Галина Шевцова - Япония. В краю маяков и храмов
Но, как водится, ждали беды с одной стороны, а ударило с другой. Того хуже, специалисты считают, что эта тряска была еще не той, что последнее время ждут в Токио…
Я, правда, обитаю весьма и весьма далеко от места событий. Срочно перезвонив некоторым своим особо непоседливым друзьям, я довольно быстро убедилась, что никто из них, слава богу, не пострадал. Как выяснилось позже, не пострадали также ни родственники, ни знакомые моих друзей, что, конечно, огромное везение.
Второй моей мыслью были храмы. Мгновенно прокрутив в голове карту, я обнаружила, что в зоне поражения находится только один из крупных архитектурных памятников — средневековый дзенский храм Дзуйгандзи из городка Мацусима возле Сендая. Я тут же в подробностях вспомнила этот милый городок и бухту с раскиданной в ней тысячей мелких островов — то самое место, которое Мацуо Басьо назвал «одним из трех наилучших морских видов Японии». Увидела как наяву крытую мохнатым соломенным козырьком ограду прибрежного храма… Ветки персиков и ажурного дракона, вырезанных на фронтоне. Темные лесные пещеры со статуями будд и букетами полевых цветов в бамбуковых вазах. Маленькое дальнее святилище на островке у берега. Горбатый мостик над морскими волнами и засохшее дерево рядом…
Как странно помнить то, чего вдруг не стало… Впрочем, траур был преждевременным: как вскоре сообщил мне Сакураи — храм Дзуйгандзи практически не пострадал. От землетрясения у него местами обвалилась ограда, только и всего. Да уж, умели строить японские мастера, ничего не скажешь: храмы тут похожи в некотором смысле на… Помните, были такие детские игрушки: деревянные котики на пьедестале. Нажмешь кнопочку сбоку — котик отклоняется в сторону, отпустишь — становится назад. Так и японские храмы — пошатаются немного и возвращаются назад. Их гениальная шарнирная конструкция выработалась за века жизни на вулкане, в буквальном смысле этого слова, заметьте.
А вот соседний большой город Сендай разрушило основательно. И никогда, наверное, не быть ему прежним. Я вспомнила этот легкий, веселый, какой-то демократичный город. Современный и незамысловатый, с веселыми девушками-полицейскими и дешевыми бизнес-гостиницами вокруг вокзала. Сендай не мог похвастаться обилием старинных зданий, зато был удобнейшей перевалочной базой для путешествий по спрятанным в окрестных горах архитектурным чудесам…
Мой друг, санитарный врач из Киото, поехал туда через пару недель после землетрясения — наводить санитарный порядок. И сказал, что вокруг Сендая есть прибрежные городки, где практически стопроцентно все жители погибли…
Да, японцы живут со смертью, спящей за плечами. Так было всегда. Потому что эта земля — прибежище катаклизмов. И никто тут никогда не знает, что будет завтра. Во многом японская культура такая, как она есть, именно поэтому. Когда живешь каждый день, как последний, ценишь красоту неповторимого мига. Думаешь о ней так, как это делали древние японцы, имевшие в запасе три разных слова: для обозначения красоты раскрывающегося бутона, полного цветения и опадающего цветка. Эта, последняя, красота увядания — самая главная ценность.
Но основной секрет в том, что за увяданием приходит новая весна и новые бутоны просыпаются к жизни. Иногда мне кажется, что на месте прошлогодних соцветий, на ветках сакуры раскрываются те же самые цветы, начавшие, словно феникс, новый жизненный цикл. И разбитые цунами, покалеченные земли заполняет цветение сакур. И японцы вновь ходят на них смотреть. Что поражает больше всего, так это любующиеся сакурой люди среди развалин.
Однажды в Нагасаки я повстречала камфорное дерево. Оно священное — растет в святилище синто и, как говорят, временами служит домом божества. Некогда это дерево очутилось в эпицентре атомного взрыва. Рядом на стенде были выставлены страшные послевоенные фото: обугленный остов древесного исполина возвышается среди равнины черных развалин. Ученые прогнозировали, что на месте взрыва не заведется ничего живого по крайней мере лет сто. Но новые деревья выросли здесь на удивление быстро. И что наиболее удивительно: зазеленело и это, казалось бы, безнадежно мертвое.
Мне кажется, есть в этом что-то родственное недавним событиям. И вечная печаль, и новая надежда. Ведь пока на этой земле возрождаются деревья, пока зацветает сакура и люди не забывают на нее смотреть — жизнь продолжается.
Примечания
1
Темпура — жаренные в рисовом кляре овощи и морепродукты.
2
Хай — да, вас понял.
3
Не оказалось плодов у сакуры, как я ни искала. Потому что далеко не всякая сакура — вишня! Многие виды, например, черемухи и т. д.
4
Так в японском языке передается крик младенца.
5
Иероглифический ключ — устоявшаяся часть иероглифа, повторяющаяся во многих разных, но в какой-то мере родственных по значению знаках. Помимо всего, в японском языке служит отправной точкой для поиска иероглифа в словаре.
6
Хина-мацури — День девочек, празднуется 3 марта.
7
С двух до четырех часов ночи.
8
Моти — сладкие колобки из прессованного мятого риса.
9
Славянские языки очень близки японскому по набору звуков, поэтому практически все славяне говорят по-японски без акцента. А вот западноевропейцам, особенно англоязычным, очень в этом плане тяжело, и акцент у них, как правило, чудовищный.
10
Японцам плохо дается буква «Л». Они не отличают ее в речи от «Р», потому так и произносят.
11
Тян — японская приставка вежливости при обращении к ребенку, животному. Еще так друг друга могут называть девочки и женщины. Но мужчина так женщину вряд ли назовет. А самое главное, не вздумайте назвать так мужчину! Это будет намек на то, что он голубой.
12
Каменрайда — дословно «всадник в маске».
13
Дайбуцу-дэн — павильон Большого Будды.
14
Ханами — праздник любования цветами.
15
Сика-сенбей — «оленьи коржики».
