Леонид Почивалов - И снова уйдут корабли...
И вот сейчас, проплывая вблизи просторов Адриатического моря, я пытаюсь себе представить чернявого, горбоносого, с горящими разбойными глазами Разу. Давным-давно он стал взрослым. Может быть, по-прежнему живет в своей живописной Влёре, порой проходя по знакомому берегу, вдруг вспомнит странного чужестранца, неведомо откуда приехавшего, который взял и ни с того ни с сего подарил ему, неведомому мальчишке, бесценное богатство — маску для подводного плавания.
Когда путешествуешь по Средиземному морю, чего только не предложат радиоприемнику окрестные берега! И джазы, и симфонические оркестры, и тамтамы, и зурну. Это и понятно, ведь по морю пролегает граница между разными традиционными культурами — те, что в Африке, арабской и тропической, и те, что в Европе. И звучат эти культуры по радио каждая на свой лад.
Вертел колесико транзистора. Пение, речи, музыка… Вот неприхотливая, убаюкивающая однообразием музыкальных повторов мелодия, наверное, откуда-то со стороны правого берега, с юга, с берегов арабской Африки. Оборвалась мелодия, и деловой голос по-английски сообщил: «Этеншен, плиз! Рейдио Кайэроу спикинг…» Ага, значит, не ошибся: Египет, Каир!
Каир… Мне кажется, до сих пор ощущаю даже запах его кварталов, где живет трудовой люд, запах многочисленных мангалов, на которых готовятся густо наперченное мясо, в моих ушах еще живут крики уличных торговцев, гудки машин, звон металла из лавок ремесленников. Я провел в Каире всего полдня, но огромный древний город оставил о себе впечатление на всю жизнь. За короткие часы знакомства с ним я, охваченный жаждой познавания, торопливо старался утолить ее, эту сладкую жажду, все новыми и новыми впечатлениями о новом для меня мире и, наверное, напоминал изнуренного солнцем бедуина, пришедшего из недалекой от Каира Сахары к спасительному Нилу. Ведь еще с детства мечтал увидеть этот удивительный город и, конечно же, великие египетские пирамиды.
Путь к пирамидам начинался в Бомбее, большом портовом городе Индии. Я вступил на широкий трап стоящего у причала огромного лайнера. Назывался лайнер «Виктория», н на его флагштоке развевался итальянский флаг.
Направлялся он из Сиднея в Геную. Мой билет был до Неаполя.
В специальной карточке, приложенной к билету, было обозначено мое место за обеденным столом в ресторане. Стол был накрыт на четвертых, моими соседями оказалась немолодая пара — лысоватый долговязый мужчина с морщинистым лицом и яркими смелыми мальчишескими глазами и тоже высокорослая женщина с копной тщательно уложенных рыжих, наверняка крашеных волос. Меня они встретили одновременными, давно отработанными, положенными при знакомстве, ничего не выражающими, типично американскими улыбками. Они в самом деле оказались американцами и носили заурядную фамилию — Смит. Но за их стандартными улыбками скрывались те качества характера, которые особенно ценятся в спутнике в дальней дороге. Они были веселы, общительны и не навязчивы. Мы быстро подружились. Плыли они из Сиднея в Геную. На их столе стоял маленький американский флажок. Подобные флажки, свидетельствующие о принадлежности к определенной стране, были и на других столах — такой здесь порядок. Едва я занял за столом свое место, как пришел кельнер и рядом с американским поставил такого же размера советский флажок. Сверкание наших улыбок свидетельствовало о мирном сосуществовании этих флагов, по крайней мере, за нашим столом.
Когда «Виктория» была уже в открытом море, во время ужина к нам подошел кельнер, со значительным видом водрузил на столе не заказанную нами бутылку шампанского и, понизив голос, таинственно сообщил: «Лично от капитана». Спорыми и элегантными движениями рук откупорил бутылку и разлил шампанское по фужерам. Мы, честно говоря, не могли понять, почему сам капитан этого огромного лайнера, на котором несколько сот пассажиров, проявил внимание именно к нашему заурядному столу, однако от угощения не отказались, подняли бокалы, чтобы чокнуться. И в этот момент нас ослепили внезапные вспышки блица. Оказывается, нас стерег фотоаппарат. На другое утро на наш стол положили пахнущую краской, только что отпечатанную судовую многотиражку. На первой полосе была фотография: трое за столом с поднятыми бокалами и с несколько напряженными улыбками на устах, а посередине стола бок о бок два флага: СССР и США. Под фотографией надпись: «Международная разрядка начинается на борту «Виктории». Оказывается, все было задумано ради рекламы. Идеи разрядки в те годы становились популярными. Но лично нам никакой разрядки не требовалось, потому что за нашим столом не было конфронтации.
Я быстро и легко сошелся с супругами Смит, и во время долгого пути мы много времени проводили вместе — и в море в палубных прогулках, и на берегу, когда «Виктория» заходила в попутные порты. Мистер Смит был банковым клерком в Филадельфии, его кругозор мне представлялся не столь уж широким, но в нем присутствовало неукротимое желание за свои деньги получить как можно больше впечатлений и сделать как можно больше экзотических кадров своей невероятно современной фотокинокамерой. Смиты не один год копили деньги на это путешествие, и оно представлялось для них, как говорил их соотечественник Стейнбек, «главным Путешествием жизни». Смиты хотели оставить о нем в своей памяти максимальное — другого подобного уже не будет, люди они небогатые.
Они были по-американски предприимчивы и деятельны, и к своему вояжу относились как к серьезному бизнесу. Во время заходов «Виктории» в порты Карачи и Адена увлекали меня за собой в дальние пешие прогулки и в дороге постоянно опасались: как бы не пропустить какую-нибудь достопримечательность. Мне нравился их познавательный азарт, если случался выбор: куда-то идти или понежиться на койке — они неизменно выбирали первое. Они были типичные американцы, и у них можно было кое-чему поучиться, например, умению толково распоряжаться временем, отпущенным им судьбой для жизни и труда.
Когда ранним декабрьским утром «Виктория», преодолев бурное Красное море, подошла к порту Суэц, мистер Смит с деловым видом отправился на верхнюю палубу судна, где ходовая рубка, и вернулся оттуда с листком в руке. На листке были сделаны расчеты — сколько стоят билеты на автобус из Суэца до Каира, из Каира до пирамид и обратно в Каир, потом опять же автобусом — до Исмаилии. Во втором столбце было обозначено время, которое будет потрачено на каждом этапе путешествия. Все задуманное Смитом, по его мнению, точно укладывалось в лимит времени, необходимый для того, чтобы «Виктория» преодолела Суэцкий канал и добралась до Исмаилии. Есть ли в задуманном риск? Разумеется. Мало ли что может случиться с автобусом! Но если не рисковать, ничего путного в жизни не добьешься. Так считает мистер Смит, и миссис Смит с ним согласна.