Собрание сочинений в 12 т. Т. 4 - Верн Жюль Габриэль
- Южные киты, - сказал он. - Богатая пожива для целой флотилии китобоев!
- А не разрешите ли, капитан, - спросил канадец, - поохотиться на них? Ведь иначе рука отвыкнет метать гарпун!
- Зачем напрасно истреблять животных? - ответил капитан Немо. - Китовый жир нам не нужен.
- Однако, капитан, - возразил канадец, - в Красном море вы разрешили нам охотиться на тюленя!
- Это иное дело! Экипаж тогда нуждался в свежем мясе. Тут же будет убийство ради убийства. Человек часто присваивает себе это право, я это знаю! Но я не признаю подобного варварского времяпровождения. Хищнически истребляя южного кита, простодушное, безвредное, доброе животное, ваши товарищи по ремеслу, Нед Ленд, творят дело, достойное порицания. Выбив китов в Баффиновом заливе, они скоро совершенно истребят весь класс этих полезных животных. Оставьте-ка в покое несчастных китов! И без вас у них много своих врагов: кашалоты, меч-рыба, пила-рыба!
Можно себе представить, с какой физиономией канадец выслушивал нравоучения капитана Немо! Читать нотации охотнику - стало быть, даром тратить слова. Нед Ленд во все глаза глядел на капитана, не понимая, видимо, что тот хочет сказать. Все же капитан был прав. Варварское истребление этого вида животных приведет к тому, что скоро не останется ни одного кита в океане.
Нед Ленд просвистал свое «Янки-Дудль» [28], заложил руки в карманы и повернулся к нам спиной.
Между тем капитан Немо, наблюдая за стадом китов, говорил мне:
- Я был прав, сказавши, что у кита и помимо человека довольно врагов в своей среде. Вот сейчас, на наших глазах, этому стаду китов придется иметь дело с сильным противником. Вы замечаете, господин Аронакс, в восьми милях под ветром движутся черные точки?
- Замечаю, капитан.
- Это кашалоты, страшные животные! Я встречал целые стада кашалотов, от двухсот до трехсот особей! Вот этих-то кашалотов, хищных, вредных животных, следует истреблять.
При последних словах капитана канадец живо обернулся.
- Что ж, время еще не упущено, капитан, - сказал я, - и даже в интересах китов…
- Зачем подвергать себя опасности, господин профессор? «Наутилус» и сам рассеет кашалотов. Его стальной таран не уступит, полагаю, гарпуну Неда Ленда.
Канадец без стеснения пожал плечами, как бы говоря: «Бить кашалотов судовым тараном! Слыханное ли это дело?»
- Погодите, господин Аронакс, - сказал капитан Немо. - Мы вам покажем охоту, какой вы еще не видывали. Никакой жалости к этим кровожадным китообразным! У них только и есть, что пасть да зубы!
Пасть да зубы! Лучше нельзя было описать большеголового кашалота гигантских размеров, до двадцати пяти метров в длину! Громадная голова китообразного занимала около трети всего его тела. В отличие от беззубых китов, у которых верхняя челюсть вместо зубов усажена роговыми пластинками, так называемым «китовым усом», у кашалота, из подотряда зубастых китов, в нижней челюсти имеется двадцать пять крупных заостренных зубов, длиной в двадцать сантиметров и весом по два фунта каждый. В углублениях костей гигантского черепа находится объемистая полость, разделенная на две камеры перегородкой и наполненная драгоценной маслянистой массой, так называемым спермацетом, в количестве до трехсот - четырехсот килограммов. Кашалот, неуклюжее животное, - скорее головастик, нежели рыба, как заметил Фредоль. Он сложен нескладно, левая сторона тела непропорциональна в отношении правой; видит он только правым глазом; словом, вышел «кривым на левый бок», говоря фигурально.
Тем временем чудовищное стадо приближалось. Кашалоты уже завидели китов и готовились к бою. Можно было заранее сказать, что победа останется на стороне кашалотов, и не только потому, что кашалоты лучше приспособлены для борьбы, чем их беззубые противники, но и потому, что кашалоты могут дольше китов оставаться под водою, не переводя, так сказать, дыхания.
