Собрание сочинений в 12 т. Т. 4 - Верн Жюль Габриэль
В самом деле, по Ганстену, южный магнитный полюс находится под 70° широты и 130° долготы, а по наблюдениям Дюпере - под 135° долготы и 70°30’ широты. Приходилось вести контрольные наблюдения, перенося компасы в различные части судна, и брать средние показания. Но часто мы были вынуждены определять пройденный путь на основании показаний лага, далеко не точных, потому что в извилистых трещинах льдов судно постоянно меняло курс.
Наконец, 18 марта, после множества напрасных попыток пробить себе дорогу, «Наутилус» был окончательно затерт во льдах. Это были уже не торосы, не дрейфующие льды, не ледяные поля, а неколебимый сплошной барьер из ледяных гор.
- Сплошные льды, - сказал канадец.
Я понял, что Нед Ленд, как и все прежние мореходцы-полярники, считает ледяную преграду непреодолимой. Около полудня выглянуло солнце, и капитан Немо установил координаты местности. Оказалось, что мы находимся под 51°30’ долготы и 67°39' южной широты. Итак, мы зашли уже вглубь Антарктики!
Ни признака свободного моря, ни малейшего намека на чистую воду не было и в помине! Перед «Наутилусом» расстилалась бескрайная торосистая равнина, хаотическое нагромождение льдов, огромные глыбы в виде параллелепипедов с вертикальными гранями - словом, поверхность реки в ледоход, но в гигантском масштабе. Тут и там ледяные обелиски, шпили утесов вздымались на высоту двухсот футов; а еще дальше крутые берега, окутанные легкой дымкой, как зеркало, отражали солнечные лучи, прорывавшиеся сквозь туман. Унылая природа, погруженная в суровое молчание, изредка нарушаемое хлопаньем крыльев буревестников или пуффинов! Все оледенело, даже звук.
«Наутилус» вынужден был остановить свой дерзновенный бег среди ледовых полей.
- Господин профессор, - сказал мне в тот день Нед Ленд. - Если ваш капитан пройдет и дальше…
- Ну и что ж?
- Он будет молодцом!
- Почему, Нед?
- Потому что никто еще не преодолевал сплошные льды. Он силен, ваш капитан. Но, тысяча чертей! Не сильнее же он природы! А там, где самой природой положен предел, волей-неволей надо остановиться.
- Верно, Нед Ленд! Но все же я хотел бы знать, что находится за этими льдами! Вот эта стена меня самого раздражает!
- Господин профессор прав, - сказал Консель. - Стены на то и созданы, чтобы портить нервы ученым. Стены всюду помеха!
- Э, э! - сказал канадец. - Всем известно, что находится там, за этими сплошными льдами.
- Что же именно? - спросил я.
- Лед, и только лед!
- Вы в этом уверены, Нед? - возразил я. - А я нет. Вот почему я хотел бы преодолеть эти льды.
- Послушайтесь меня, господин профессор, откажитесь-ка от этой затеи! - ответил канадец. - Мы дошли до сплошных льдов, и с нас хватит! Ни вы, ни ваш капитан Немо, ни его «Наутилус» дальше ни шага не ступят. Хотите вы или нет, но мы вернемся на север, то есть в страны, где живут порядочные люди.
Я должен был признать правоту Неда Ленда в одном отношении: пока корабли не будут приспособлены к плаванию среди ледяных полей, им придется останавливаться у границы сплошных льдов.
И в самом деле, несмотря на все усилия, несмотря на отчаянные попытки расколоть льды, «Наутилус» был обречен на бездействие. В обычных условиях, если судно не может продолжать путь по маршруту, оно возвращается назад. Но тут возвращение было так же невозможно, как и продвижение вперед, ибо мы были затерты во льдах! И если бы нам пришлось стоять на месте, наше судно вмерзло бы в лед! Так оно и случилось около двух часов пополудни: разводье, в котором стоял «Наутилус», с невероятной быстротой стало затягиваться молодым льдом. Приходилось признаться, что поведение капитана Немо было верхом неосторожности.
Я находился в этот момент на палубе. Капитан, наблюдавший некоторое время за образованием ледяного покрова, обратился ко мне:
- Ну-с, господин профессор, как вы находите наше положение?
- Я нахожу, что мы затерты во льдах, капитан.
