Карин Мюллер - Мутные воды Меконга

— Знаете, у Тило такое доброе сердце — он никогда никому не откажет.

Десять минут спустя орел, пересаженный в клетку гораздо большего размера, ждал переезда в мою комнату.

Йохан вернулся с гиббоном; судя по выражению его лица, он передумал оставлять его в лавке. Я достала деньги.

По торговым рядам вдруг прокатилась волна смятения. Она взялась словно ниоткуда, но вызвала внезапный всплеск активности. Сонные хозяева подскочили на ноги и принялись доставать зверей из клеток и прятать выставленные на всеобщее обозрение медвежьи желчные пузыри. Хозяйка выхватила гиббона из рук Йохана, сунула в ротанговую сумку и мигом закинула ее на багажник отъезжающего мотоцикла.

— Полиция! — прошипела она и прогнала нас прочь от прилавка.

В считаные минуты на рынке появились совершенно новые животные: воробьи вместо туканов, макаки с щенячьими мордочками вместо гиббонов, а также медвежонок с длинным высунутым языком и здоровенный дикобраз.

Обещанные полицейские так и не материализовались. Торговцы постепенно успокоились, словно стая чаек, вспугнутая проплывающей акулой и вновь рассаживающаяся на воде. Хозяйка гиббона накинулась на меня с убийственной злобой в глазах.

— Ваш друг! — прошипела она. — Старик! Он из газета! Делать фото! Звать полиция!

Я попыталась убедить ее, что Вольфганг не имеет отношения к полиции или местной прессе, но потерянного было не вернуть. Раненый гиббон пропал, теперь его прятали где-то в городских недрах. Другие семь детенышей уже никуда не ехали. Я спросила ее, когда можно продолжить переговоры.

— Приходить в четыре, — ответила она, смягчившись при мысли о грядущей сделке. — Они будут ждать.

Наша крошечная гостиничная комнатушка не смогла бы вместить семерых гиббонов, орла и четырех леопардов. Мы твердо решили, что поедем вечерним поездом, чтобы бедные детеныши провели как можно меньше времени между рынком и заповедником. Мы снова разделились, и Йохан отправился собирать вещи, а я пошла на вокзал покупать билеты.

Вокзал был огромной территорией, на которой сосуществовали десятки и сотни взаимосвязанных отраслей: торговки разносили готовую еду, отельные зазывалы искали новых постояльцев, мотоциклы сдавались в аренду, и тут и там слонялись таксисты.

Изучив дневное расписание, я подошла к ближайшей кассе. Через полчаса я по-прежнему переходила от одного окошка к другому, и нигде мне не могли продать билет. Наконец меня направили в турагентство, где потребовали официальную цену для иностранцев, в три раза больше цены для местных. Женщина за стойкой была немного словна.

— Вам нужен поезд С-3, — сказала она по-английски и достала стопку пустых билетов.

Я сверилась с расписанием. С-3 прибывал в Кукфыонг еще до рассвета. Я попыталась возразить.

— Значит, С-6, — бросила сотрудница раздраженно, но попрежнему вежливо.

— С-6, — заметила я, — ушел час назад, а следующее отправление только в четверг.

— Других поездов нет, — отрезала она.

— А как же С-8, — сказала я, — который отправляется сразу после заката, да к тому же быстрее и дешевле?

— Это военный поезд, — процедила сотрудница. — Иностранцам на него нельзя.

— Тогда почему, — поинтересовалась я, — цены на билеты в С-8 указаны в американских долларах под заголовками, написанными по-английски?

— Этот поезд всегда пуст, — настаивала она. — Без сопровождения в нем ехать опасно.

Сердце забилось сильнее. Нам с нашим нелегальным грузом пустой поезд подходит как нельзя лучше. Я заверила, что буду под надежной защитой двух крепких молодых людей и еще кучи разных вооруженных знакомых.

— С-8 ходит не каждый день, — возразила сотрудница агентства.

— Но именно сегодня ходит, — проговорила я, размахивая расписанием.

— Он идет очень медленно.

Лишь на двадцать минут медленнее своего брата-экспресса — большая ли разница, если ехать сорок четыре часа?

— Он не останавливается в Кукфыонге, — не унималась она. — Вам придется сойти в Тханьхоа.

Я поразмыслила. Вообще-то, поезд останавливался в Кукфыонге по расписанию, но если уж ей так хочется, можем переплатить за лишнюю остановку и просто сойти пораньше. Я согласилась.

Она оторопела, но быстро пришла в себя.

— Вам нельзя сходить с поезда до конечной остановки — Ханоя, — сообщила она.

Из Ханоя мы сможем доехать до Тханьхоа, когда С-8 отправится обратно, через сутки.

Я покачала головой. Она злобно зыркнула на меня. Разговор зашел в тупик.

— Я должна поговорить с боссом, — заявила она и собралась уйти. Я знала, что она не вернется до тех пор, пока мне не надоест ждать и я не уйду с вокзала.

— Да, я тоже, — выпалила я и встала вслед за ней.

— Он не говорит по-английски, — самодовольно процедила она.

— Не говорит? Ну и что? — ответила я по-вьетнамски.

Она изумленно вытаращилась на меня и села.

— Паспорт, — рявкнула она и протянула руку.

Я выиграла. И постаралась быть вежливой:

— Три билета, пожалуйста. И спасибо за помощь.

— Три?

Ее пластиковая улыбка превратилась в хищный оскал.

— Три паспорта, пожалуйста.

У меня был только мой. Мне никогда не приходило в голову, что для внутренних переездов во Вьетнаме тоже нужны паспорта.

— Нет паспортов — нет билетов.

Она захлопнула билетную книжку и торопливо заперла ее в ящик:

— Вернетесь потом.

Колесить по городу в поисках Джея и Йохана не было времени. У меня не осталось другого выбора, как устроить скандал. Когда это не произвело впечатления, я решительно ступила на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Обед! — крикнула сотрудница мне вслед. — Никого нет на месте.

Я даже не остановилась.

— Я продам вам билеты, — признав свое поражение, сказала она.

Не успела она отпереть ящик, как я уже вернулась на свое место.

— Запишите другие номера паспортов, — приказала она, подвигая ко мне толстую регистрационную книгу.

Я кивнула и принялась записывать циферки. Номер паспорта Йохана состоял из номера моего «ниссана» и телефона; для Джея я выбрала мамин день рождения и свой регистрационный номер в банке. Сотрудница выдернула у меня книгу.

— Вы должны вернуться до шести и показать мне паспорта, — коротко сказала она.

Я кивнула, соблюдая вежливый ритуал, согласно которому должна была ей поддакивать. Она выписала билеты и протянула их мне. Два билета были в шестиместном купе, один — через два вагона. Я запротестовала.

— Ничего не могу сделать, — ответила она и с финальным хлопком закрыла билетную книжку. — Мы продаем только два места на вагон. Остальные пассажиры сядут в Хюэ.