Время было спешить на помощь китам. «Наутилус» ушел под воду. Консель, Нед и я уселись возле окон в салоне. Капитан Немо прошел в штурвальную рубку и сам стал у руля, чтобы лично управлять своим судном, превратившимся в орудие истребления. Вскоре вращение винта ускорилось, и судно взяло большой ход.
Кашалоты уже вступили в бой с китами, когда на поле брани вышел «Наутилус». В расчеты капитана входило врезаться в стадо большеголовых. Кашалоты сначала не очень встревожились при виде чудища, вмешавшегося в их схватку с китами. Но вскоре они почувствовали силу его ударов.
Ну, и была же битва! Даже Нед Ленд пришел в восторг и хлопал в ладоши. «Наутилус» в руках капитана превратился в грозный гарпун. Он врубался в эти мясистые туши и рассекал их пополам, оставляя за собой два окровавленных куска мяса. Страшные удары хвостом по его обшивке были ему не чувствительны. Толчки мощных туш - ему нипочем! Уничтожив одного кашалота, он устремлялся к другому, поворачивался с галса на галс, чтобы не упустить жертвы, давал то передний, то задний ход, погружался, покорный воле штурмана, в глубины, когда животное уходило под воду, всплывал вслед за ним на поверхность океана, шел в лобовую атаку или наносил удар с фланга, нападал с фронта, с тыла, рубил, резал своим страшным бивнем!
Какая шла резня! Какой шум стоял над океанскими водами! Какой пронзительный свист, какое предсмертное хрипение вырывалось из глоток обезумевших животных! Взбаламученные ударами могучих хвостов, спокойные океанские воды бурлили, как в котле!
Целый час шло это гомерическое побоище, где большеголовым не было пощады. Несколько раз, объединившись в отряды из десяти - двенадцати особей, кашалоты переходили в наступление, пытаясь раздавить судно своими тушами. Разверстые зубастые пасти, страшные глаза животных, метавшихся по ту сторону окон, приводили Неда Ленда в ярость. Он осыпал большеголовых проклятиями, грозил им кулаком. Кашалоты впивались зубами в железную обшивку подводного корабля, как собаки впиваются в горло затравленного кабана. Но «Наутилус», волею кормчего, то увлекал их за собою в глубины, то извлекал на поверхность вод, невзирая на огромную тяжесть и могучие тиски животных.
Наконец, стадо кашалотов рассеялось. Волнение на море улеглось. Мы всплыли на поверхность океана, открыли люк и поднялись на палубу.
Море было покрыто обезображенными трупами. Разрыв снаряда не мог бы так искромсать, растерзать, выпотрошить эти мясистые туши. Мы плыли среди гигантских тел с голубоватой спиной, белым брюхом, с вывороченными внутренностями. Несколько перепуганных кашалотов обратились в бегство. Вода на несколько миль в окружности окрасилась в пурпур, и «Наутилус» шел по морю крови.
Капитан Немо подошел к нам.
- Ну-с, мистер Ленд? - сказал он.
- Ну-с, господин капитан, - отвечал канадец, энтузиазм которого уже успел остыть, - действительно, зрелище страшное. Но я охотник, а не мясник, а это настоящая бойня.
- Не бойня, а истребление вредных животных, - возразил капитан. - И «Наутилус» не нож мясника.
- А по-моему, гарпун лучше, - сказал канадец.
- У каждого свое оружие, - ответил капитан, пристально глядя на Неда Ленда.
Я испугался, как бы канадец в раздражении не наговорил капитану дерзостей, грозивших плачевными последствиями. Но его гнев укротился при виде кита, к которому в этот момент подходил «Наутилус».
Животное не успело увернуться от зубастых кашалотов. Я сразу же узнал южного кита с совершенно черной, как бы вдавленной головой. Анатомически он отличается от обыкновенного кита и от нордкапского тем, что его семь шейных позвонков срастаются и что у него двумя ребрами больше, чем у северных его сородичей. Несчастное животное лежало на боку; все брюхо у него было в ранах. Кит был мертв. На конце его изуродованного плавника повис детеныш, которого ему не удалось спасти. Изо рта погибшего животного, между пластинками китового уса, ручейком текла вода.
Капитан Немо причалил к трупу животного. Двое матросов взобрались на бок убитого животного, и я, к своему удивлению, увидел, что они выцеживают молоко из его млечных желез, которого там скопилось около двух-трех тонн!