- Затерты! Как прикажете вас понимать?
- Я хочу сказать, что мы не сможем двинуться ни вперед, ни назад, ни в какую бы то ни было сторону. Вот что означает слово «затерты», по крайней мере в цивилизованных странах.
- Стало быть, господин Аронакс, вы думаете, что «Наутилус» не в состоянии выбраться из льдов?
- Трудное дело, капитан! Время года позднее, и вряд ли можно рассчитывать на вскрытие льда.
- Ах, господин профессор, вы верны себе! - отвечал капитан Немо несколько иронически. - Вам всюду представляются преграды и препятствия! Я же заявляю, что «Наутилус» не только выйдет из ледяного затора, но и пойдет дальше!
- Дальше на юг? - спросил я, глядя на капитана.
- Да, сударь, к самому полюсу.
- К полюсу? - вскричал я, не сумев скрыть своего недоверия.
- Да, - хладнокровно ответил капитан, - к антарктическому полюсу, к той неизвестной точке, где скрещиваются все меридианы земного шара. Вы знаете, что я делаю с «Наутилусом» все, что хочу.
Да, я это знал! Я знал, что этот человек отважен до безрассудства! Но надеяться преодолеть препятствия, преграждающие путь к Южному полюсу, еще более неприступному, нежели Северный полюс, до которого напрасно пытались добраться самые дерзновенные мореплаватели, отважиться на столь безумное предприятие мог только безумец!
Мне пришла мысль спросить капитана Немо, уж не открыл ли он в самом деле этот пресловутый полюс, куда еще не ступала нога ни единого человеческого существа.
- Нет, сударь, - ответил он. - Мы сделаем вместе это открытие. То, что не удалось другим, удастся мне. Никогда еще мой «Наутилус» не заходил так далеко в южные моря; но, повторяю вам, он пойдет еще дальше.
- Хотел бы верить вам, капитан, - отвечал я с легкой иронией. - И я вам верю! Идемте вперед! Препятствий нет для нас! Расколем эти сплошные льды! Взорвем их! А если они не подадутся, дадим крылья «Наутилусу», и пусть он пронесется над льдами!
- Над льдами, господин профессор? - спокойно спросил капитан Немо. - Нет, не над льдами, а под льдами!
- Под льдами? - воскликнул я.
И вдруг я все понял. Мне стали ясны намерения капитана Немо. Чудесные свойства «Наутилуса» должны были сослужить службу и в этом фантастическом предприятии!
- Я вижу, что мы начинаем понимать друг друга, господин профессор, - сказал капитан, улыбнувшись. - Вы уже предвидите возможность, - а я говорю успех, - нашей попытки. То, что неисполнимо для обыкновенного судна, вполне осуществимо для «Наутилуса». Если у пояса обнаружится материк, «Наутилус» остановится. Но, ежели полюс омывается океаном, мы дойдем до самого полюса!
- Пожалуй, вы правы, - сказал я, увлекшись речами капитана. - Если поверхность океана скована льдами, то глубинные слои свободны, согласно мудрому закону, по которому наибольшая плотность морской воды соответствует температуре выше градуса замерзания. И, если не ошибаюсь, надводная часть льда относится к подводной, как один к четырем?
- Почти так, господин профессор! На каждый фут айсберга, выступающего над уровнем моря, приходятся три фута под уровнем моря. Поскольку эти ледяные горы не превышают ста метров в высоту, стало быть, толща их подводной части не более трехсот метров. А что такое триста метров для «Наутилуса»?
- Ровно ничего, сударь!
- «Наутилус» может опуститься в самые глубинные воды, где температура одинакова под всеми широтами; а там не страшны нам и тридцати - сорокаградусные морозы, сковывающие поверхностные воды.
- Верно, сударь, совершенно верно, - отвечал я, воодушевляясь.
- Единственная трудность в том, - продолжал капитан Немо, - что нам несколько дней придется пробыть под водой, не возобновляя запасов воздуха.
- Только-то? - возразил я. - Резервуары «Наутилуса» вместительны. Мы их наполним до отказа воздухом и, стало быть, не будем чувствовать недостатка в кислороде!
- Отлично придумано, господин Аронакс, - смеясь, сказал капитан. - Но я не хочу, чтобы вы обвинили меня в безрассудстве, а потому заранее скажу, чего нам следует опасаться.
