести которого лежало столько преступлений, что везде, кроме заброшенного и пустынного острова, ему грозила тюрьма.
Но как же сумели выжить здесь эти люди в течение нескольких лет? На этот вопрос мы сейчас постараемся вкратце ответить.
Когда Конгре с Карканте, совершившим преступления, за которые полагается виселица, удалось удрать из Пунта-Аренаса[66], главного порта в Магеллании, они укрылись на Огненной Земле, где их никто не мог найти. Прожив там некоторое время, от местных жителей они узнали, что в море, вблизи острова Штатов, корабли часто терпят крушения — Маяк на Краю Света еще не освещал тогда морякам путь. Сделав вывод, что побережье сплошь усеяно остатками погибших судов, Конгре и его сообщник решили сколотить банду и заняться грабежом на том берегу, обчищая обломки, выброшенные прибоем. В банду вошли несколько таких же мерзавцев, к которым присоединились еще с десяток отпетых туземцев. Все они отправились через пролив Ле-Мер на обычной лодке, но, несмотря на моряцкий опыт главаря и Карканте, которые избороздили в свое время весь Тихий океан, суденышко разбилось: налетевший порыв ветра понес их на восток, а там водоворотом лодчонку закрутило и, не дав войти в спокойные воды залива Парри, выбросило на скалы у мыса Колнетт. Уже пешком вдоль берега они добрались до бухты Эльгор, где обнаружили все, что надеялись найти: обломки давних и недавних кораблекрушений усеивали все вокруг: тюки и чемоданы, ящики с провизией, которой можно прокормиться целый год, пистолеты и ружья, нуждавшиеся лишь в легкой починке, заряды, прекрасно сохранившиеся в металлических коробках, и бесценные слитки золота и серебра, очевидно, с богатых торговых судов, шедших из Австралии, а еще — мебель, куски обшивки с кораблей, какие-то доски и еще много всяких деревянных обломков. Кое-где — останки скелетов, но ни одной живой души, никому, видно, не удавалось спастись после несчастья в море. И неудивительно: всякому мореходу известно: остров Штатов тем и страшен, что если корабль налетит на его подводные скалы, то экипажу до берега не добраться.
