Фуксия Данлоп - Суп из акульего плавника
Когда мы вернулись в деревню, пара старушек (прабабушка и бабушка), сидевшие с двухлетним ребенком, в то время как его мать была на работе, пригласили нас зайти в их скромный крестьянский домишко. Они дали нам немного перца, который вырастили сами. «Если у вас разболится живот, — наставляла бабушка, — возьмите в руки десять перчиков, разотрите их, а потом проглотите, запив холодной водой. Сами увидите, все как рукой снимет».
Водитель стоял у администрации, и у нас до возвращения в Цинси было еще время осмотреть округу. Высоко над Цязньли, немного в стороне от главной дороги, гордо высилась бетонная стела, на которой красовалась надпись «Уезд Ханьюань — родина цветочного перца». Чуть ниже мы заметили каменную табличку гораздо более скромного вида, покрытую иероглифами. Она была известна под названием мянь гун бэй — «Стела освобождения от подати». Пять лет назад, в прежнее посещение Ханьюани, табличка лежала разбитой возле клумбы одного из административных зданий, но сейчас до властей стало доходить, что историю надо беречь, да и туристов можно привлечь, поэтому табличку склеили и поместили на видное место.
Истертые иероглифы рассказывали о том, как в последние годы династии Цин местные крестьяне обрели защиту от поборов здешнего бесчестного чиновничества. В то время определенное количество перца следовало посылать в виде подати к императорскому двору, и представители властей особо не церемонились при сборах. Они выжимали из крестьян все соки, повергая их в чудовищную бедность. Наконец, не в силах больше терпеть такой несправедливости, крестьяне подали прошение вышестоящим властям, моля о снисхождении. В качестве жеста монаршей милости подать на перец была отменена, а в память об этом в Цзяньли был установлен камень с соответствующей надписью.
Мы набились в фургончик, который, дребезжа, тронулся в обратный путь. По дороге речь шла, конечно, о перце. Местный чиновник, вызвавшийся нас сопровождать, проговорился, что в современном виде подать перцем по-прежнему существует. Каждый год власти уезда покупают у крестьян 40 цзиней отборного цзяньлийского перца, который отправляется в качестве подарка в Чжуннаньхай, квартал в самом центре Пекина, где располагаются резиденции высших органов управления КНР. «Все эти магазины, — сказал чиновник, показывая рукой на лавчонки, выстроившиеся вдоль главной дороги, — якобы торгуют податным перцем, но на самом деле вы его здесь не сыщете. Податный перец скупается чиновниками и людьми со связями. Большая часть из того, чем здесь торгуют, — привозное. Растят в других районах Сычуани, а потом заворачивают в местную упаковку».
Мы с Му Ма пообедали говядиной в одном из придорожных ресторанчиков, остановив свой выбор на хого. Из котла так и тянуло сычуаньским перцем. Потом поехали обратно в Цинси. У входа в конфуцианский храм, где мы уже успели побывать пять лет тому назад, толпились крестьяне в пестрых одеждах, торгуясь друг с другом о ценах на посевное зерно, стоявшее тут же в мешках. Вскоре меня кто-то похлопал по плечу. Коренастый мужчина велел мне проследовать с ним в администрацию, которая располагалась напротив храма. «Вообще-то мне бы хотелось осмотреть храм», — попыталась я ему возразить. Однако было ясно, что ничего он слушать не будет. Мы прошли до здания администрации, поднялись по бетонной лестнице и вошли в стылый прокуренный кабинет, окна которого выходили на рынок, где торговали семенами. Мужчина предложил мне сесть и заварил чая, налив кипятка из термоса.
Я приготовилась к очередному нудному допросу. Неужели мне из-за дурацкой паранойи этого чинуши придется торчать здесь несколько часов, снося его политические выпады? Может, он заставит меня написать сочинение с самокритикой, как это уже однажды проделал нервный полицейский в тибетском районе Северной Сычуани? А может, приставит приглядывать за мной очередного мальчика-полицейского? Однако все мои опасения оказались беспочвенными. Чиновник, оказавшийся секретарем парткома Цинси, был человеком нового типа.
Как только я объяснила, что пишу книги о китайской кулинарии и в данный момент предметом моих исследований является сычуаньский перец, широкое, округлое лицо чиновника словно светом озарилось. «Добро пожаловать! Добро пожаловать!» — несколько раз воскликнул он и тут же исчез в соседнем кабинете. Появившись оттуда через пару мгновений, представитель местной власти протянул мне роскошный глянцевый цветной календарь, как раз посвященный податному перцу. С гордостью он показал напечатанные там стихотворения, краткое изложение истории Цинси, бывшей столицей уезда на протяжении 1346 лет, а также сфотографированный крупным планом знаменитый вава цзяо. «Поглядите, — твердил чиновник, тыкая пальцем, — видите „деток“ (вава)? По ним вы точно можете определить, что это перец местный, нашенский!» Он поведал мне, что хочет, чтобы весь мир узнал о Цинси и произрастающем здесь перце.
Я была удивлена, пребывая в полнейшем восторге. Впервые мне встретился партийный чиновник, который понимал, что радушный прием произведет на иностранца гораздо более приятное впечатление, чем допрос, и лучше не обращаться с ним как с уголовником и шпионом. Интересно, может, он ходил на какие-то новые партийные курсы по связям с общественностью?
Я сказала секретарю, что хочу купить цинсийского перца, и попросила помочь мне советом: «Мне доводилось слышать, что иногда перец привозят из других районов, а потом продают его под видом местного». «Нет проблем, я все устрою», — воодушевился местный партбосс и набрал чей-то номер на мобильном телефоне. Некоторое время спустя в комнату вошел еще один мужчина. Выяснилось, что это был мэр. «Слушайте, — обратился к нему секретарь, — вы можете организовать цзинь цинсийского податного перца госпоже Фу? Позаботьтесь, чтоб перец был получше». Мэр кинулся тотчас выполнять его поручение.
Через полчаса он вернулся и принес два бумажных пакета, на которых гордо красовалась текст с историей цинсийского податного перца. Секретарь открыл пакет, и тут пахнуло чудесным перечным ароматом. Кожица перчиков была темно-розовой и покрыта пупырышками, а внутри они были шелковисто-белыми. «Покажите мне вава», — попросила я. Секретарь внимательно вгляделся в одну пару перчиков, в другую, в третью… «Это не настоящий вава цзяо! — в гневе вскричал он. — Смотрите, у одних вава есть, у других — нет! Они смешали наш перец с привозным!» Секретарь был вне себя от ярости. Снова вызвали мэра. «Вы что принесли?! Это не дело. Отправляйтесь снова и достаньте настоящий перец. И не ходите в лавки, ступайте поспрашивайте у крестьян. У кого-нибудь наверняка есть запасы в кладовках». (Вполне понятно, что раз обманули самого мэра, настоящий цинсийский перец найти было очень сложно. Я старалась скрыть улыбку.)
